Банк, который булькнул - Уэстлейк Дональд Эдвин (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

Вэн неодобрительно покачал головой, но промолчал.

Заперев за собой дверь, они спустились по узкой лестнице и остановились у двери в ложу. Было слышно, как хор мощно грянул очередную арию: «Я ненавижу расистов! Пойми! Пойми!».

— Слушайте внимательно, — предупредил Вэн. — Нам нужно дождаться строчки, которая звучит так: — «Любите всех, ублюдки».

Герман кивнул, и все трое принялись сосредоточенно слушать. Когда нужная строчка прозвучала, они толкнули дверь ложи и, пройдя через неё, повернули налево и начали спускаться по лестнице.

Время для выхода было рассчитано идеально. Когда они оказались у подножия лестницы, занавес в зале опустился, знаменуя окончание первого акта, и зрители партера толпой повалили по проходам в вестибюль, чтобы перекурить. Тем временем Герман, Вэн и Джек сняли маски и миновали вестибюль, лишь ненамного опередив разгорячённых театралов. Выйдя на тротуар перед театром, они сразу увидели «форд» — он находился примерно в половине квартала слева от входа, двигаясь следом за медленно ехавшим такси.

— Чёрт бы его побрал, — проворчал Вэн. — Что он там копается?

— Наверное, пришлось постоять перед красным светофором, — пожал плечами Герман.

Обогнав такси, «форд» притормозил перед входом в театр. Все трое сели в машину — тротуар за их спинами уже был заполнен курильщиками — и Фил неторопливо отъехал от театра.

Теперь Вэн сидел впереди рядом с Филом, а сумки с деньгами стояли на полу у ног расположившихся на заднем сиденье Германа и Джека. Каждый раз, когда машина подпрыгивала на ухабе, проклятый телефон позвякивал, что вскоре начало действовать Герману на нервы. Он обожал разговаривать по телефону, но на этот раз ответить на звонок было невозможно.

К тому же ему не давали покоя деньги. Разумеется, он был рад внести свой посильный вклад в общее дело, пусть и в лучших традициях ИРА [11], и помочь Движению покрыть свои расходы, но тем не менее время от времени чувствовал, что у него чешутся руки прикарманить часть наличных, которые он раздобыл для него очень похожим способом. Не говоря уже о том, что не далее, как сегодняшним вечером он сам заявил своим гостям, что у него расточительные вкусы.

Герман подумал, что было бы весьма неплохо поучаствовать в какой-нибудь операции как частное лицо, поскольку весь последний год он занимался исключительно политическими ограблениями, и деньги, заработанные на последнем деле, уже подходили к концу.

Они подъезжали к Сентрал-Парк-Уэст, когда Фил сказал:

— По-моему, я слышу какие-то звонки. Мне всё время кажется, что звонит телефон.

— Джек свистнул оттуда аппарат, — пояснил Вэн.

Герман заметил, как Фил недовольно нахмурился.

— Свистнул телефон? На кой чёрт? Просто из вредности?

— Мне нужен параллельный аппарат в спальне, — сказал Джек. — Подожди, сейчас попробую сделать так, чтобы он не звенел. — Он вытащил его из сумки и поставил себе на колени, после чего аппарат перестал позвякивать так часто.

Доставая телефон, Джек слегка сдвинул прикрывавшую деньги бумагу, и теперь Герману были хорошо видны зелёные банкноты. Всего сто долларов, подумал он, просто на покрытие расходов. Впрочем, что за чушь, какой в этом смысл? При его расходах сто долларов — сумма просто мизерная.

Он вылез из машины на противоположной стороне улицы от его дома, а «форд» тут же уехал, направляясь в сторону окраины. Герман перебежал через дорогу, юркнул в подъезд, поднялся на служебном лифте на свой этаж и сразу же нажал кнопку «1», отсылая лифт вниз. Миссис Олаффсон ждала его на кухне.

— Всё в порядке, — доложила она.

— Хорошо.

— Они все перепились.

— Очень хорошо. Можете подавать на стол в любой момент.

— Слушаюсь, сэр.

