Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович (полные книги txt) 📗
— Журчи, соколик...
— Натура я несбалансированная и упрямая. Это вы знали. Но нужно было по-серьезному выбить меня из колеи. Как? И вы — нашли способ: устроили автокатастрофу с моим отцом.
— Можешь мне не верить, Гринев, но я это не планировал, — поморщился Савин. — Мы, конечно, использовали твое состояние, но... Разве это не был несчастный случай?
— Нет.
Олег внимательно всматривался в белесые роговицы Савина, но — то ли толстые линзы бликовали, то ли глазки прожженного манипулятора привыкли ничего не отражать вовне — он ничего и не увидел, кроме пустого, оловянного отлива.
— Это был не несчастный случай. Отца убили. И вы — достигли своей цели: работа поглотила всю мою жизнь, но я не хотел ее больше тратить на копеечные игры, я желал дела! И тут — появляетесь вы с соточкой лимонов... Да, до этого совершенно импозантно знакомите меня с милой девушкой Мариной... О чем все это говорит? Разработка была давняя. И — очень хорошо продуманная. Пока я не слишком УКЛОНИЛСЯ?
— Нет, — прошелестел тонкими губами Савин.
— Соточку я заглотал, развел Чернова, развел — с вашей помощью — Никиту Николаевича... И — убил рынок, о чем и мечталось. Но тут — Чернов сжульничал, и — чуть не поломал вам игру! Ведь это должно было быть «честное мошенство»: сотку слить, а там — хоть трава не расти! А если бы я не нашел Чернова?
— Мы бы вам помогли.
— Заботливые... Но тут — вмешался случай. В виде Борзова.
— У-ра-ган. Нужно его угомонять, но пока нельзя — слишком заметен. Толки пошли бы... А зачем нам толки раньше времен?
— Вот. И изложил я Никите Николаевичу свою истинную схему, предметно и искренне.
— И он — купился?
— Валентин Сергеевич, я не игрок, я финансит. И партнеров не обманываю. Я изложил чистую правду.
— То есть, если я правильно понял...
— Вы правильно поняли. Рынок мы повели вверх, я использовал свои информационные и иные каналы, Борзов свои.
— Особенно хороша была затея с банком, компанией и... Встреча с Максимом Евгеньевичем — тоже экспромт?
— Помилуйте, Валентин Сергеевич, разве такие экспромты бывают?
— Всякое на веку видывал.
— Всякий экспромт хорош только тогда, когда хорошо подготовлен.
— Итак... вы даете мне понять...
— Не стоит изводить себя загадками, Савин. По завершении речевки я вам сделаю предложение...
— ...Которое я не смогу отклонить? Гринев, это уже театральщина!
— Мы с вами практичные люди, не так ли, Валентин Сергеевич?
— Я — да. Вы — отчасти.
— Так вот: я вам сделаю предложение, которое вы не захотите отклонять.
— Послушаем.
— Так вот: рынок мы вывели вверх. Завтра вольем еще двадцать лимонов, послезавтра — сорок, в пятницу — семьдесят... — Гринев врал вдохновенно, с тем уверенным спокойствием, с каким умеют сочинять только гении и дети: «если я так все себе представляю, значит — так и будет». — А дальше, при такой динамике... И при такой поддержке... Вы же биржевик, сами понимаете, что будет дальше...
Гринев смотрел Савину прямо в глаза. Зрачки Валентина Сергеевича не туманились, не горели азартом — они мелко-мелко трепетали... Гринев понимал это большое искреннее чувство...
— Ты хочешь сказать... — Голос Валентина Сергеевича чуть сорвался, захрипел, он прокашлялся, сделал вид, что это для него обычное дело, дескать, дымом поперхнулся... — Ты хочешь сказать, что я... играю не за ту команду?
— Именно об этом я и толкую.
Савин задумался. Произнес:
— Может, ты и умен, Гринев. Но — простоват. При таких позициях — что тебя понесло на квартиру этого... Мурдина?
— Он убил моего отца.
— И только?
— Только?!
— Ты ждал несколько месяцев, а может быть, даже лет, чтобы начать ту игру, какую ведешь сейчас. И не мог не понимать, что все в одно мгновение полетит псу под хвост, если... Да уже полетело! Ты нам сделал такой подарок своим появлением там!
