Мужчина для досуга - Бестужева-Лада Светлана Игоревна (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Мое бурное воображение снова заработало. Я представила себе, как Володя настойчиво предлагает мне новую игрушку для моего Кузьмы. Как я радостно вставляю дискету с этой игрушкой в компьютер и через минуту раздается мощный взрыв. Я (точнее, то, что от меня осталось) вылетаю через проем в стене на улицу, оставляя позади бушующий огонь. Мчатся пожарные, мчится милиция… И никто не узнает, где могилка моя.
– Не надо так драматизировать, – прочитал мои мысли Андрей. – Если вы впредь будете осторожны в разговорах, ничего страшного не произойдет. Да и в конце концов, не доказано, что ваш приятель овдовел, так сказать, по собственному желанию. Есть только некоторые странные факты, цепь случайных совпадений.
Я замолчала и стала думать. Точнее, приводить свои мысли в порядок. Помимо всего прочего мне пришло в голову, что Володя был не слишком удручен тем, что произошло. Озабочен – да, но чем-то еще, а не трагической гибелью супруги на пожаре. И это внезапное стремление не просто помочь мне, а как бы даже вникнуть в мои проблемы. Зачем, например, ему знать фамилию мужа Нины? Чем он конкретно может мне помочь в этом случае? Хотя… Галка ведь говорила, что он имел какое-то отношение к ядерной станции в Ливане. Нет, в Ливии. Или в Алжире? Вечно я путаю эти географические названия.
– Андрей, – оторвала я своего гостя от размышлений, – где мы могли строить ядерный реактор?
– Не понял, – вытаращил он на меня глаза, явно сбитый с толку причудливым ходом моих мыслей. – Кто – мы? Почему строить?
– Ну, помогать в строительстве, – покладисто согласилась я. – Подруга мне сказала, что видела Володьку в том центре, который они с мужем проектировали. Вот только я забыла, в какой стране.
Судя по всему, ясности в вопрос я все равно не внесла, и мне пришлось восстановить в памяти разговор с Галкой и пересказать его Андрею чуть ли не дословно, попутно сообщив Галкины анкетные данные: семейное положение, род занятий. Особого удовольствия я при этом не испытывала, потому что то и дело вспоминала слова моей подруги, сказанные, кстати, в том же самом разговоре: «Исповедуешься, в общем-то, первому встречному. Мало тебя жизнь учила?»
Судя по всему, мало. Но я решительно не знала, что мне делать с этой лавиной загадок, которые вдруг хлынули в мою жизнь с невиданной щедростью. Будто канализацию прорвало, простите за резкость. Андрею я, конечно, не сказала о том, как отреагировала моя ближайшая подруга на его появление в моей жизни и роль в ней на данный конкретный исторический период времени. Но он, похоже, и так догадался.
– Ваша подруга наверняка не одобрила того, что я тут постоянно болтаюсь и узнаю о вас и вашем окружении все больше и больше. Я не ошибаюсь?
– С чего вы это взяли? – фальшиво изумилась я. – Она просто посоветовала мне быть поосторожнее. И думать, прежде чем что-нибудь кому-нибудь говорить.
– Золотые слова, – кивнул Андрей. – Я тут даже гипотез строить не буду, радиацией, капсулами и прочим в этой серии пусть Павел занимается. А я, с вашего позволения, позвоню кое-куда, может быть, есть новости. Относительно ваших бывших родственников и ваших, так сказать, сонаследников.
– Постойте, – воскликнула я, осененная очередной свежей идеей, – а вдруг Володя приходил ко мне, чтобы поставить прослушку? На телефон или вообще в комнате? Чтобы быть в курсе тех разговоров, которые без него ведутся.
Андрей бросил на меня какой-то странный взгляд, помолчал секунду, а потом сказал:
– Это вряд ли. Не может же он слушать ваши разговоры с другого конца Москвы. И не может целый день сидеть у прослушивающего устройства: у него других дел сейчас по горло. Должен сказать, детективные сюжеты у вас рождаются просто с невероятной легкостью.
– Работа такая, – вздохнула я.
Между прочим, на завтрашней работе можно поставить большой и красивый крест. Да и на послезавтрашней тоже. После похорон и поминок много не наработаешь. Понимаю, такие мои рассуждения могут показаться циничными: подруга погибла, а я думаю о каких-то переводах. Так-то оно так, но и Валерий, как выяснилось, умер не своей смертью. Только меня по этому поводу никто на содержание не возьмет и компенсацию за моральный ущерб платить не будет. Это раньше платили зарплату вне зависимости от того, работаешь ты или нет. Теперь времена другие, более жесткие, я бы сказала. А раз так… «Если не можешь изменить положение вещей – измени свое к нему отношение», – учил меня в свое время Валерий. Пригодились его уроки, вот уж и не думала.
