Следствие по-русски 2 - Леонтьев Дмитрий Борисович (книги онлайн .TXT) 📗
К дому уже спешили, спасаясь от дождя, два сержанта. Чертыхаясь и отфыркиваясь, они вбежали в комнату и, отряхивая мокрые плащи, сообщили:
— Смена прибыла. Заждались?
— Едва не смыло, — ответил я. — Теперь ваша очередь мучиться. Знаете, кого ждем?
— Сообщили уже. Сразу же предупреждаем, что не так пойдет — пристрелим. Нам жизнь дороже отчетов, а с психами дела иметь — хуже нет.
— Вы только кого другого ненароком не пристрелите, — попросил я. — А то, спасаясь от дождя, кто-нибудь забежит обсушиться, а вы его… Но и не зевайте. Опасен. Очень опасен.
— Ну, здесь-то не заснешь, — оглядел комнату один из сержантов. — За нас не волнуйтесь, не первый год замужем, а вот у вашего Ракитина неприятности назревают, знаете об этом?
— Какие неприятности? — насторожился я.
— Точно не знаю, но что-то, связанное с той студией, что вы вчера разгромили. В главк его вызвали, к начальству на ковер. Нас сюда Никитин послал. Он сейчас злой ходит, как… В общем, очень злой. Вам самые пламенные приветы шлет. Говорит, вы знаете, по какому поводу.
— Поедем, разберемся, — кивнул я Разумовскому. — Что там за приветы?
— Боюсь, как бы мои подозрения насчет заступников не начали сбываться, — хмуро сказал Разумовский. — Может, рано мы эту кассету отдали?
— Да там дело уже и бульдозерами не растащишь! — заверил я. — Все уже позади, какие заступники? Заступники пусть отдыхают, нечего им здесь ловить. О себе пускай заботятся, скоро и до них очередь дойдет.
— Поехали, — сказал Разумовский. — На месте разбираться будем.
* — Сволочи! — ярился Ракитин, потрясая справкой экспертизы. — Ну, сволочи!.. Это надо же было так напакостить! Все дело развалили. Все, до основания! Даже камня на камне не оставили.
— Как же это возможно? — не поверил я. — Там столько всего… Такой шум, размах… Ты, наверное, что-нибудь недопонял.
— Что здесь не понять?! — сунул мне в руки справку Ракитин. — Не наркотики это. Не наркотики — и все!
— Не понимаю, — признался я. — Я своими глазами видел, а что такое наркотики, я знаю. Так вот это были наркотики.
— Ты в справку загляни, в справку, — посоветовал Ракитин. — Там все написано. Это не наркотики. Каждый человек имеет право хранить у себя в квартире сахарную пудру. Хоть в пакетиках, хоть в тайниках — это его личное дело. Может, ему нравится хранить пудру в тайниках? Прикол это такой… А у меня полипы в носу. Я запахи не различаю.
— А понятые?
— С ними я еще не разговаривал, но, как мне уже объяснили, они не совсем уверены, что это были наркотики. Они не знают, что такое наркотики. Ребята, там такое мощное противостояние, что они даже не боятся играть в открытую! Прессинг мощнейший. Меня сегодня вызывал к себе сам Щербатов.
— Борис Николаевич?! — восхитился я. — Лично?
— Он самый, — кивнул Ракитин. — Борец с коррупцией. Рьяный. Как раз по этому поводу меня и терзали. На меня направлена жалоба в прокуратуру. Ее уже приняли к рассмотрению.
— И все в один день? И экспертиза, и жалоба, и вызов к Щербатову?! Сильная работа.
— Куда уж сильней. На меня там такую «телегу» накатали, что месяца два отмываться придется.
— А что ребята из спецотдела? Ведь есть кассеты!
— Ребятам досталось не меньше. Сергей уже звонил мне, рассказывал, что у них такой шум стоит, что уши закладывает. Примчались адвокаты, полностью отрицают намерения в распространении. Только хранение. Собралась, мол, компания, решили отдохнуть, развлечься, по обоюдному согласию согласились на видеосъемку… Чушь! Но несколько самых откровенных кассет уже «потерялись»… Пропали, и все. И это только начало. Вот что они успели за одни сутки. А будут и другие сутки, и третьи, и четвертые.
— Сволочи! — сказал я. — Вот сволочи!
