Антикиллер - Корецкий Данил Аркадьевич (бесплатные полные книги TXT) 📗
– Так пишет же: оставлять некого, – пробубнил Гангрена. – И правда, беспредел в зонах. Значит, надо кому-то идти. Хотите, я пойду...
– Решим как Хромой предложил. Беспредела и на воле стало много твориться, – сурово проговорил Иван Сергеевич. Он был, как и Крест, вором в законе союзного когда-то уровня и кличка Черномор в свое время гремела в уголовном мире всей страны. Сам он этого прозвища почему-то не любил, поэтому в глаза его звали по имени-отчеству, а между собой называли Отцом.
– Шпана порядка не знает, старших не слушает, «новые» никаких законов не соблюдают, народ обозлен, хорошо власти пока терпят. Но и власть, падлы, за нос дергают! Сегодня вечером в центре большую шишку из КГБ насмерть затоптали! Все на ушах стоят, документы какие-то ищут, что ли... Город трусят: облава за облавой! Наших много попадается... Нам такой базар ни к чему!
Гангрена слушал с открытым ртом, вытирая тыльной стороной ладони набегающую слюну. Остальные тоже слушали внимательно и делали свои выводы: Отец не выходил из дома целый день, а знает то, чего они не знают, хотя посъезжались только что!
– Поэтому того, кто комитетчика замочил, надо как можно быстрее найти!
– И на нож? – утвердительным тоном спросил Гангрена.
– Зачем? Сдать и все! Пусть расскажет чекистам то, что их интересует. Раз он нам вред приносит, имеем право ментам подмогнуть. «Закон» позволяет!
Присутствующие с таким мнением согласились. Тем более, что речь шла не о члене общины, а о постороннем.
– И еще. Ко мне недавно пришли с жалобой.
Иван Сергеевич многозначительно поднял палец.
– Не в милицию, не в прокуратуру, не в суд, – с расстановкой сказал он. – Ко мне. В «Сапфире» кто-то из «новых» девчонку изнасиловал. Прямо из-за столика в кабаке вывел, притащил в гостиницу и отшпокал во все отверстия. Это неслыханный беспредел! Ну ладно, менты не хотят порядок навести, но мы-то на такое смотреть не можем! Иначе наших жен и дочерей начнут шпокать прямо на улице, а то и в дома наши войдут! А потом и общак отнимут, братву в зонах заморозят!
– На нож! – без вопросительной интонации сказал Гангрена.
– Надо им всем разбор учинить, чтобы свое место знали, – хрипло проговорил Лакировщик.
Хромой несогласно задвигался.
– Запустили мы это дело, дали им силу набрать. Разбор – он большой крови потребует.
– Мы старались всегда без крови обходиться, – сказал Отец. – Попробуем и дальше, пока можно будет. Но урок надо дать хороший.
– На нож, – повторил Гангрена и закрыл рот. – Иначе уважения не вернуть.
Иван Сергеевич покачал головой.
– Зачем мы за ментов будем работу делать? Пусть идет в камеру, в суд, срок получает, на этап отправляется. А в камере его надо петухом сделать и на волю весть подать – пусть знают!
– Заметано, – гулко глотнул Гангрена.
Он очень хотел есть. На столе стояла простая, но привычная и сытная пища: вареная картошка, миска с винегретом, соленые огурчики и квашеная капуста, на тарелке начинали оплывать ломтики розового сала. И литровая бутылка водки едва почата, видно, по одной и выпили, пока он контролировал вход. Закусили, конечно, понемногу, а он пришел уже к разговору-тут жевать нельзя... Гангрена еще раз сглотнул.
С утра он разбирался с азербайджанцами, приехавшими сбывать наркоту, обошлось нормально: те отстегнули положенную долю и стали на точки, указанные Севером. Потом объявились двое с малевкой из Владимирской тюрьмы, но никому не известные и сами не рубящие в обязательных вопросах. Не успел с ними закончить, прибыли питерские с претензиями: две бригады их карманников в Тиходонске опалились... За целый день крошки во рту не держал.
– Ты перекуси, сынок, сегодня у тебя дел много было...
Иван Сергеевич сделал знак И Север налил полную стопку водки. Благодарный Гангрена припал к столу. Остальные тоже потянулись к тарелкам.
– Что там с питерскими? – лениво поинтересовался Отец.
