Время-судья - Полякова Татьяна Васильевна (книги бесплатно полные версии txt) 📗
– Обед и прогулка остаются в силе?
– Да, конечно, – ответил он неуверенно.
– Хорошо. Я тебя жду.
Я понаблюдала в окно, как он выезжает за ворота, а потом пошла в кабинет. На столе у отца извечный беспорядок. Мама пробовала с этим бороться, но в конце концов махнула рукой. Отец каким-то фантастическим образом в этом нагромождении бумаг умудрялся отлично находить нужные.
Оглядев стол, я тяжело вздохнула. Как я отличу только что присланную бумагу от любой другой? Отец мог взять ее с собой, кстати. Или выбросить.
Я вытащила из-под стола корзину. На дне лежали обрывки бумаги. Вытряхнув их на ковер, я устроилась тут же, на полу, и попыталась их собрать. Это удалось довольно быстро. Газетная вырезка, какая-то экономическая статья без начала и конца. Место ей только в мусорной корзине, и взволновать отца она бы точно не смогла. Значит, искать придется в другом месте.
Перспектива не вдохновляла, а мысль о том, что я шпионю за отцом, вызывала отвращение, и тут я сообразила обрывки перевернуть. Сложив их другой стороной, пораженно замерла. Газетная статья была озаглавлена: «Девушка без имени». В ней говорилось о том, что под Северным мостом обнаружили труп девушки лет двадцати – двадцати пяти. На теле более десяти ножевых ранений, убийца буквально изрезал ее. А потом камнем или каким-то другим тяжелым предметом превратил ее лицо в кровавую кашу. Никаких документов при ней не оказалось, установить ее личность так и не удалось.
Далее следовали предположения автора статьи о причине подобной жестокости, от них он плавно перешел к возможным версиям. О том, что по поводу всего этого думали в полиции, в статье ни слова. Когда вышла газета, не ясно, а вот обнаружили труп за месяц до исчезновения мамы. Это может быть связано? Но как? В городе появился маньяк, и его следующей жертвой стала мама? Отец решил то же самое, вот и причина перемены в его настроении. Но зачем скрывать это от меня? На данный вопрос ответ найти нетрудно: он хотел уберечь меня от мыслей, какой страшный конец, возможно, был у моей матери.
Допустим. Но кто прислал отцу эту статью и с какой целью? А если это далеко не первое послание? И именно из-за них отец убежден: мамы нет в живых. Что же получается: какой-то чокнутый сукин сын забрасывает отца подобными письмами, чтобы продлить его мучения? «Забрасывает», возможно, преувеличение, но одно послание сейчас передо мной… Хотя и в этом нет стопроцентной уверенности: неизвестно, когда обрывки газеты полетели в корзину, несколько минут или несколько дней назад. Домработница приходила в пятницу, и мусор она бы, безусловно, вынесла. Получается, не раньше, чем в пятницу вечером. И вот еще: маловероятно, что такие письма уже были, иначе бы папа насторожился, едва вынув конверт из почтового ящика. А он смотрел на него скорее с недоумением и уж точно без страха. Вопрос: куда отправился отец?
Вопросов становилось все больше, а вот ответов на них я не находила, то есть они, конечно, возникали, но критики не выдерживали.
Оставаться в доме к тому моменту не было никакой возможности, меня неудержимо тянуло немедленно разобраться с семейными тайнами, которых оказалось в избытке.
Быстро переодевшись, я отправилась к Алле Шуговой. Кому, как не лучшей подруге матери, знать о том, что происходило четыре года назад.
Дом Шуговых едва проглядывал сквозь заросли деревьев. Я подошла к калитке, она была заперта, но створка ворот рядом приоткрыта. Этой узкой щели вполне хватало, чтоб в нее протиснуться. Собственно, проще было воспользоваться домофоном, но к тому моменту я уже разглядела машину отца на подъездной дорожке и решила не спешить являть себя хозяевам. Поднявшись на крыльцо, я потянула входную дверь на себя, и она открылась.
В доме абсолютная тишина. Постояв немного в холле, я двинулась в направлении кухни. Она выходила на большую веранду, где в тот момент были Алла и мой отец. Их разговор я не слышала, а вот видела их прекрасно. Отец стоял, сунув руки в карманы брюк, и что-то разглядывал у себя под ногами. Алла полулежала в шезлонге, и ее взгляд, обращенный к отцу, вызвал у меня беспокойство. Это был взгляд влюбленной женщины, его ни с каким другим не спутаешь, оттого в груди так противно заныло.
