Можно любить и лысых - Дар Фредерик (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Второй звонок — от Пино.
Все сведения, которые он получил и сообщил мне, тонут в чихании. У него хронический катар, а тут еще и грипп, так что каждая фраза сопровождается чудовищным чихом. И говорит он в нос, отчего хочется спросить, зачем ему рот?
— Ну, что нового?
— Хочу сказать тебе нечто интересное.
По акценту можно подумать, что старик — тевтонец. Настоящий бош, баварец! А между тем, он приехал во Францию еще до 1870 года. Говорили, что он служил когда-то уланом.
Пино заявляет, что ездил на место заседаний женского клуба, в который входит Валерия Бордо. Двенадцать путешественниц-робинзонок отбыли в назначенное время, но Валерия покинула их в Мадриде, во время промежуточной остановки, и вернулась в Париж. Она уехала на остров ПОСЛЕ СМЕРТИ МУЖА Остров — строго феминистский, на нем женщины вкушают пищу дикарей и прелести примитивной жизни.
В заключении Пино своим неразборчивым голосом говорит о том, что хочет узнать, что она делала в Париже все эти дни.
Постепенно на листочке белой бумаги копятся сведения. Пока я их классифицирую, Клодетта устраивается под столом у моих ног и напоминает о своем существовании нежным щекотанием моего “стержня”. Она — прелестная женщина, но не любит, когда на нее не обращают внимания. В ее присутствии холодные воды Луары становятся кипятком. Вместе с тем, она — отличная секретарша. Впрочем, Мариза тоже неплоха, но более страстная натура. Она не выносит скуки и требует своего удовлетворения при любых обстоятельствах.
Матье! Наконец-то!
Он провел с Луизеттой целый час, но выяснил все досконально. Он предложил ей пойти в дансинг, где знакомый бакалейщик видел ее хозяйку. Персонал дансинга без труда признал на фотографии, которую показал Матье, мадам Бордо.
Пока все сходится.
Матье прекрасным почерком изложил все на бумаге, моему “гениальному уму” осталось только сделать нужные выводы.
Внезапно на телеэкране моего стола появляется строка, которая не требует подписи под собой, настолько понятен ее автор:
“Вы читали вечерние газеты? Скандал! Страховое общество толкает вас в грязь, и я не могу не согласиться с ними”.
На мою голову выливается целый ушат желчи, но, к счастью, я непосредственно не общаюсь с автором этой речи, ибо, в противном случае, дело не ограничилось бы словами. Страшно даже представить, что бы было!
Я прикрываю экран, чтобы ничего на нем не видеть. Хотелось бы самому все проверить и осмотреть. Поехать на заколдованный остров? Встретить Валерию Бордо? Но, если… А почему бы и нет?
Представьте себе молодую барышню высшего света: краснощекую, шепелявую, стеснительную, крикливую, смешливую, хихикающую, подмигивающую и тому подобное. Словом, истую феминистку.
Она руководит “Клубом Евы”, эта мадемуазель де Труавиль. Организовала мини-клуб робинзонок для миллионерш, ратует за освобождение женщин посредством возвращения в лоно природы.
Несколько разочаровавшихся самок, недостаточно или слишком зацелованных, записались в клуб, внесли достаточно высокий годовой пай, и мадемуазель де Труавиль отправила их на один из атоллов Карибского архипелага. Одевшись в наряда “потерпевших кораблекрушение”, они устремились к “животному времяпрепровождению”.
Они очень мужественны — эти отшельницы! Они вернулись к истокам человеческой истории. Мадемуазель де Труавиль упивается описанием своей высокой цели, своей миссии на земле. Она во всем разочаровалась, устала от надежд, слишком роскошной жизни, постоянных осад со стороны мужчин. Ей повезло даже — она провела несколько ночей в обществе трех арабов) и поняла, что надо изменить свою жизнь и жизнь подруг в лучшую сторону. Все это пришло сразу, ярким озарением. Она почувствовала, как увязает в тине благополучия и тунеядства. Она не знала, что избрать: самоубийство, проституцию, жизнь с прокаженными или еще что-то? Тогда и пришла в голову мысль о клубе робинзонок! Сколько страждущих душ ждало ее зова! Спасительница заблудших овечек! Один Нобель мог по достоинству оценить ее деяния, наградив соответствующей премией!