– А ничего, – с набитым ртом отвечал Гангрена. – Они в общине не объявлялись, наши их не видели.
Отец кивнул. Значит, действовали на свой страх и риск, никто из местных за них не ответчик.
– Как пришлые? – спросил Иван Сергеевич уже без лени. – Эти, кавказские беженцы... Слушаются?
– Кто как, – угрюмо отозвался Север. – Когда заставишь – слушаются. А так норовят свою кашу варить.
– Это еще поначалу, не освоившись, – впервые нарушил молчание Лакировщик. – Скоро начнут права качать... Король провел ладонью по лысеющей голове.
– Уже были стычки. Наперсточники «станки» ставят, каталы. Пока без шума обходились.
Гангрена задержал у рта вилку с ломтиком сала.
– Сегодня Шаман сходняк собирает. Хочет объединять всех под себя. Но ничего не выйдет: Валет против, Итальянец.
– Шаман их дожмет. Не сегодня, так завтра по-своему сделает, – задумчиво сказал Хромой. – А в общак они мало дают. Только чтобы отмазаться... За столом замолчали. Слышалось только громкое чавканье Гангрены.
– Смутные времена, смутные... Надо к худшему готовиться, – печально произнес Иван Сергеевич.
Он отодвинулся от стола, вытащил из нагрудного кармана маникюрную пилочку и принялся обтачивать ногти.
– Как у нас со стволами?
Хотя Отец ни к кому конкретно не обращался, но, ожидая ответа, повернулся к Северу.
– Нормально, – хладнокровно ответил тот.
– Автоматов мало, – встрял Гангрена. – И старые все. Сейчас есть маленькие, под пиджаком носить можно.
– Давайте выпьем, чтоб не пригодилось, – поднял стопку Хромой.
Север усмехнулся.
– Отвыкли от горячего? А ведь не обойдется! Такое пойдет мочилово – только держись!
Стопки повисли в воздухе. Слова прозвучали пророчески и зловеще.
– Стволов еще запасите, – Отец продолжал опиливать ногти. – И спеца по мокрухам надо подобрать. Классного спеца. А лучше – двух или трех!
Удачное «дело» полагается обмыть.
– Айда на «пятачок»! – предложил Амбал. – Возьмем чего надо, может, с Рындой разберемся...
– Хватит на сегодня, щека болит – силы нет, – процедил подельник.
Амбал повернулся, но сдержал обидные слова. Злить Башку не следовало.
– Ну-ка покажи... Да-а-а...
На землистого цвета коже горело красное воспаленное пятно в полщеки с багровым углублением посередине.
– Ссаками надо! Лучшее средство.
– Точно, – авторитетно подтвердил Попугай.
Башка оживился.
– Правильно! Надо было сразу... Как я не скумекал!
Не сходя с места, на глазах у заинтересованно наблюдающих сотоварищей пострадавший легко добыл целительную жидкость, набрал в пригоршню и произвел лечебную процедуру.
Попугай захихикал.
– Ты чего?
– Слышь, Башка, давай и мы с Амбалом тебе отольем! Вдруг у нас полезней окажется... Попугай давился смехом.
– Заткнись!
Амбал несильно смазал ему по затылку.
– Наш друг на «деле» пострадал. Благодаря ему мы при бабках! А ты лучше вспомни, как тебя в команду принимали...
Башка благодарно тронул главаря за локоть. Они пошли впереди, Попугай плелся, отставая на несколько шагов. Фонари рисовали на асфальте скачущие тени: две плотные, будто сросшиеся, и третью – узкую и жалкую.
Им всем было по двадцать. Но Амбал и Башка – ширококостные, крепкие по природе, дерзкие, могли постоять за себя и любили встревать в уличные драки, в то время как худосочного Попугая можно было перешибить соплей. Когда его принимали в команду, от побоев он обмочился, но не издал ни одного звука, благодаря чему его посчитали прошедшим испытание. Он очень хотел получить защиту и первые дни ходил по двору и прилегающей улице с надменным вызывающим видом, задирая тех, кто еще вчера не давал ему проходу.
Он дорожил дружбой и даже внешне пытался измениться под стать команде. Все стриглись почти наголо, и он пожертвовал панковским гребнем, послужившим основанием для намертво приставшей клички. Но если крепкие черепа на могучих шеях Амбала, Башки, Веретена подтверждали их мощь и жизнестойкость, то лишенная волос головенка Попугая вызывала только жалость...
