Аполлон на миллион - Донцова Дарья (читать книги онлайн txt) 📗
– Люди считают, что работа в агентстве недвижимости приносит огромные деньги, причем для этого много усилий тратить не придется. Подумаешь, ерунда, полагают многие, только выбрось объявление в Интернет, и к тебе сразу примчится армия клиентов. График работы будет свободный, можно показывать квартиры в любое время, когда душе угодно, и грести комиссионные лопатой. Женщины рассчитывают, что у них останется куча времени на семью и они быстренько заработают себе на особняк. Но в действительности все иначе. Маргарита побегала с клиентами, поняла, что работа отнюдь не легкая – надо подстраиваться под людей, терпеть их капризы, а доход невелик, и ушла. У нее как раз случился развод, нервы были на пределе.
Катя замолчала.
– Вы знали Прохора? – поинтересовалась я.
Собеседница смутилась.
– Ну… Он к Эвелине на праздники не ходил, я видела его один раз.
– Когда он приехал сюда и закатил скандал? – предположила я.
Собеседница кивнула.
– Некрасивая история. Я сидела в своем кабинете, услышала крик из гостиной и подумала, что кто-то из клиентов потерял самообладание. Продать недвижимость непросто, порой апартаменты по несколько лет никого не интересуют. Главное, не забывать, что на всякий товар рано или поздно найдется купец. Но сия истина не успокаивает тех, кому срочно нужны деньги. У меня на случай форс-мажора есть успокаивающий набор.
Екатерина встала и открыла крышку красивого старинного секретера. Я посмотрела в просторное отделение и засмеялась.
– Бутылка отличного коньяка, виски, вино, настойка пустырника, коробка дорогого шоколада, сигары, баночка варенья… Подготовились вы основательно. А зачем гора воздушных шариков?
Бонч-Бруевич захлопнула резную крышку.
– Каждый по-своему успокаивается. Большая часть клиентов обходится рюмочкой, женщины предпочитают чай со сладким или капли из аптеки. Но есть у нас один постоянный клиент, так вот, у него хобби раз в два года менять жилье. Старое он выставляет на торги и приобретает новое. Очень эмоциональная личность. Если что-то не получается, сразу впадает в ярость. Тогда моя дочь Таня скорехонько надувает шарики, бросает на пол, мужчина начинает давить их ногами, на четвертом-пятом его отпускает – и все счастливы. Но в тот день Танюши не было, она улетела в Лондон, другие сотрудники тоже отсутствовали, в офисе находились только мы с Маргаритой, а она не очень опытна. Услышав шум, я поспешила к ней на помощь и увидела безобразную сцену…
Екатерина поморщилась.
– Прохор тряс Риту и площадно ругался. Я велела ему: «Немедленно прекратите и уходите, в противном случае вызову охрану». Он повернулся ко мне и завизжал. Если опустить нецензурные выражения, то смысл его речи был таков: он сам разберется с женой, которая отняла у него квартиру, нажитое имущество, честное имя и любимую дочь. После этого хам отвесил Рите пощечину. Я схватилась за телефон, Прохор еще раз ударил Маргариту по лицу и сбежал. Я усадила Ермакову на диван, открыла тревожный шкафчик и накапала ей настойки пустырника. Но это не помогло – Риту трясло, руки у нее ходуном ходили. Тогда я налила ей граммов двадцать пять коньяка, уложила ее, пошла на кухню, заварила чай, принесла в комнату…
Екатерина покачала головой.
– У меня есть близкая подруга, один из лучших невропатологов России. Когда я ей описала, что произошло с Ермаковой, она сказала: «У некоторых людей, принявших в момент стресса алкоголь, может случиться настоящая истерика. Похоже, твоя сотрудница из их числа». В общем, слушайте…
Рита сидела на полу и била о ковер руками. Увидев меня, она заорала:
– А-а-а, он не знает, что я знаю! А я знаю, я знаю! И то, что знаю, его погубит!
Затем Рита засмеялась и продолжила в том же духе:
– Проша думает, что никто не знает, а я знаю. И про лебедя, и про армию, и про девяносто четвертый год. Если я ему скажу, что знаю про это, если он услышит, что я знаю, то перепугается и сделает все, что я потребую. Вот так! Да, да, я знаю про лебедя, армию, девяносто четвертый год. Но я его люблю, люблю… и хочу жить с ним… поэтому не могу, не могу…
Смех перешел в хохот, потом Маргарита вытянулась на ковре и затихла.
