Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
Дед проводил взглядом дым, который вытягивался в оконную щель и рассеивался в воздухе. При этом Каэдэ показалось, что он желает Мадонне-сэнсэй, чтобы и ее проблемы исчезли так же бесследно.
– Поскольку она была молода и состояла в клубе плавания, проблемы со здоровьем исключаем. Кроме того, примем во внимание, как взбудоражил приход красавицы в школу учителей-мужчин, и допустим, что проблему представляли в первую очередь отношения, а точнее – осложнения в сердечных делах. Предположим также, что она встречалась с кем-то из учителей. И тогда все сомнения рассеются.
Каэдэ невольно бросила взгляд на снимок, так и оставшийся открытым на экране смартфона. Разумеется. Чтобы у такой красавицы – и никого не было…
– Пройдемся еще раз по событиям того дня в хронологическом порядке. Итак, в одиннадцать пятнадцать в бассейне начинается четвертый урок. День выдался в самый раз для бассейна, и как бы там ни было, поскольку этот урок последний в семестре, дети наверняка веселятся вовсю. Одиннадцать сорок. Как и предполагалось, Мадонна-сэнсэй дует в свисток и объявляет: «Всем спасибо! Последние двадцать минут урока – свободное время!» До сих пор все идет без каких-либо инцидентов, – к концу фразы дед слегка повысил голос.
Каэдэ согласно кивнула.
– Но в дальнейшем ситуация перерастает в убийство.
– А?..
– Обрадованные свободным временем дети не уделяют действиям учительницы ни малейшего внимания. Вот он, этот момент. Некто машет ей рукой – вероятно, из тени у раздевалки. Этот некто – человек, которому Мадонна-сэнсэй никак не может отказать, а также тот, кто ни у кого не вызовет подозрений, если его увидят, – к примеру, тот, кто постоянно или поливает цветы на клумбе, или затевает уборку школьной территории, – и вдобавок втянут в водоворот сердечных дел Мадонны-сэнсэй, а попросту говоря, в любовный треугольник.
По спине Каэдэ пробежал холодок.
– Не может быть!
– Да, преступник – Мадофуки-сэнсэй Второй, директор школы, – подтвердил дед. – Видимо, все происходит в промежуток с одиннадцати сорока пяти до одиннадцати пятидесяти пяти. Директор убивает Мадонну-сэнсэй в раздевалке. Учитывая отсутствие пятен крови, высока вероятность, что ее душат одной из хранящихся там веревок. Директор сразу же прячет труп в кладовке и там же оставляет снятую с себя одежду. Затем директор выходит из раздевалки в одежде для плавания, надетой с самого начала. Естественно, на голове купальная шапочка, глаза скрыты под очками.
Э-э, нет, минуточку.
Каэдэ опять задала вопрос сразу же, как только он возник в голове:
– Подожди, дедушка, то есть директор выдал себя за Мадонну-сэнсэй? Но ведь это же невозможно.
Расслабив губы, дед ответил прямо:
– А ты разве еще не поняла? Директор – молодая женщина.
– Но… – Каэдэ все еще сомневалась, – это ведь директор!.. – Она невольно повысила голос.
– Женщина на посту директора школы – не редкость. Не говоря уже о том, что в последнее время директорами все чаще становятся именно молодые одаренные учительницы. Прошли годы с тех пор, как новость о назначении тридцатидвухлетнего учителя самым молодым директором в истории школ страны стала предметом бурных обсуждений.
Каэдэ вспомнила, что действительно слышала об этом по телевизору.
– В наше время нет ничего удивительного в том, что женщина лет сорока занимает пост директора школы. В общем, когда слышишь об учителе, который из любви к чистоте постоянно протирает окна или восхищается цветами на клумбе, это в первую очередь ассоциируется скорее с женщиной. Но у тебя, Каэдэ, в памяти настолько отчетлив мой образ, что ты сосредоточилась на нем и восприняла директора как мужчину.
– Если так, – отозвалась Каэдэ слегка взвившимся голосом, – почему же тогда Мисаки не сообщила мне об этом? Ведь если Мадофуки-сэнсэй Второй – молодая женщина, упомянуть об этом следовало в первую очередь, разве нет?
– Верно, – признал дед. – После того, как Мисаки-сэнсэй сообщила, что нынешнего директора прозвали «Мадофуки-сэнсэй Второй», в ходе разговора ей непременно следовало упомянуть что-нибудь вроде «вдобавок этот директор – молодая женщина». Но что если как раз тогда ты думала о чем-то другом, например, обо мне, отвлеклась всего на миг и прослушала Мисаки?
