Оперативный псевдоним - Корецкий Данил Аркадьевич (читаем книги бесплатно .txt) 📗
– Ну и что? Безналичные расчеты, номера счетов ни тебе, ни мне не известны. Все равно что воздух прошел через руки. Подул ветерок, и нет его...
– А это что? – Человек со звериными ушами сделал широкий круговой жест. – Здание, мебель, штаты, финансирование и все прочее! Откуда? Из того воздуха?
Бачурин махнул рукой.
– Чужой каравай... Помнишь поговорку? А ты раскрываешь рот на чемодан бриллиантов... Так он тебя и дожидается! Если вообще такой чемодан был...
– Так вот слушай, – сдерживая ярость, Куракин навалился грудью на стол. – Когда я двадцать второго уничтожал документы, уже там, в отделе, то нашел расписку, знаешь, обычную их расписку: «Товарищ Евсеев принял под отчет то-то и то-то...» Оказалось, восемнадцатого августа он получил из Гохрана ограненных бриллиантов на сумму три миллиарда долларов! А девятнадцатого Карданов со своим чемоданчиком полетел в Борсхану! Причем я дозвонился до Леонида Васильевича, спросил: может, с учетом обстановки отменить вылет? А тот в ответ: пускай летит! Ну и полетел! А самолет вернули! Только контроль в Шереметьеве уже был снят! А в Экспедиции кавардак, и телефоны отключены! Но чемодан-то был у него в руках! И он его куда-то запрятал, перед тем как явиться к профессору! Вот откуда я взял чемодан с бриллиантами!
Куракин пристукнул ладонью по столу. Он пришел в возбуждение и тяжело дышал. Мысль о том, что где-то безнадзорно лежит «дипломат» с неслыханным, даже по нынешним разбойным временам, богатством, приводила его в неистовство.
– Но почему ты решил, что он вез бриллианты? – спокойно спросил помощник. – Разве не мог тот же Евсеев, сам или с кем-то из секретарей, прикарманить камешки и отправиться в далекие и спокойные края? Кстати, тут он что-то нигде не мелькает!
– Товарищ Евсеев? Прикарманить? – тоном благородного негодования начал Куракин. Но закончил совсем по-другому:
– Конечно, мог! За милую душу! – Он снисходительно улыбнулся. – Но...
Но дело в том, что в предшествующие дни товарищ Евсеев больше ничего в подотчет не получал!
– И что?
– Да то! – взорвался Куракин. – С чем тогда летел Карданов? С чемоданом говна? И почему Евсеев настаивал на его отправлении? Просто чтобы пошутить?
– Логично, – сказал после некоторого раздумья Бачурин. – Логично. Ну и что мы будем с этой логикой делать?
– Для начала поговорим с профессором. Его привезли?
Помощник взглянул на часы.
– Должны.
– Тогда заводи! А сам подожди у себя, чтобы не нарушать доверительности...
За прошедшие годы Брониславский заметно раздался в середине туловища, в таком случае следует шить костюмы на заказ, а он продолжал покупать стандартные, поэтому пиджак туго обтягивал живот, складками обвисал на плечах и балахоном болтался внизу.
– Давно не виделись, Сергей Федорович, – чуть привстал К., протягивая через стол барственно расслабленную руку.
– Да, Михаил Анатольевич, жизнь разводит, – важно прогудел профессор.
Но К, видел, что важность напускная, за ней скрываются растерянность и страх. Доктор прекрасно понимал, что неспроста через столько лет его выдернули из дома и привезли сюда, напоминая о делах, про которые он хотел забыть навсегда.
Постоянные заботы и нечистая совесть старят людей, Брониславский потерял роскошную густую шевелюру, зато приобрел висящие щеки и второй подбородок, что сделало его похожим на старого бульдога. Выпяченная нижняя челюсть и отвисающая губа усиливали сходство.
– У нас с вами возникли проблемы, – сразу перешел к делу К.
Брониславский насторожился.
– При чем здесь я? Я выполнял команды, идущие с самого верха! Я не могу и не хочу за них отвечать!
Облысение его явно травмировало. Он старательно зачесывал волосы с левого виска на правый, эта уловка не могла скрыть тыквенного цвета темени, но выдавала комплекс, владеющий знатоком чужой психики.