— Вы планировали лишь устранение девушки? И мою подставу под ее убийство?
— Да. Про Мурдина никто не подумал. Кроме вас, милейший Олег Федорович.
Мурдин отзвонился... ну а дальше вы знаете. Если пионер ползет к краю крыши, кто удержится, чтобы его не подтолкнуть? — Савин хохотнул. — Два пионера.
— Марк Захарович давно был у вас на контакте?
— Марк Захарович? Кто это?
— Розен.
— Не знаю я никакого Розена. Мелочами занимался...
— Ален?
— Ты и это выяснил?
— А то. Структуры работают.
Савин собрал лоб морщинками, покачал головой:
— Нет. «Структуры» т а к не работают. Максимум, что ты использовал, — это возможности Борзова и какие-то свои. — А кто сказал, что мои — хуже?
— Никто. Но — упрямый факт: ты сидишь здесь манекеном и не знаешь, в какой момент тебе свернут шею.
— А вы — знаете, когда такой момент придет?
— Будь уверен.
Глава 82
Нельзя сказать, чтобы Гриневу было уютно чувствовать за спиной молчаливого Славика. Тот и вправду , люб ил тишину: от стоящего сзади мужчины не исходило ни звука, но присутствие его ощущалось как нечто тягостное. Олег догадывался, что это... Но — выбора не было.
Олег пожал плечами:
— И тем не менее... рассмотрим варианты?
— Попробуй.
— Вариант первый. Фатальный. Итак, меня убирают — сразу или в камере изолятора после громкого ареста с обвинением в двойном убийстве на почве ревности, возможно совершенном в состоянии аффекта и с особой жестокостью.
Кроме главной цели — моего устранения — преследуется вспомогательная: все люди, так или иначе связанные со мною реально или иллюзорно — версиями прессы и телевидения, — оказываются... скажем мягко, в неловком положении. Место убитого Медведя никто занимать не поспешит. Вы поставите на него покладистого человечка, который и будет тянуть резину... А рынок снова рухнет, на этот раз надолго. Но не навсегда. Его поднимут неспешно через полгодика, когда политическая игра будет сделана. При таких раскладах — вы надеетесь еще и хорошие пенки снять с биржи: не впопыхах, зато надежно. Так?
— Возможно.
— Что еще вам обещали, Савин? Место в правительстве? В администрации президента? В ближней свите олигарха Обновленского? Или — Грейса? Помните песню «Машины времени»? «Обещаньям я не верю и не буду верить впредь, обещаньям верить — смысла больше нет...» Время бежит, а ничего не меняется...
— Не нужно кормить меня нудными аксиомами, Медвежонок.
— Не буду. Вы все учли, кроме мелкой мелочи: то, что вы посчитали с моей стороны игрой, на самом деле — со стороны людей, какие за мною стоят, — четкая, спланированная акция, финансовая, организационная, политическая. И мое устранение ничего уже не изменит. И рынок поднимется в течение трех биржевых дней следующей недели и будет стабилизирован полностью, всерьез и надолго.
Кстати, Савин, вы знаете формулу успеха?
— Да.
— А именно?
— «Не стой под стрелой».
— Это пассивная формула.
— Но действенная.
— Действеннее другая: какое бы положение ни занимал человечек на доске, нареченной жизнью, будь он глупым, бесталанным, серым, у него всегда есть шанс быть в этой жизни победителем. Для этого нужно лишь присоединиться к победителям.
— Вовремя.
— Ну да. Пока жив. Так вот, Валентин Сергеевич. Вы — в стане проигравших.
Самое забавное — что вы в этом лагере при любом исходе игры.
— Да неужели?
— Именно. Ваша «победа» — если «рынок умер». А люди власти всегда небезучастны к тому и к тем, кто хочет лишить их этой самой власти. Рынок упал, что дальше? Начнется следствие. Вы предъявите шкуру убитого Медведя и скажете, что этот «пионер в ответе за все»? И кто вам поверит?
— Тот, кто захочет.
— Вы не поняли, Савин. Огонь-то будет вестись на поражение! При таком огне попутчиков не щадят и пленных не берут! И «большим мужчинам» нужно будет внятно объяснить, кто их так подставил! Медвежья шкура во дворцах не котируется. Так что... Вы поняли?
