Рука Москвы - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Это ни на что не похоже, — заключил капитан. — Ни на что. Это похоже на диверсию.
— Это и есть диверсия, — подтвердил Кейт.
Это была не просто диверсия. Это была диверсия, проведенная с такой хирургической точностью и с такой холодной жестокостью, что у генерал-лейтенанта Кейта по спине прошел невольный озноб.
И при всем при том схема операции была проста, как дважды два.
Высадка с яхты. Отвлекающий поджог двух коттеджей. Поджог третьего термитной шашкой с таймером, поставленным на двадцатиминутное замедление, — чтобы уничтожить следы похищения документов из сейфа Янсена. После этого освободили из подвала сидевшего там диверсанта и сунули вместо него Янсена. Перекрыли подачу в бойлер холодной воды, вывели из строя газовую автоматику. И спокойно, без малейшего риска, поднялись на борт яхты и ушли в Питер.
Не все, понял Кейт. На борту «Сириуса» было только два пассажира: доктор Гамберг и Дмитрий Хохлов, которого гэбист назвал Боцманом. А аквалангов и гидрокостюмов было три. Куда делись эти трое? Остались в Таллине. Сошли с яхты, когда она в три часа ночи пришвартовывалась у прогулочного причала.
Да, эти трое сейчас в Таллине. А завтра в десять ноль-ноль начнется торжественная церемония похорон останков национального героя Эстонии. Завтра. В десять ноль-ноль. Осталось меньше суток. Времени нет. Но у них его тоже нет. Они не успеют использовать документы. Они ничего не успеют. Операция будет завершена. Потому что остановить ее может только он, генерал Кейт.
Теперь стало понятно, почему Янсен и его гость в кабинете не разговаривали, а чего-то ждали. Доктор Гамберг ждал десяти часов — условленного момента начала операции. Но чего ждал Янсен? Почему он не поднял тревогу? У него был миллион возможностей. И при выходе из гостиницы «Виру». И на вахте базы, где дежурили четыре вооруженных охранника. Что ему помешало?
Доктор Гамберг все время держал правую руку в кармане плаща. И все время пропускал Янсена впереди себя. Объяснение этому могло быть только одно: в руке у него был пистолет. Но неужели Янсен не понимал, что ни в людной гостинице, ни при охранниках доктор Гамберг не решится стрелять? Это верное самоубийство, полнейшее безрассудство, просто безумие!
А похитить на глазах у всего Таллина одного из самых известных политиков Эстонии — не безумие?
К тому времени, когда генерал-лейтенант Кейт закончил свое расследование, в котором остался невыясненным лишь вопрос о том, почему бывший полковник КГБ Юрген Янсен вел себя, как парализованный взглядом удава кролик, на место происшествия прикатило все начальство из Таллина — от министра внутренних дел до генерального прокурора с их многочисленной свитой. Появилась пресса, нагрянули телевизионщики, перед воротами базы их с трудом сдерживал усиленный наряд полиции. Кейт поискал взглядом среди начальства высокую массивную фигуру Генриха Вайно, но не нашел. Либо ему еще не сообщили о том, что случилось, а вернее всего — он решил не приезжать, чтобы не проявлять своей заинтересованности. Но поговорить с ним нужно было немедленно.
Кейт приказал водителю прорываться сквозь толпу журналистов, а сам пригнулся на заднем сиденье неприметного на фоне солидных машин начальства армейского джипа. Маневр удался. Пишущая и снимающая братия даже не посмотрела на джип, в котором не было никого, кроме молодого солдата-водителя. Только после этого Кейт слегка расслабился. Невидяще глядя на бегущую навстречу ленту шоссе, он попытался сориентироваться в резко, обвально изменившейся ситуации.
Он чувствовал себя, как человек, который неожиданно потерял ориентировку в лесу. Все то же, что было еще минуту назад, и все не то. Все поменялось местами, все перепуталось и перемешалось. Где он? Что это за лес? Что это за земля? Что это за страна? Как он в ней, черт побери, оказался?
К действительности его вернул восторженный возглас водителя:
— Господин генерал, вы только посмотрите! Какая красотка! Я тащусь!
Впереди на обочине стояла открытая красная иномарка. К багажнику прислонилась стройная молодая блондинка в черном кожаном пальто с небрежно наброшенным на шею длинным красным шарфом. На солнце золотилась волнистые волосы цвета осенней ржи. По случаю теплого дня пальто было распахнуто. Под ним белел костюмчик, высокий обрез мини-юбки открывал стройные ножки.