– Пока речь об ответственности не идет. Я даже не стану напоминать вам фамилии Пачулина и Горемыкина. Мало ли людей выбрасывается с балконов!
Психиатр побледнел и сник. Теперь с ним можно было работать. Куракин тоже неплохо знал человеческую психологию. Причем его знания носили исключительно прикладной характер.
– Речь пойдет о другом вашем пациенте, – спокойно продолжал человек со звериными ушами. – О Максе Витальевиче Карданове. Вы с ним работали дважды. Первый раз его звали Сережа Лапин, и ему было всего-навсего пять лет...
– И что? У ребенка была постстрессовая депрессия, и я оказал ему помощь... Обычная психокоррекция!
– По поводу первой помощи никаких проблем не появилось. А вот вторая оказалась некачественной. – К, покрутил на пальце массивный золотой перстень. – Похоже, он многое вспомнил. И у него могут возникнуть претензии. К вам – в первую очередь.
– Кто делает укол – шприц или врач? Так вот, я только шприц. Какие ко мне могут быть претензии?
– Почему блокировка оказалась некачественной? – резко спросил К.
Разглагольствования соучастника, который хотел вынырнуть из дерьма чистеньким, его раздражали.
– Не правда, – решительно возразил Брониславский. – Все выполнено на самом высоком уровне. Просто гарантированный срок существования модифицированной личности пять-шесть лет. Его можно продлить, но для этого пациент должен находиться под постоянным контролем и ограждаться от потрясений и ситуаций, вызывающих всплески эмоций. Острые ощущения разрушают уровень наложения – при интенсивной работе мозга блокированные участки вовлекаются в процесс и сливаются с остальными. Я всегда предупреждал об этом. И предыдущие кодировки прошли без осложнений.
К, с трудом удержался от комментария. Из трех предшественников Макса один умер от белой горячки, один в пьяном виде попал под поезд и один повесился. У профессора были своеобразные представления об осложнениях.
Впрочем, они совпадали с его собственными.
– К нему может полностью вернуться память? – Остроухого интересовали вполне конкретные вещи.
– Вряд ли. Детский уровень потерян навсегда... А взрослый... Скорей появятся фрагментарные картинки, особенно при попадании в знакомую обстановку... Известные люди, вещи, ситуации – все это актуализирует соответствующие заглушенные воспоминания. А чем больше брешь в запасном уровне, тем слабее оставшаяся часть.
– А снять блокаду можно? – нетерпеливо спросил К. – Вы могли бы его раскодировать?
– Я?! Гм...
На лице Брониславского проступило выражение недоуменного изумления.
– С технической стороны это несложно, особенно когда шестилетний срок миновал. Но с нравственной... Представляете, каково заглянуть в глаза человеку, у которого ты отнял его "я"? По своей воле никто не пойдет на такое!
– Все ясно, Сергей Федорович, спасибо за полезную беседу. Вас отвезут куда вам нужно. И еще...
Направившийся было к двери психиатр застыл, будто услышал за спиной щелчок взведенного курка.
– Готовьтесь к технической стороне процедуры. А нравственные проблемы я беру на себя.
Так и не обернувшись, Брониславский вышел.
Тиходонск, 13 февраля 1997 года, 10 часов 40 минут, минус три, солнечно, действуют оперативные планы «Кольцо» и «Перехват».
На этот раз оперативное совещание в «Тихпромбанке» закончилось довольно быстро. Митяев доложил анализ ситуации. По мнению информационной службы обстановка за последние двое с половиной суток изменилась в лучшую сторону. Самым свирепым мстителем за Тахира был Кондратьев. После его гибели к руководству группировкой фактически пришел Гуссейнов, для которого все происшедшее было только полезно, ибо расчистило путь к власти. Новый вожак формально обозначил намерение рассчитаться с виновными, но особого рвения проявлять не станет. Если доказать, что Лапин действовал сам по себе и не имеет никакой связи с банком, вопрос о мести отпадет и Гуссейнов охотно пойдет на примирение.
– Какие есть мнения по этому поводу? – спросил Юмашев, обводя взглядом сотрудников службы безопасности и информационной службы.