Отец, должно быть, собрался уезжать, что-то сказал и повернулся к двери. Алла мягко, точно кошка, поднялась с шезлонга, положила руку на грудь отца и его поцеловала. Поцелуй был недолгим и вовсе не страстным, по крайней мере, со стороны отца. Все это выглядело скорее ритуальным прощанием супругов, и в тот момент это резануло куда больше, потому что выходило: их отношения, в наличии которых я не сомневалась, длятся уже давно. Отец кивнул и пошел с веранды, а я бросилась в холл, не желая с ним встречаться.
Первой мыслью было выскочить на улицу, но там отец мог меня увидеть. Мне ведь потребуется время, чтобы добраться до калитки. В результате я спряталась в огромном шкафу-купе, стоявшем в холле, едва успев задвинуть створку.
Шаги отца, входная дверь хлопнула, и все стихло. С улицы вскоре донесся звук работающего двигателя, а я осторожно выбралась из шкафа. Алла оставалась на веранде. Лежала, вытянув ноги, и с мечтательным видом накручивала на палец прядь волос.
Алла была моей крестной, я всегда ее любила, но теперь, глядя на нее, стискивала зубы от злости и отвращения. Чертова притворщица! Такие сцены способны навеки отбить охоту заводить подруг.
Я спешно покинула дом. Калитка с этой стороны открывалась простым нажатием кнопки. Ворота были прикрыты, но не заперты. Я подумала: где сейчас муж Аллы и знает ли он о ее отношениях с моим отцом? Если честно, очень хотелось, чтоб узнал, прямо сейчас.
Видеть Аллу я не желала и отправилась в сторону остановки автобуса, потому что приехала сюда на такси. Однако по дороге мои намерения изменились. Я вдруг решила вернуться и с крестной поговорить. Отец получил письмо и сразу отправился к ней. Хотя, строго говоря, их встреча могла и не быть связана с письмом. Но… вдруг Алле об этом что-то известно? Вопрос, захочет ли она откровенничать. Почему бы и нет, в конце концов? С какой стати я записала ее во враги? Их связь с отцом могла возникнуть уже после исчезновения мамы и никак с ним не связана. От этой мысли стало не по себе. Я что, подозреваю родного отца? «Кому отец, а кому муж, – с мрачной ухмылкой подумала я. – А когда дело касается мужей и жен, все далеко не однозначно».
Достав мобильный, я набрала номер Аллы. Она не отвечала довольно долго, то ли раздумывала, стоит ли отвечать, то ли просто телефона не было под рукой.
Голос звучал в высшей степени приветливо.
– Анечка, – пела она, – чем занимаешься, солнышко?
– Можно я к тебе приеду? – запела я в ответ. – Надо поговорить.
С Аллой мы были на «ты», и звала я ее всегда по имени.
– Конечно. Ты где?
«Хороший вопрос…»
– Я сегодня у папы. Подъеду через двадцать минут.
– Жду, милая.
Ровно двадцать минут я бродила на соседней улице, а потом отправилась к дому Аллы.
Калитка оказалась не заперта, Алла по-прежнему была на веранде. На небольшом столике стоял заварочный чайник, розетка с моим любимым вареньем и две чашки. Все говорило о том, что меня здесь ждут и мне рады.
Алла поднялась и заключила меня в объятья.
– Не боишься держать калитку открытой? – спросила я, хотя могла бы обойтись и без этого. Недавнее раздражение давало себя знать.
Алла чуть нахмурилась, но тут же с усмешкой произнесла:
– Чему быть, того не миновать. Я боялась не услышать звонок…
– Виктор Николаевич дома?
– Уехал к матери. В воскресенье он сопровождает ее на рынок. Садись. О чем хотела поговорить?
Она стала разливать чай, с улыбкой поглядывая на меня. Ни слова о том, что мой отец полчаса назад был здесь.
– Я хотела спросить… о маме…
Алла вновь нахмурилась, потом потрепала меня по плечу.
– Бедная моя девочка. Представляю, как тебе тяжело. Нам всем ее ужасно не хватает.