И хотя генерал-лейтенанту Кейту было сейчас не до этого, он кивнул — только для того, чтобы как-то отреагировать на восторг молодого солдата:
— Да, красивая женщина.
— Женщина? Какая женщина? — удивился водитель. — Я говорю про тачку! Это же «мазератти джибли»!
Блондинка увидела приближающийся джип и подняла руку.
— Нам, — сказал водитель. — Господин генерал, тормознем?
И остановил джип, не дожидаясь разрешения.
Неужели в этом запредельном, вывернутом наизнанку мире существуют красивые женщины, красивые спортивные автомобили, существует яркое солнце, ранняя нежная весна и свежий ветерок с залива?
Все это существовало. И красивая молодая женщина с грациозными ножками, зелеными глазами и точеным, безупречно правильным и от этого немного надменным лицом. И ее автомобиль, от вида которого мальчишка-водитель впал в ступор. Причина, которая заставила ее стоять на дороге, была прозаична и тем самым утверждала вещность и реальность жизни, в которую генерал-лейтенант Кейт словно бы вынырнул из сумрачных балтийских глубин.
Осевшее на обод колесо «мазератти». Валяющийся на асфальте домкрат. Слишком железный, слишком грубый для ее нежных рук.
Кейт вышел из джипа и вежливо улыбнулся.
— Сударыня, ни слова. Мелкие бытовые неприятности украшают жизнь. Потому что они легко устранимы. Займись! — кивнул он водителю.
Кейт и не ожидал, что она рассыплется в благодарностях. Но она взглянула на него с явной иронией, даже насмешливо и произнесла на хорошем эстонском:
— Как это по-генеральски! Галантность руками слуги. Будь вы средневековым рыцарем, генерал Кейт, платок дамы вашего сердца поднимал бы с земли лакей. А потом вы вручали бы его даме.
— Вы меня знаете?
— Кто же вас не знает? По телевизору я привыкла видеть вас в мундире. Мундир вам очень идет. Штатский костюм тоже идет. И если вы будете чуть чаще бриться, Силы обороны Эстонии будут неотразимы.
Кейт озадаченно провел рукой по щеке. Щетина была. Он вспомнил, что в спешке не успел побриться. Неожиданно для себя он засмеялся. Ему нравилась эта женщина. Ему нравилось, что она ему нравится. Это означало, что он еще не омертвел в том бездушном мире, в котором много лет привычно существовал.
— Отставить! — приказал он водителю. — Сударыня, мне стыдно. Надеюсь, вы разрешите мне загладить свою вину?
Он снял плащ, подвернул рукава пиджака и взялся за домкрат. Забыв про «мазератти», солдат уставился на командующего, с ловкостью опытного автомобилиста снимающего колесо.
— Давайте запаску, — распорядился Кейт.
— Не верю своим глазам, — проговорила она, но багажник открыла. — Отпустите водителя, генерал. Я отвезу вас туда, куда вам нужно. Такие подвиги не должны оставаться без награды.
— Свободен, — бросил Кейт солдату. — Не генерал, сударыня. Сегодня мне очень хочется забыть, что я генерал. Йоханнес Кейт. А еще лучше — просто Йоханнес.
— Рита Лоо, — назвалась и она.
— Рита Лоо. Я знаю вас. Да, знаю. Вы дочь Генриха Вайно. Какая неожиданность. А я как раз ехал к вашему отцу.
— Неожиданность? — переспросила она. — Нет, Йоханнес. Никакой неожиданности нет.
— Вот как? — удивился Кейт. — Почему?
— Потому что я ждала вас.
— Заинтригован. Объясните?
— Обязательно. Чуть позже. Садитесь, — сказала Рита, когда колесо было заменено. Она развернулась и направила «мазератти» в сторону Пирите. — Нам нужно ненадолго заехать в одно место. Это рядом.
Машина свернула с шоссе и через пять минут остановилась у ворот большого дачного участка в той части поселка, где еще с советских времен селились партийные бонзы и директора крупных таллинских магазинов. Ворота были открыты. В глубине участка стоял двухэтажный основательный дом. Забранные раздвижными металлическими решетками окна и пыльные, немытые стекла говорили о том, что в доме зимой не жили. Возле крыльца стоял длинный белый «линкольн». В нем дремал водитель, опустив спинку кресла.