— Я с этого начинал, — напомнил Ракитин. — С уверенностью могу сказать только то, что дело будет развалено, всех участников выпустят под залог, а нам отвесят крепкий подзатыльник, чтобы занимались воришками да наркоманами, а индустрии не трогали. Сама попытка покушения на систему чревата… Зачем такой прецедент создавать? Помните, что бывало, когда милиция прижимала ту или иную группировку? Разносили фактически. Вдребезги, ломали все, демонстрируя знание всех слабых мест! Это о чем говорит? Можем! Все знаем. Готовы к куда более действенной работе, чем сейчас. А как все заканчивалось? «Мелочь» отправлялась в места не столь отдаленные, а рыбешка покрупнее выходила к братве из «привилегированных» камер с радиотелефоном под мышкой, бутылкой шампанского в руках и приветливой улыбкой на лице. Деньги. Это они такие дела творят. А ведь нам сейчас их не осилить. Против системы в одиночку не попрешь. Что делать будем?
— Да, что-то делать надо, — задумался я. — Оставлять это нельзя. Может, стоит в Москву поехать? В Генпрокуратуру?
Разумовский и Ракитин посмотрели на меня так, что я поднял руки:
— Это я от бессилия… Тогда к журналистам? Там есть такие ребята, что им все эти Щербатовы, бандиты, прокуратура и толстосумы вместе взятые дешевле пареной репы кажутся.
— А доказательства? — спросил Ракитин. — Нужны доказательства. Что мы можем им предложить? Наше честное слово? Когда на газету в суд подадут, она этим честным словом прикрываться не будет. Справка экспертизы есть? Есть. Слаженные адвокатами показания задержанных есть? Есть. Обычная грязная история о группе сексуально озабоченных придурков. И не более. И не забывайте о том, что все газеты имеют финансовую зависимость от той или иной организации, банка, частных лиц…
— Что же делать? — расстроился я.
— Как раз это я и хотел у вас спросить, — вздохнул Ракитин.
— Нужно остановить этого психа, — сказал Разумовский. — Сейчас это самое главное. Я говорил о возможности подобного противостояния с самого начала. Это же огромные деньги, огромная индустрия. Никто нам не даст ее так легко развалить. Тем более на полулюбительском уровне. Это-то как раз не удивительно. Самое важное для нас сейчас — отыскать этого негодяя.
— Терпеть не могу проигрывать, — признался я. — Прямо-таки ненавижу.
— Кому это нравится? — проворчал Ракитин. — Представляете, какая это сильная и отлаженная система, если они действуют так быстро, четко, слаженно и на таких уровнях? Куда там комиссару Каттани с его полудохлым «Спрутом». Его «Спрут» — это организация. А у нас — система. Бороться с организованной преступностью сейчас все равно что с коррупцией в брежневские времена. Она узаконена. Точнее, она и есть диктующая правила Система.
— Что мы еще можем предпринять? — спросил я. — Через студию нам теперь до него не добраться. За нее вступилась система, а с нашими силами против нее выступать — все равно что с дубиной против танка переть. Даже в спицы не сунешь… Спицы! — хлопнул я себя по лбу. — Колеса! Машина!
Разумовский и Ракитин вопросительно посмотрели на меня. Я поднял вверх указательный палец и повторил:
— Машина! У него должна быть машина! Он приезжал на дачу, он каким-то образом привозил туда свои жертвы… У него определенно должна быть машина!
— Должна, — согласился Ракитин. — Только как ее искать? О машине известно не больше, чем о ее хозяине. Нужны марка, цвет, хотя бы часть номера.
— Вы видели, сколько там постов ГИБДД? Неужели его ни разу не останавливали? Должны были останавливать… Как он ехал с ребенком? Неужели ничего не было заметно? Нужно поговорить с инспекторами ГИБДД. Хотя бы приблизительно узнать, когда выезжал на дачу оператор Духович, и порасспрашивать дежуривших в эти дни инспекторов ГИБДД. Может быть, они что-то запомнили. Шанс хоть и незначительный, но другого у нас все равно нет.
— Но какой объем работы! — ужаснулся иерей. — Да и что спрашивать? Как при поквартирном обходе: «Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного?» Но другого шанса и я пока не вижу. В деле со студией нам так по рукам дали, что искры из глаз брызнули. Тебе-то что будет? — спросил он Ракитина.
— Не впервой, — отмахнулся тот. — Месяц-другой промурыжат для острастки, потом оставят в покое. У меня так уже бывало, когда не в те дела лез.
