Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Живот под майкой колыхался, когда Тетерин сбегал по ступенькам. Яркое солнце брызнуло в глаза, он надел темные очки и провел рукой по волосам – от затылка ко лбу, чтобы короткие волосы встали ершиком.
Путь его был недолог, в пятидесяти метрах от подъезда стоял кирпичный гараж.
Тетерин прошел мимо вишневой "восьмерки", стоявшей в двадцати метрах от гаража, и открыл первый замок – творение слесаря шестого разряда. На вид замок – так себе, но вот подобрать к нему ключ практически невозможно.
Сам Тетерин, конечно, отдавал себе отчет в том, что на его гараже достаточно одной защелки, чтобы дверь не открыло ветром, – какой дурак сунется угонять его машину?
Он выбрал из связки ключ от навесного замка и оглянулся, услышав за спиной заработавший двигатель.
Грач всегда пристегивался ремнем безопасности, а сейчас это было просто необходимо. Он почувствовал несильную боль в груди, когда бампер "восьмерки" врезался под колени Тетерину и припечатал того к гаражу.
Прежде чем сдать назад, Владимир несколько секунд смотрел на бандита, извивающегося на капоте. Тот дико орал, дергаясь туловищем из стороны в сторону, и тщетно пытался высвободить раздробленные ноги. Какое-то время Грач смотрел в его глаза, кричащие от боли, с широко раскрытыми зрачками.
Он оторвал взгляд от жуткого зрелища, включил заднюю передачу и, полуобернувшись в кресле, сдал назад.
Грач не видел, как бандит повалился на асфальт. Очевидно, ожидая повторного наезда, Тетерин перевернулся на живот и, помогая себе только руками, старался отползти в сторону. С одной стороны, он поступал правильно – второй удар о металлические двери будет последним, его просто-напросто расплющит. Но он не подумал о том, что скоро его голова так или иначе окажется за углом гаража.
Грача устраивали оба варианта. Он газовал на выжатом сцеплении, выжидая подходящий момент и неотрывно наблюдая за движениями "киевлянина".
Пришло время расплаты, так решил Грачевский. Он видел перед собой двух бандитов – одного с раздробленными ногами и вопящего от боли, а другого – в голос ржавшего над Ильей Ширяевым. Владимир не мог оставаться в стороне после того, что сделали с Валентиной. Вор по жизни, он изменил своим принципам. Он сделал свой выбор – так же, как выбирал когда-то между зоной и волей, обворовывая чью-то квартиру. Наверное, это было у него в крови.
Грач все рассчитал точно: он набрал скорость и, задевая правым боком машины об угол гаража, передним, а затем и задним колесом проехал по голове "киевлянина". Не меняя положения руля, прокатился назад. Потом вышел и склонился над распростертым телом.
Как ни странно, Тетерин был еще жив и находился в сознании, хотя его живот неприятно дергался, издавая булькающие звуки. Когда "восьмерка" проехала по нему, левую руку прижало к асфальту, на нее из раздробленного черепа струилась кровь.
Тетерин умирал долго, делая короткие вдохи и выдохи. Грач продолжал сидеть на корточках, не сводя глаз с умирающего. Наконец бросил ему в лицо короткую фразу:
– Тебе передает привет судья Ширяева.
Толпа зевак росла на глазах, они все ближе подступали к гаражу, кто-то сказал, что уже вызвали "Скорую" и милицию. Прибывший во главе наряда милиции старший лейтенант, оглядев место происшествия, спросил:
– Что случилось?
– Не справился с управлением, – отозвался Грач. – Права только недавно купил.
Милиционер усмехнулся.
– Вы знакомы? – спросил он, наклоняясь над трупом.
– Близкие друзья. – Грач бросил взгляд на врача из подъехавшей "скорой помощи". Тот пощупал сонную артерию на шее Тетерина, приоткрыл веко, определяясь по зрачку, и отрицательно покачал головой, глянув на старшего наряда.
– Понятно, – констатировал тот и перевел проницательный взгляд на Владимира: – Похоже, ваша дружба закончилась.
Грач улыбнулся одной половиной лица.
