Женщина в черном - Бестужева-Лада Светлана Игоревна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Старое правило: достал пистолет – стреляй. Или враг выстрелит. Вот почему я и не понимаю всякие там зажигалки-пистолеты, духовые пукалки и прочие газовые игрушки. На любую пукалку может явиться «Макаров». Такие вот дела.
Ворота дачи Вериного дяди были заперты, калитка – тоже. Все по моим инструкциям, но… Но перед воротами отчетливо виднелись свеженькие следы шин. Здесь было как минимум две машины, причем одна – моей подруги. Какого черта она здесь делает? Или это осталось с утра? Вряд ли, тогда было сухо, днем прошел дождь, и машина была здесь уже после. Интересное кино…
Настолько интересное, что решил вспомнить молодость и полез через забор, хотя в принципе рисковал нарваться на что угодно. От злой собаки до хорошего заряда дроби, если у Викентия Эдуардовича имелось ружье. Хотя смутно помнилось, что ни ружья, ни собаки не было. Так что имело смысл рискнуть.
В доме было освещено только одно окно. Зато за воротами стояли две машины. Верина «Волга», естественно, и… Не поверил глазам: «БМВ»! Синяя. Чиркнул спичкой и увидел номер, который и до этого знал наизусть, "Я 77– 77 ММ ". За один такой номер большие деньги надо было заплатить. Престижно! Только на машине с таким номером лучше не ввязываться в дорожно-транспортные происшествия, тем более в уголовные дела. Даже дебил запомнит с первого раза.
Значит, Игнатенко (или тот, кто ездит на его машине) здесь. И Вера… Дело становилось хуже с каждой минутой. В доме – старик, старуха, маленький ребенок. Еще женщина, хоть и храбрая, но… в общем, женщина. И как минимум один бандит и неизвестно сколько его… кого?., сообщников?., подельщиков?.. нанимателей?..
Именно поэтому предпочел не идти на крыльцо, а попробовать поискать черный ход или не слишком плотно запертое окно. В крайнем случае – через чердак. Береженого бог бережет, а в данном случае я не имел права рисковать, поскольку пострадать могли многие. В том числе и Вера.
Дурацкая манера – посыпать дорожки гравием! Первый же шаг показался адским грохотом. Пришлось сойти вбок, на траву, и по ней идти вдоль дома, к освещенному окну. И все-таки не успел!
В доме раздался громкий, невнятный крик – мужской! – и сразу же грохот. Как будто упало что-то тяжелое. Вслед за этим раздались выстрелы: один, второй, третий… Я бегом кинулся к окну, и тут же раздался еще один выстрел, и под звон разбитых стекол и треск оконных рам к моим ногам рухнул… Саша Чернов! Ах, сволочи!
Одним прыжком оказался на подоконнике. И не сразу понял, что, собственно говоря, произошло. На полу в неестественных позах двое мужчин. Рядом с ними – привязанная к опрокинутому креслу Вера. Лицо в крови, но глаза открыты – в сознании, значит. А неподалеку – Екатерина Павловна. Наклонилась над вторым опрокинутым креслом и что-то делает. А, отвязывает от него Викентия Эдуардовича. Картину завершает пистолет, лежащий на краю обеденного стола.
Екатерина Павловна обернулась на шум, с которым я ввалился в комнату, и, кажется, не слишком удивилась. Только кивнула:
– Пал Палыч, помогите Веру отвязать. Я тут сама справлюсь.
Если можно сказать «легко отделалась», то с Верой именно так и было. Разбитый рот, синяк под глазом и затекшие, опухшие руки. Слава богу, жива! Даже не ранена. Когда я перенес ее на диван, она что-то пробормотала, значит, все в порядке. Повернулся к лежащим на полу мужикам. Одного, кажется, опознал, хотя вошедшая в затылок пуля на выходе не пощадила лица. Тем не менее это был тот самый Таракан – Гена Белов. Допрыгался.
Второй был мне неизвестен. У этого лицо практически не пострадало. Если, конечно, не считать дырки точно посередине переносицы. Стрелял, похоже, снайпер. Совершенно очевидно, что не Саша… Господи, я же оставил его на улице раненным!
– Кто из них ранил Сашу? – спросил я, направляясь к двери.
– Никто. Я стреляла три раза.
Не веря своим ушам, посмотрел на Екатерину Павловну. Схожу с ума или это действительно она сказала? Баба Катя помогла Викентию Эдуардовичу сесть поудобнее, выпрямилась и посмотрела мне в глаза.