Каэдэ была потрясена. А ведь и правда.
«В то время я…» – она задумалась, припоминая.
Прозвище «Мадофуки-сэнсэй Второй» наложилось в ее представлении на образ деда, а с него мысли перескочили на «теорию разбитых окон».
Ну надо же.
Из-за этого она упустила возможность услышать самое важное, и…
– Похоже, попадание в точку, – прищурился дед. – Но, на мой взгляд, то, что директор – женщина, понять ты была должна – нет, думаю, прямо-таки обязана.
– В смысле?
– А разве нет? Тебе же повезло накануне увидеть спектакль, где повсюду наверняка попадались намеки на то, что «не следует делать допущения насчет пола, исходя из собственной предвзятости».
Каэдэ беззвучно ахнула.
– Прежде всего актер труппы с красными волосами, которого ты воспринимала как женщину, на самом деле оказался мужчиной. Но самым главным разве не был сценарий, который предложила ты сама, – о жизни «двадцатилетней девушки, которая, проигравшись подчистую на скачках, устраивается на судно, занятое выловом тунца»? Впрочем, в современном юморе я не очень-то разбираюсь. – Дед медленно выпустил дым. – Возможно, ты рассчитывала, что именно несоответствие придаст этому сценарию интерес – «человек, которого невозможно представить никем иным, кроме как мужчиной, оказывается женщиной».
Каэдэ не нашлась с ответом. И почему от вежливых разъяснений, в чем заключается «интерес», ей стало так неловко?
– Вдобавок попался и еще один намек – реплика Сики-куна прямо перед тем, как он, отмечая спектакль после его окончания, допился до беспамятства. Разве не говорил он: «Не поймите превратно точку зрения, основанную на собственной предвзятости»? Случайное совпадение, однако неужели эти слова не наводят прямо на мысли о директоре?
В большей мере, нежели точность его замечания, Каэдэ поразило другое.
Интересно, в чем причина. Почему дед помнит в том числе и реплики, лишь прозвучавшие в разговоре и известные с ее слов, но даже не сохранившиеся в записи?
Однако она все же выдавила из себя вопрос:
– Как можно так категорично утверждать, что директор школы – молодая женщина? Разумеется, это вполне возможно, но мне все же кажется, что такие случаи встречаются редко.
– Это же просто. Если принять во внимание чувства Мисаки-сэнсэй, такой вывод напрашивается сам собой.
– Не понимаю.
– Вчера, прямо перед тем, как вы расстались, Мисаки-сэнсэй сказала: «Да, Каэдэ… Когда увидишься со своим дедушкой, обязательно покажи ему вот это».
– Да.
– Ты вдумайся. Этот снимок тебе предстояло показать мне, как Мадофуки-сэнсэю Первому. Неужели и обычный образ мышления, и правила приличия не указывают на естественный вывод – что это снимок Мадофуки-сэнсэя Второго? Думаю, никто не стал бы рассылать налево и направо снимки Мадонны-сэнсэй, фактически пропавшей без вести. Большинство людей в наш век щепетильно относятся к личной информации, потому-то и Мисаки-сэнсэй называла пропавшую учительницу «Мадонной-сэнсэй», чтобы избежать упоминаний настоящего имени.
При этих словах Каэдэ снова бросила взгляд на одиночный снимок, открытый на экране смартфона.
– Так эта женщина в желтом платье и есть?..
– Да. Это именно она, убийца «Мадофуки-сэнсэй Второй».
В приоткрытое окно повеяло ароматом душистого османтуса. У Каэдэ мелькнула мысль, что на языке цветов он, кажется, означает «истину».
– Вернемся к разговору о том, что произошло в тот день, – сказал дед. – Ровно в двенадцать часов раздается звонок с урока. Дети продолжают плескаться в бассейне, но в этот момент из затененной раздевалки появляется директор, одетая в купальник, как Мадонна-сэнсэй. Остановившись в пункте «A», она дует в свисток, затем обеими руками делает жест, означающий «выходите из воды!» Глядя на директора в купальной шапочке и очках, с фигурой, как у Мадонны-сэнсэй, да еще находящуюся на противоположном краю бассейна, кто заметит подмену? С одной стороны – директор, которая в свои около сорока моложе с виду, чем большинство ее ровесников. С другой – учительница Мадонна-сэнсэй, которая выглядит значительно старше своих лет и не испытывает никакой неловкости, когда ее называют «красавицей эпохи Сёва». В купальниках они неотличимы одна от другой не только для детей.