Войдя в гостиную, Герман сразу заметил ряд перемен, произошедших в его отсутствие. В том числе и в отношениях Джорджа и Линды Лэйчинов. Теперь Джордж с довольно глупой улыбкой сидел рядом с Сьюзен, слушая её болтовню, а Линда стояла в дальнем конце комнаты, делая вид, что с восхищением разглядывает афишу с У. С. Филдсом [12].

Растус и Дайана по-прежнему сидели рядышком, причём рука Растуса мягко поглаживала колени Дайаны. Звякающий телефон в машине и денежные неурядицы основательно испортили настроение Германа, и у него возникло ощущение, что в таком состоянии он не способен справиться со сложностями, которые может доставить ему Растус. Что ж, раз так, то почему бы ему сегодня не остаться гетеросексуалом?

Но сначала придётся как-то объяснить своё долгое отсутствие гостям, которые встретили его появление смехом и язвительными замечаниями.

— О, вы же знаете этих людей! — Он небрежно взмахнул рукой. — Сами ни на что не способны, всё приходится решать за них.

— Проблемы? — с сочувственным видом спросил Фостер. Он пришёл с Дайаной, но, похоже, был совершенно не заинтересован в том, чтобы и уйти вместе с ней.

— Да нет, ничего такого, с чем бы они не смогли справиться сами, — усмехнулся Герман, обходя кофейный столик и направляясь к Линде.

Но пройти к ней ему так и не удалось, поскольку в гостиной вновь появилась миссис Олаффсон с той же самой фразой, что и в первый раз:

— Телефон, сэр.

Несколько секунд Герман только молча смотрел на неё, слишком удивлённый, чтобы произнести хоть слово. Он не мог сказать: «Что, звонят с Западного побережья?», потому что эта отговорка уже была использована. Он чуть было не ляпнул: — «Мы ведь сделали всё как надо!», но вовремя спохватился и спросил:

— Кто это?

— Просто сказали, что это друг, сэр.

— Слушай, Герман! — окликнул его Растус голосом, в котором явственно слышался южный акцент — явное свидетельство того, что он раздражён. — Нас так никогда и не накормят?

— Сейчас, — тихо сказал Герман Растусу, миссис Олаффсон и всем присутствующим. — Я быстро, — сердито пообещал он, вышел из комнаты, спустился в холл и с размаху, не останавливаясь, толкнул дверь студии, забыв, что она заперта. В результате он налетел на дверь, с силой ударившись об неё носом.

— Чёрт возьми! — прорычал Герман. Было так больно, что из глаз брызнули слёзы. Держась за нос — тут он вспомнил давешнего билетёра — он метнулся в кухню и, миновав её, вбежал в студию через другую дверь. Плюхнувшись в кресло за письменным столом, он поднял трубку.

— Да?

— Алло, Герман?

— Да, да. Кто это?

— Келп.

Настроение Германа сразу резко улучшилось.

— А, привет-привет! Давненько ты не появлялся.

— У тебя что-то с голосом. Ты, часом, не простудился?

— Нет, только что расшиб нос.

— Что?

— Да ладно, неважно. Как дела?

— Когда как, — уклончиво ответил Келп. — Ты сейчас свободен?

— Не то слово, только свистни!

— Но это дельце ещё не на сто процентов. Всё ещё существует маленькое «может быть».

— Ну, это всё же лучше, чем ничего, — быстро сказал Герман.

— Верно, — с удивлением согласился Келп таким тоном, будто эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. — Ты знаешь «О-Джей Бар»?

— Конечно.

— Завтра вечером в восемь тридцать.

Герман нахмурился. Вообще-то на завтра он был приглашён на собеседование с потенциальными кандидатами… Нет. Как он сказал гостям, у него разорительные вкусы, а «может быть» всё же лучше, чем ничего.

— Я приеду.

— Тогда до встречи.

Герман положил трубку и потянулся за бумажной салфеткой. Улыбаясь, он вытер слёзы, осторожно отпер дверь студии и вышел в холл, где его встретила миссис Олаффсон.

— Ужин готов, сэр.

— И я тоже.