О, счастливица! - Хайасен Карл (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Именно захват любимого «эконолайна» ожесточил Онуса Гиллеспи против правительства Соединенных Штатов (хотя он в той же степени был обижен на родителей, которые не просто отказались внести за него залог, но еще и сообщили агентам ВНС, где найти фургон). Перед тем как дать деру, Онус сжег водительские права и отказался от своей фамилии. Он начал называть себя Пухлом (так к нему обращались братья и сестры, когда он был маленьким и испытывал некоторые проблемы с лишним весом). Он никак не мог определиться с новой фамилией, поэтому решил обождать, пока в голову не придет что-нибудь стоящее. Автостопом он добрался до Майами, без вещей, с семнадцатью долларами в бумажнике и единственным материальным активом в кармане на молнии – разрешением на парковку в зоне для инвалидов, которое он стибрил у врача страховой компании по выплатам компенсационных пособий.

Чистое везение и проставка пивом обернулись дружбой с фальшивомонетчиком-любителем, который вверил Пухлу свое печатное оборудование, перед тем как отправиться в тюрьму штата. Пухл очень скоро поставил на поток выпуск поддельных инвалидных наклеек и их продажу за наличные местным автомобилистам. Его излюбленным местом тусовки был федеральный суд Майами, печально известный нехваткой мест для парковки. Среди довольных клиентов Пухла были стенографистки, поручители, юристы, специализирующиеся по делам о наркотиках, и даже пара федеральных судей. Вcкоре его репутация укрепилась, и в округе он стал известен как надежный поставщик незаконных инвалидных эмблем.

Потому-то его и разыскал Бодеан Геззер, который жутко мучился, пытаясь припарковаться в центре города. Недавно приобретя «додж-рэм», Бод считал безрассудством оставлять его в трех или четырех кварталах, пока сам он отправлялся бороться с бюрократией исправительного отделения. Эти окрестности – вовсе не подходящее место для пеших прогулок, тут сплошные гаитянцы и кубинцы! Боду снились кошмары, в которых его великолепный новенький грузовик оказывался разобран до осей.

Пухл мгновенно ощутил родство с Бодом, чьи глобальные теории и хитросплетенные объяснения задели утешительную струнку. К примеру, Пухла уязвило, что родители с презрением отнеслись к его налоговому мошенничеству, но Бод Геззер успокоил его, перечислив множество веских причин, по которым ни один чистокровный американец не должен и пяти центов жертвовать адским налоговикам. Пухл был рад узнать, что поведение, поначалу казавшееся ему уклонением от долгов, на самом деле было актом законного гражданского протеста.

– Как Бостонское чаепитие, – сказал Бод, обращаясь к своей любимой исторической ссылке. – Те парни были против неустановленных налогов, и ты сражаешься как раз за то же самое. Белый человек потерял свой голос в этом государстве – так почему он должен платить по счетам?

Пухлу это пришлось по душе. Еще как по душе. А Бод Геззер был полон подобных ловких объяснений.

Некоторые знакомые Пухла, особенно ветераны войны, неодобрительно относились к его мошенничеству с инвалидными эмблемами. Но не Бод.

– Ты сам подумай, – сказал он Пухлу. – Сколько людей в инвалидных колясках ты обычно видишь? И посмотри, сколько тысяч мест на парковках им отведено. В этом нет никакого смысла, если только не…

– Только не что?

– Если только эти места на самом деле предназначены не для инвалидов, – мрачно высказал свою догадку Бод. – Какого они цвета, эти пропуска для калек?

– Голубые.

– Хммм… А какого цвета каски у отрядов Объединенных Наций?

– Бля, да чтоб я знал. Голубые?

– Дасссэр! – Бод Геззер пожал Пухлу руку. – Ну ты что, не понимаешь? Кто, по-твоему, во время вторжения будет там парковаться, на этих голубых инвалидных местах? Солдаты, вот кто. Солдаты ООН!

– Твою бога душу мать.

– Так что, на мой взгляд, ты оказываешь стране гигантскую, черт подери, услугу, с этими твоими поддельными наклейками. Каждая проданная тобой означает, что у врага будет одним местом меньше. Вот что я об этом думаю.

Так теперь об этом собирался думать и Пухл. Он не жулик, он патриот! Жизнь все лучше и лучше.

А теперь он здесь, в пути, со своим лучшим другом.

Оба почти мультимиллионеры.