– Не сомневайся, старуха из ума не выжила. Раз говорю – я, значит, так оно и есть. На поселении-то лучше меня только мужик мой стрелял, пока не спился. А у нас так: в глаз, чтобы шкуру не портить.
– А в Сашу?
– Промашка вышла, старая все-таки.
– Вы в своем уме?! Стрелять в моего помощника…
Баба Катя двинулась к двери, сделав мне приглашающий жест. Мы с ней вдвоем подошли к Саше. Он был без сознания, но жив.
– Давай-ка тащи его в дом, – скомандовала старуха. – Разговор интересный будет. Твой заместитель, говоришь? Большего дерьма не нашел?
Мы перенесли Сашу в дом. Когда баба Катя закончила его перевязывать, он открыл глаза и уставился на меня так, будто увидел привидение. Или двухголового теленка. Потом снова потерял сознание.
– Скажет мне кто-нибудь членораздельно, что здесь стряслось?!
От моего вопля, кажется, стекла задрожали, но оба старика остались абсолютно невозмутимыми.
– Видите ли, Павел, – осторожно начал Викентий Эдуардович, – придется вам выслушать всех по очереди. Поскольку каждый знает свое, а свести воедино нам было некогда. Я лично властям предержащим не больно доверяю, о чем вам, безусловно, ведомо. Посему на чердаке давным-давно сделал тайник: если понадобится укрыться и отсидеться, дабы не ввергли меня в узилище вновь. И когда услышал, что к дому подъехали две машины, сырыми мозгами раскинул: на всякий случай гостей утаить. А Катюше дважды объяснять не надо, она всегда была девушкой понятливой. Они с Петенькой скрылись – я пошел гостей встречать. Гости оказались нелюбезными: привязали нас с Верочкой к креслам и начали вопросы задавать. Мне же главное было – время потянуть, дать Катюше возможность сориентироваться. И вот вам результат. Не пойму только, откуда пистолет взялся, остальное-то более-менее ясно. Заместитель ваш – тоже из этой шайки, в доле, так сказать. Чего от нас не таил, полагая, что мертвые будут молчать. Молодо-зелено, хотя нам, безусловно, повезло. С дыркой во лбу – главный, а бугай – так, «шестерка». Вот, собственно, и все.
– Все, да не совсем, – подала голос баба Катя. – Скажи спасибо, что твоя девка тебе врет, да мне правду сказала. Пистолет достала у нее из бар… тьфу, нехристи, охальники… из машины, из ящика. Сама мне показала. Пока они базарили да зуботычины раздавали, я с чердака спустилась, черным ходом к машине. А потом все просто было: Дурдыч скомандовал падать, Верка – девка сообразительная. Они – на пол, я этому здоровому – в затылок, вторую – мордатому – между глаз. Чуть-чуть успела, он тоже выстрелил – напоследок. Промазал, однако. А заместитель твой в окно сиганул, зазевалась, рука дрогнула… Жаль… Ох, Петенька-то наверху один! Замерз, поди…
Услышанное никак не укладывалось в голове. Старуха убила двоих и еще жалуется, что третьего «только» ранила. А мой зам связан с преступниками?! Бред собачий… Вера зашевелилась, попыталась сесть, увидела меня…
– Ох, Паша, слава богу, ты здесь! Саша-то твой отличился. Никогда бы не подумала, ты ведь в людях разбираешься…
– Вера, что произошло? Извини, но старики меня с ума сведут… Зачем ты вообще сюда приехала?
– По твоему указанию, Пашенька…
– ???
Пока Вера излагала свою версию, вернулась баба Катя с Петенькой на руках. Малыш, похоже, перенес приключения лучше, чем взрослые, даже не выглядел испуганным. В руках он по-прежнему держал своего смешного маленького Чебурашку. И вдруг я все понял!
Ох, как заверещал Петенька, когда я забрал у него игрушку! Если бы он проделал это полчаса назад, никакого пистолета бы не понадобилось, всех бы контузило звуковой волной. Баба Катя мгновенно побагровела и, похоже, готова была пристрелить за компанию и меня, чтобы не обижал ребенка. Но вмешался Викентий Эдуардович:
– А ну, тихо! Катя, успокойте ребенка! Павел, похоже, вы догадались, за чем охотились эти…
На животе у Чебурашки оказался аккуратный шов. Викентий Эдуардович подал мне старый, остро отточенный нож. Нитки подались, и под горький Петенькин плач я извлек из роковой для многих людей игрушки небольшую черную кассету с микропленкой. Мы тупо уставились на нее.
