Удар Молнии - Алексеев Сергей Трофимович (книга жизни TXT) 📗
— Дрыгин, да ну тебя! Убери ствол. Ну что, мне руки поднимать?
Дед Мазай плюнул, спрятал пистолет и пошел на голос.
Это был личный телохранитель Чеченца, однокашник генерала по школе КГБ, ради которого пришлось бегать по горящему Дому Советов четвертого октября.
— Ты здесь со своим шефом? — сразу же спросил дед Мазай, едва переступив порог. — Ну, говори?
— Ух, ты и нервный стал! — засмеялся тот. — Сначала скажи мне, рожа ты эдакая, как это ты воскрес? Я ведь на могиле твоей был! Водку пил, поминал, а ты, гад, живой! Только нервный!
— Значит, с шефом, — облегченно заметил генерал. — Это твои за мной тут присматривали? С консервного завода?
— Мои! Сам сутки отдежурил, когда доложили, что в доме живет человек, очень похожий на генерала Дрыгина, ныне покойного.
— Второй месяц ищу твоего шефа, — признался он. — В узел завязался… Хорошо служба налажена, молодец.
— Стараюсь, — похвастался приятель. — А вот твоих ребят я засек через несколько дней. Дай, думаю, гляну, что за компания лихая? Вертятся по району, кого-то ищут…
— Вас ищем, Сережа. Мне срочно нужна встреча с Чеченцем.
— Погоди, все тебе вынь да положь… Откуда ты вообще взялся в Чечне? И зачем?
— С того света залетел, случайно, — съязвил генерал. — Хотел в рай, а попал в ад. По мукам хожу… Давай без докладов, а?
— Я бы с удовольствием, но… Слушай, тезка, советник президента — это был ты? Ты искал контакты с полевыми командирами?
— Понял! Значит, твой шеф мне кислород перекрыл?
— Нет, не он, — Сергей помотал головой. — Есть кому перекрывать… Ты что, в самом деле подался… в советники?
— А ты ко мне пришел в разведку?
— В наше сучье время меняются понятия и нравы. Извини, брат…
— «Молнию» воскресили, меня из могилы подняли. Только не пойму, на кой хрен…
— Воскресили «Молнию»? Не слышал…
— Старался, чтобы не услышал. Особенно здесь, в Чечне.
— Кто же был инициатор… воскрешения?
— Комендант.
Телохранитель присвистнул, подытоживая какие-то свои соображения.
— Да… Вот откуда зашли. Неожиданный ход, сильный…
— Сергей, мне позарез нужен твой шеф!
— Ты уверен? А знаешь, что он в дикой опале? Знаешь, что ему вынесли негласный приговор, как только он сунулся… на свою родину?
— Догадываюсь…
— Тебе еще не отдавали приказа? Нет?.. Значит, жди, скоро отдадут.
— Неужели не доверяешь мне? — спросил генерал. — Знаешь ведь, мы сами принимаем решения.
— Слышал, да, извини, никому не доверяю, — честно признался однокашник. — Служба такая… Где гарантия, что кто-нибудь из твоих мужиков не получил такого приказа? Сядет нам на «хвост» и…
— Гарантия — это я, Сережа. В «Молнии» таких людей нет.
Он что-то поприкидывал, посмотрел на время и поиграл карманными часами.
— Добро… А что я шефу доложу? Генерал Дрыгин с того света?
Телохранитель вытаскивал из него информацию, а скрывать уже было нечего…
— По воле Коменданта мы готовили полицейскую операцию… Одним словом, переворот и полное блокирование вооруженных сил Диктатора. Все сорвалось. У Коменданта есть сильные оппоненты. Вокруг нас началась такая возня… Вместо политического обеспечения — удар в спину. Твой шеф — единственная фигура, имеющая влияние в Чечне как личность. Вне всяких политических устремлений и тайных замыслов.
— Если ты собрался поднять этот флаг, тебе свои башку оторвут в полсекунды, — заключил однокашник. — Мой совет — не лезь в это дело. Ты же был артистом, Серега. Так вот, роли распределены, заучены, или как там у вас… Свет погашен, играет легкая музыка, режиссер и драматург сидят в зале, среди зрителей. Премьера новой войны…
— Надо включить свет и отменить спектакль.
— А что скажет публика? Ого! Билеты распроданы во всем мире, обещано… зрелище! Я уж не говорю про актеров, авторов и статистов. Эти будут рвать тебя, как собаки. Быстро ты забыл премьеру в Доме Советов.
— Ничего я не забыл. Но мы ведь сорвали спектакль!