Даю ей выговориться, понимая, что ей необходимо растратить запас своих слов.
После этого предлагаю ей описать свой ПОДВИГ. Я так и говорю — ПОДВИГ.
О, чудо! Она захлебывается от изумления, но это проходит, и она вновь устремляется вперед со всем темпераментом необъезженной кобылы.
— Вам, мужчинам, даже писателям, ехать туда к моим овечкам?! Вы сошли с ума!
Я тут же решаю этот вопрос, заявляя ей:
— Если сошел, тогда, конечно, нет. А если “сошла”? Можно?”
Она внушительна и прекрасна — толстая Берю в клетчатой шерстяной юбке, в желтой шемизетке с красным рисунком и в рыжем парике, который приятно гармонирует с красными глазами, длинными накладными ресницами (под Карменситу) и неумеренной косметикой на ее очаровательном “личике”.
У нее есть “стиль”, как говорят обыватели, скучно и однообразно проживающие свою жизнь. Правда, это несколько странноватый стиль — таинственный и не без пикантности. Особенно привлекателен изгиб ее чувственных губ, покрытых толстым слоем ядовито-красной помады.
Не только ее вид, она вся изменилась — наша толстенькая малютка! Мастерство и колдовство опытных людей превратило ее в баронессу Ацелину де Богроз де ля Рей-Фондю. У нее клипсы в ушах, браслеты на запястьях, кольца на пальцах. Все блестит и переливается, как тирольская каталка, увешанная бубенцами и колокольчиками.
Лак темно-карминового цвета удачно скрывает все дефекты ее ногтей. Словом, она вполне отвечает тому образу, который ей предстоит играть.
Надо сказать, что и я выгляжу неплохо, вполне бы мог сойти за девицу, коли бы судьба не сделала меня мужчиной и не наградила бы меня детективными наклонностями. Я тоже соответствую своей роли: жгучая брюнетка с высокой грудью, тонкой талией, в юбке с высоким разрезом. Клянусь, именно то, что надо! Если бы я встретил себя — в баре или на похоронах, то не стал бы сомневаться, что передо мной стоит женщина.
Старенький гидросамолет, на который мы сели в Порт Жюль, все летит и летит. Сильно пахнет перегоревшим маслом и плесневелым конским волосом.
Я устал. Мне хочется спать. Я вконец измотан. Мне наплевать на все. Черт с ними со всеми! Я потерял свою боеспособность, как нищий — медяк из рваного кармана. У меня болит душа. Меня сильно потрясли последние события. Все…
Я засыпаю.
Сплю я плохо, как всегда, когда чувствую себя скверно. Сон несчастных — продолжение горя. Он не приносит облегчения, а наоборот, усугубляет подавленное состояние. Отчаяние становится подсознательным, а это — еще хуже. Тонешь в зловонии тайн.
Просыпаюсь рывком, мгновенно переходя к бодрствованию. Где я? Ах, да, самолет. Великолепная стальная птица несет меня через океан.
Справа от меня храпит Берю.
А слева какой-то масленый левантиец трет рукой мое бедро. Я смотрю на него в упор, а он улыбается мне своими белыми зубами, среди которых проглядывает один черный. Эта мелочь делает его в моих глазах отвратительным. Меня от него тошнит. Кариозный зуб заслоняет всю его фигуру. Я уже собираюсь хорошенько пнуть его в бок, но осторожность берет свое.
А он продолжает жать мое колено, ловит мой взгляд. Зайчик! Он хочет показать мне, что у него есть ЧЕМ доставить мне удовольствие. Идиот, если бы он знал, что этого барахла у меня побольше.
Он подмигивает мне. Ресницы у него длинные, шелковистые — как раз для обольстителя. Он прокашливается и обращается ко мне на корявом французском языке:
— Вы француженка, прелестная мадам?
Его улыбка похожа на кокосовый орех, в который всадили серую жемчужину — кариозный зуб.
Я наклоняюсь к нему, он начинает потеть от волнения. Его желание рвется наружу.
Тогда я игриво и негромко говорю ему.
— Отстань от меня, грязная свинья!
Его рука улетает с моего колена с той же скоростью, с какой жаворонок улепетывает от выстрела.