Шокированная сценой Бонч-Бруевич наклонилась над ней, поняла, что Ермакова крепко спит, подсунула ей под голову диванную подушку, укрыла пледом, а затем позвонила той своей приятельнице, врачу. Услышала про истерию, успокоилась и села работать с документами. Минут через сорок Рита проснулась, начала растерянно спрашивать:
– Где я? Почему лежу на полу?
У нее кружилась голова. Екатерина помогла ей перебраться на диван, объяснила, что у нее случился нервный срыв, надо непременно посетить врача, дабы тот выписал правильное лекарство, дала телефон своей подруги. И вдруг не выдержала, посоветовала:
– Маргарита, если мужчина поднял на тебя руку один раз, он непременно сделает это вновь. Ты в разводе, иди в полицию, напиши заявление на Прохора, я подтвержу факт нападения на тебя. Ермаков посмел устроить скандал в моем офисе, значит, может приехать к тебе домой и избить. Необходимо остановить его, получит пятнадцать суток или сколько там дают за пощечины, испугается, подожмет хвост. Ведь все, кто кидается на женщин с кулаками, трусы. Давай прямо сейчас позвоним в отделение.
Ермакова заплакала.
– Ой, Катюша, нет, не надо! Я очень люблю Прохора. Долгие годы ждала, пока он решится на брак, и наконец дождалась, Ермаков повел меня в загс, когда дочке шесть исполнилось. Правда, сделал это под давлением отца, тот приказал ему: «Изволь оформить отношения с Маргаритой. Любе скоро в школу идти, а официально девочка – безотцовщина!» Алексей Константинович внучку обожал. Я прекрасно знаю, каков Прохор, ведь он ни одной юбки не пропустит. Но я его люблю. Люблю страстно, на всю жизнь. Поэтому долго изображала счастливую жену. Застав супруга в постели с соседкой, я бы тихо ушла, прикинулась, что ничего не видела, но рядом стояла Люба. Я ведь забрала девочку пораньше из школы, у нее был день рождения… Ох, не могу на эту тему говорить! Я потребовала развода, мне было так больно, невыносимо. А сейчас стало еще хуже, потому что я поняла: чувство к Прохору не ушло, даже стало сильнее, я мечтаю снова быть рядом с ним. Но первая шаг к примирению сделать не могу. А он не хочет зарыть топор войны. Проше нравится свобода… Единственное, что ему в нашем разрыве неприятно, – это необходимость жить с матерью, поэтому он хочет получить квартиру. Такова правда. Я понимаю, моя страсть к Ермакову – это болезнь, зависимость, как от алкоголя, сигарет, наркотиков. Но ничего поделать с собой не могу. Нет, в полицию не пойду, потому что надеюсь: Прохор попросит прощения и вернется.
Екатерина, не зная, что еще сказать, развела руками. Потом решила дать совет:
– Рита, нельзя позволять поднимать на себя руку. Не хочешь обращаться в отделение – не надо. Припугни Прохора сама.
Маргарита удивилась:
– Как?
– Ты говорила мне, что тебе известна какая-то тайна, вроде она связана с армией и лебедями. Вот и скажи Прохору: «Еще раз замахнешься, и о твоем секрете узнает вся Москва»…
Я молча слушала владелицу «Мезона». С одной стороны, Катя права, нельзя покорно сносить оплеухи, но, с другой стороны, не следует пугать человека раскрытием его тайн. Это дело опасное.
Бонч-Бруевич взяла на колени Тоффи.
– Маргарита растерялась, потом стала выяснять, какую информацию выболтала, находясь в беспамятстве. Узнала, что подробностей мне не сообщила, и давай лгать: «Катюша, никаких секретов нет, я просто впала в истерику и несла чушь, она не имеет смысла». Но я поняла: Марго действительно известно нечто, способное навредить бывшему мужу. Иначе почему она упорно повторяла: «Это глупость. Ты мне веришь? Я не отдавала себе отчет в том, что говорила. Ты мне веришь? Забудь о моей болтовне! Забудь!»
Хозяйка агентства вынула из вазочки конфету и начала разворачивать фантик. Фанди кинулся к ней и поставил передние лапки ей на колени.