Однокашник глубоко вздохнул, походил вокруг генерала.
— Знаешь, брат, когда долго состоишь при сильных мира сего, все видится в другом свете. Они тебя уже не стесняются, говорят открыто. Иногда ушам своим не веришь… До Чеченца я при многих состоял, днем и ночью, дома и в поездках, обеспечивал и официальность, и конфиденциальность… Ты вояка, Сережа, диверсант, разведчик, комбинатор… Кто еще? Ну, короче, боец невидимого фронта… Не обольщайся, брат, спектакль в Доме Советов вы не сорвали, а только малость подпортили финал. Все было просчитано, и «Альфа» с «Молнией» и «Вымпелом», и ваше самостоятельное решение. Режиссер знал, чем дело кончится, и шеф мой знал, только уж сделать ничего не мог. Разве что меня отпустил, под утро, до начала штурма…
— Не загоняй меня в угол, — после паузы проговорил дед Мазай. — Как я дочери в глаза посмотрю? А пацанам, которых на убой погонят?
— Сережа, тезка… мне всегда казалось, ты человек понятливый, разумный. Успокойся, в этом сценарии просчитана даже твоя нынешняя безрассудность, — с какой-то ленцой и усталостью сказал однокашник. — Перед тем как заварить эту кашу, подняли, привели в боевое положение все силы. И посмотрели кто на что способен. Потому и тебя с «Молнией» вытащили из небытия…
— Не верю! — оборвал его генерал. — Я сам, лично встречался с Комендантом. Этот человек не играет в чужих играх.
— Правильно, этот человек — не играет, — зацепился телохранитель. — Но и его действия просчитали, установили, какая будет реакция на определенные события.
— Все просчитать нельзя. Знаю я эти компьютерные игры… И мне не нравится твое настроение! Просчитали!.. Что теперь, лапы кверху? На это и расчет. Я, как всякий законопослушный, получу приказ и успокоюсь. Так?
— Примерно так. Ты же не станешь нарываться, не полезешь на рожон?
— Эх, вот когда я понял Кархана! — вдруг сказал генерал. — Каково же ему-то было, когда сдали с потрохами. Ведь еще и Героя всунули посмертно, сволочи… вот было ему небо с овчинку! А ведь тогда вроде еще государство существовало, империя, многие боялись… Понимаешь, Серега, я своих мужиков собрал по зернышку, многих от дела оторвал, от семей, загнал к черту на кулички, всучил ружья. Двоих вообще загнал хрен знает куда! Один в Турции, другой — в Иордании… Я их повел за собой, и они пошли. Обещал им службу Отечеству, то, чего они хотели, что умеют делать. Я их никогда не бросал, понимаешь? Они верят в меня — как их обмануть? Не могу. Вот из этого и надо исходить. А там — рожон, не рожон…
— Мой шеф сейчас практически вне закона, — тихо сказал телохранитель. — Но он — частное лицо. И чеченец, что немаловажно. Ты же русский, и лицо официальное, значит, подневольное. Из чего-то исходить надо, только у вас разные исходные.
— Зато результат будет один.
— Один. Пан или пропал.
— Ты тоже русский, между прочим.
— Я в тени сижу. В тени всегда не так жарко в самый сильный зной.
— Отвези к шефу.
Однокашник несколько минут молчал, взвешивал, отчего-то мрачнел.
— Жалеть не будешь?.. Сейчас не поздно еще. Подчиниться приказу и уйти. Потом станет невозможно.
— А не было еще приказа отступать, — усмехнулся генерал. — Был один: разработать план и подготовить операцию, после чего доложить. Докладывать вроде бы и некому. Никто не спрашивает, не требует, все отдано будто бы на откуп. Будто бы!..
— Доложу шефу, как он решит, — наконец согласился телохранитель. — Он вашей конторе не доверяет, поэтому не знаю…
— Нашей конторе, Сережа, нашей, — заметил дед Мазай, провожая однокашника. — Доложи и возвращайся. Не захочет твой шеф встречаться со мной, мы хоть бутылку вина выпьем.
Он пропал в темноте, чуть шелохнулись ветви в саду, потом на смежной улице рыкнула машина и уползла по-воровски, без света.
В эту же ночь, под утро, генерала разбудил позывной сигнал радиостанции. Отрубин сообщал, что вместо Чеченца в районе обнаружен Кастрат, который сейчас находится в гостях у одного из полевых командиров. Приехал нелегально, ведет себя очень осторожно, суть его встреч неясна, дальнейший маршрут — тоже.