Проводят долгий неспешный день в «Ухарях», едят крылышки цыпленка-барбекю и прихлебывают «Корону».

Флиртуют с официантками в блестящих оранжевых шортах, щеголяющими – милосердный боже всемогущий! – лучшими молоденькими ножками, что Пухл вообще видел. И задницами – точь-в-точь яблоки «голден делишес».

А снаружи – полный пикап оружия.

– Тост, – провозгласил Бод Геззер, поднимая кружку. – За Америку.

– Аминь, – рыгнул Пухл.

– Вот для чего на самом деле все это.

– Еще бы.

Бод изрек:

– Слишком много телок и слишком много оружия не бывает. Это факт.

Когда принесли счет, они уже упились в хлам. Бод с пивной ухмылкой шлепнул на стол украденную кредитку. Пухл смутно припоминал, что они предполагали избавиться от «Визы» этой ниггерши после оружейной выставки, где воспользовались кредиткой, чтобы купить пистолеты-пулеметы «ТЕК-9» и «кобра» М-11, подержанную штурмовую винтовку «АР-15», канистру перечного аэрозоля и несколько коробок патронов-

Пухл предпочитал выставки оружейным магазинам, потому что, благодаря Национальной стрелковой ассоциации, такие выставки оставались вне действия практически всего законодательства страны и штата, которое касалось огнестрельного оружия. Пухлу и принадлежала идея заскочить на одну такую в Форт-Лодердейле. Тем не менее, у него были серьезные предубеждения насчет оплаты такого заметного оружия краденой кредитной картой: это, по его мнению, было рискованно до идиотизма.

Но Бод Геззер снова успокоил друга. Он объяснил Пухлу, что многие дилеры на оружейных выставках – на самом деле, тайные агенты БАТО [18] и что использование чужой кредитки отправит грозных законников в безумный и бесполезный поиск некоего «Дж.Л. Фортунс» и его свежеприобретенного арсенала.

– Так что они пустятся в безмазовую погоню, – сказал Бод, – вместо того чтобы день-деньской доебываться до законопослушных американцев.

Второй его аргумент за использование краденой «Визы» был скорее прагматическим, чем политическим – у них не было денег. Но Бод согласился, что им следует выбросить кредитку после выставки – вдруг «Чейз-банк» начнет проверку.

Пухл собирался было напомнить об этом партнеру, но тут появилась исключительно длинноногая официантка и ловко прихватила «Визу» со стола.

Бод благоговейно потер руки:

– Вот за что мы сражаемся, дружище. Каждый раз, как начнешь сомневаться в нашем деле, подумай-ка об этой юной милашке и той Америке, что она заслуживает.

– А-бля-минь, – сказал Пухл, неопределенно фыркнув.

Официантка удивительно напоминала его любимую Ким

Бейсингер: белая кожа, порочные губы, желтые волосы. Пухл был наэлектризован. Он хотел знать, есть ли у официантки бойфренд и позволяет ли она ему фотографировать себя без лифчика. Пухл рассчитывал пригласить ее присесть и выпить пива, но потом в фокусе нарисовался Бод Геззер, напомнив Пухлу, как они оба выглядят со стороны: Бод в своем камуфляже и ковбойских сапогах, с исполосованным и искусанным в хлам лицом, и Пухл, обдолбанный и отекший, с искалеченным левым веком, скрытым под самодельным пластырем.

Девушке нужно быть слепой или сумасшедшей, чтобы заинтересоваться такими. Когда она вернулась к столу, Пухл смело спросил, как ее имя. Она сказала – Эмбер.

– Хорошо, Эмбер, а могу я спросить – ты слыхала когда-нить о Братстве Белых Повстанцев?

– Конечно, – ответила официантка. – Они были прошлым летом на разогреве у «Гетто Бойз».

Бод, подписывавший квитанцию по кредитке, поднял взгляд и объявил:

– Ты сильно ошибаешься, сладкая.

– Вряд ли, сэр. Я купила на концерте футболку.

Бод насупился. Пухл покрутил свой хвост и воскликнул:

– Ну просто пинок по яйцам!

Эмбер забрала распечатку по кредитке, включавшую сотню долларов чаевых, и наградила обоих своим румянцем и самой теплой улыбкой, после чего Пухл упал на одно колено и начал умолять ее продать оранжевые шорты на память об этом дне. Рядом материализовались два вышибалы-латиноса и выпроводили ополченцев из ресторана.