74
Значит, все-таки убийство... Олег и раньше не сомневался, а сейчас Рожнов буквально доказал, что Валентину Ширяеву действительно убили. В беседе принимала участие и Архипова. Полковник часто ссылался на нее: вот эту, мол, часть задания выполняла Ирина. Взгляд на женщину, утвердительный кивок, и разговор возобновлялся. Не дело Шустова было осуждать следователя Маргелова, может, тот и прав, собственная безопасность на первом месте.
Заметно нервничающий Олег бросал взгляды на Архипову, подумывая о том, что, когда она покинет кабинет, он расскажет полковнику нечто интересное. Шустов ехал в Москву с серьезнейшими подозрениями в адрес самого Рожнова, но они буквально таяли по мере объяснения деталей сфабрикованного дела о самоубийстве Валентины Ширяевой. Как загипнотизированный, Шустов слушал начальника: несколько предложений, вопрошающий кивок, в ответ утвердительный жест Архиповой, и все сначала.
Его поездке предшествовал разговор с товарищами, который перевернул все в душе Олега.
Они собрались в квартире Шустова полным составом – четыре человека, пятого уже не было в живых. Как и следовало ожидать, Белоногов переживал смерть приятеля больше других. Вот Костерин – тот абсолютно равнодушен, хотя знает, что и его может постигнуть участь Яцкевича. Оганесян больше молчит, бросая на товарищей короткие взгляды и изредка покачивая головой. Сам Олег напряжен до предела, но умело скрывает свое состояние.
Его бесило, что недавняя беседа с Рожновым ничего не дала. Олег вернулся из Москвы злой и раздраженный. Он пытался выведать у начальника, кто тот человек, которого убрал Андрей, не надеясь, однако, на признание. Гадать не приходилось: Яцкевича убрали люди, так или иначе связанные с Мигуновым. Выходит, Андрей не совсем чисто сработал во время ликвидации. Но вот в это верилось с трудом, скорее всего сам Рожнов где-то допустил промах, на скорую руку подготовив операцию. Оправданий от него не дождешься, да и нужны ли они? Хотя бы Олегу или Норику Оганесяну? Не нужны они и самому Андрею, теперь ему вообще ничего не понадобится, кроме обычных ритуальных услуг.
Однако время еще не притупило порожденную смертью товарища боль. Бойцы и собрались на квартире командира, чтобы выговориться, хотя Олег мог дать руку на отсечение, что все слова о мщении – лишь показуха, последняя дань погибшему другу.
– Сядь! – прикрикнул Олег на Белоногова. – Чего ты мечешься?
– Неужели мы ничего не сможем сделать? – Глаза Сергея источали боль, глядя на него можно был подумать, что он вот-вот разрыдается.
– У тебя есть предложение? – зло осведомился хозяин квартиры.
– Погоди, Олег, – остановил его Норик, – дай человеку высказаться.
Шустов махнул рукой: высказывайтесь. И мысленно посоветовал армянину первым взять слово: как же он, такой опытный, не заметил "хвост" за машиной Мигунова? Это одна из причин, из-за которой могли выйти на Андрея. Но в таком случае с минуты на минуту должны "прийти" и за Оганесяном.
Олег послал на Норика подозрительный взгляд, который прятался за нахмуренными бровями.
Уйдя в себя, он краем уха слышал, как армянин "с пристрастием" допрашивает Белоногова: во сколько Андрей ушел от него, не говорил ли чего... Даже прозвучал нелепый в данной ситуации вопрос, не угрожал ли кто Яцеку. Откуда Белоногову знать об этом? Если кто и угрожал, то в первую очередь Андрей обратился бы напрямую к нему, Олегу, или "достучался" бы до Рожнова. Яцкевич не дурак, дело свое изучил хорошо, помнил все предостережения, назубок выучил сложные правила игры, установленные в отряде.
Стоп! Что там говорит Бельчонок?.. Неужели Андрею и впрямь угрожали, а он поведал об этом Белоногову, но утаил от командира? Нет, на Яцека это не похоже.
– Кто?! – выкрикнул Шустов, перебивая Белоногова на полуслове.
– Какой-то Вася, – ответил Сергей, неотрывно глядя на командира, – по кличке Олимпийский.
– Олимпийскими бывают только Мишки, – усмехнулся Оганесян, некстати хохотнув в короткие, аккуратно подстриженные усики.
Шустов осекся, нахмурился. Сделав вид, что закашлялся, он вышел на кухню и открыл кран.