Я машинально мыла посуду после того, что с большой натяжкой можно было назвать ужином, и думала о том, что если вся эта история каким-то невероятным образом благополучно разрешится, то нужно будет начинать жизнь заново. Перестать смотреть на эту квартиру как на тюремную камеру и попытаться превратить ее в нормальное жилье. Если вдуматься, этим надо было заняться давным-давно. В стенах такого роскошного кастрюльного цвета, как на этой кухне, хроническую депрессию можно заработать без всяких усилий. Когда-то веселенький розовый, а ныне серо-буро-малиновый линолеум прекрасно сочетается с обоями цвета заросшего грязного пруда. Из окна дует, из-под входной двери тянет, раковина в ванной залеплена, кажется, пластилином – чтобы не протекала…
О чем я думала, когда соглашалась на это убожество? Почему, дура несчастная, не посоветовалась с бывшим мужем, отцом моего ребенка? В конце концов эта квартира достанется сыну, так что его отец был кровно заинтересован в том, чтобы она была как можно лучше. Да самой мне сорока еще нет, рановато я в старухи записалась. Решено: займусь ремонтом, буду при деле, на всякую ерунду времени не останется. А с Володькой после похорон постараюсь больше не встречаться, поберегу нервы. Если будет совсем уж тоскливо – помирюсь с Масиком…
Я почувствовала, что в кухне уже не одна, и резко обернулась. Действительно, Андрей стоял в дверях и смотрел на меня. Расшифровать выражение его лица мне не удалось, поэтому я спросила в лоб:
– Что-нибудь еще случилось?
– Не знаю, – медленно ответил он. – Дело в том, что ваши сонаследники вчера убыли за границу. Ни с того ни с сего и на неопределенный срок, благо средства, по-видимому, позволяют.
– А почему такой минор?
– Потому, что произошла утечка информации. Кто-то их предупредил, потому что в подобные совпадения на ровном месте я лично не верю. Человек, которому я звонил, по моей просьбе второй день занимается этим семейством. А когда решил лично побеседовать – поезд ушел. От кого они могли что-то узнать, как вы думаете?
Мне и думать было не надо: от Нины. А ее предупредила я. Лично. Кому от этого стало лучше, спрашивается?
Мои переживания достаточно ясно отразились на лице, и Андрей немного смягчился:
– Наташа, я вас прошу, будьте сдержаннее. Я искренне хочу вам помочь, а вы не только мне – самой себе мешаете. Дайте, что ли, слово, что ни с кем не будете обсуждать ни капсулу, ни пожар.
– Честное слово, ни с кем не буду, – быстро сказала я. – Только с Галкой.
Андрей возвел глаза к потолку и вздохнул. Достаточно красноречиво. И я тут же вспомнила, как в переделках не чета нынешним Валерий так же рассматривал потолок, а потом с грустным вздохом констатировал:
– Худшего врага, чем ты сама, малыш, у тебя нет.
Ей-богу, самоубьюсь. Тогда у меня одним врагом уж точно станет меньше.
Глава 10
БЕЗУТЕШНЫЙ ВДОВЕЦ
Просто задумано – с блеском исполнено. Этот придурок до последней минуты ни о чем не догадывался. Позвали на ночь глядя на безлюдную набережную – поволокся как миленький. И от дармовой выпивки не отказался, наоборот, выхлебал чуть ли не всю фляжку бренди. И послушно нагнулся над парапетом, когда услышал:
– Посмотрите, что это там плавает?
Может быть, и успел вскрикнуть, да тут как раз по метромосту прогрохотал поезд, а потом сразу – встречный состав. Тело наполовину оказалось в воде: сверху было не очень хорошо видно, головой или ногами, да какая в конце концов разница? А он повернулся и пошел к метро, где и в этот поздний час было еще полно народа. Конечно, соблазнительно было приехать на машине и уехать на ней же, но сколько раз он читал о том, как кто-нибудь замечал тачку неподалеку от места преступления. Можно было взять такси, благо они снова появились, или поймать левака, но опять-таки появляются ненужные свидетели. А в метро никто ни на кого не смотрит.
