Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] - Хмелевская Иоанна (книги серии онлайн txt) 📗

Эффект от нашей кутерьмы сказался вечером, когда Мартуся вернулась.

— Ты мне так вбила в голову эту ивовую покойницу, что она у меня все время с языка срывается, — сказала она, в радостном оживлении сметая с моего буфета кошачьи миски. — Слушай, я сразу позвонила Тадеушу, он придёт сюда прямо сейчас. Ты ведь не против? Это вообще-то твой агент, но мне хотелось посоветоваться с ним…

— Ну и отлично, пусть приходит. Что ты хочешь сделать?

— Я по дороге купила ветчину. Можно положить её в холодильник?

— Можно. Замечательно, котам будет что кушать.

— Ты с ума сошла? Хочешь скормить котам свежайшую ветчинку?!

— Нет, но у меня в холодильнике уже есть ветчина, позавчерашняя. Какая-нибудь подтухнет — то-то коты обрадуются. Или нам придётся лопать исключительно ветчину. Как думаешь, пойдёт с бобами?

—  — Да с чем угодно пойдёт. Можем вообще есть все, что ты захочешь, потому что я собираюсь к тебе подлизаться.

— Ну уж нет! — возмутилась я. — Я в твой сценарий не полезу, выкинь это из головы!

Мартуся, подавив свою страсть к уборке, оставила в покое кухонный буфет и перешла в гостиную.

— Да нет, сценарий у меня уже есть. Но ты не могла бы посмотреть диалоги? Какие-то они деревянные.

Нехотя я согласилась взглянуть одним глазком — без каких-либо обязательств с моей стороны, потому что всей этой телекинодеятельности боялась панически и бежала от неё как от огня.

Поставив на стол миску с бобами, я добавила тарелку с позавчерашней ветчиной, после чего решительно сменила тему:

— Ну и что с этой покойницей, которая у тебя все время срывается с языка?

— А! Вообрази: её многие знают!

— Не сомневаюсь, фигура колоритная. Кажется мне, что это дамское убийство: одна баба другой бабе нагадила, и одну из них отправили к праотцам. К тому же тут ещё и третья баба под ногами путается,..

Мартуся страшно заинтересовалась, её профессиональные сложности тотчас отошли на второй план. Собственноручно найденный труп — это вам не жук начихал! Без малейших колебаний я пересказала ей все свеженарытые сведения и потребовала взамен все, что Мартуся сегодня слышала.

— Знаешь, или она была шизофреничкой, или мне рассказывали о двух совершенно разных людях, — недовольно заявила Мартуся и села за стол, где к тому времени красовались ещё и бутылки с пивом. — Есть один такой Филипп…

— Филипп — к меду прилип, как в сказке?

— Да нет, прилип он к телекомпании «Польсат». Он оператор, мы вместе когда-то снимали репортажи. Он мне даже правился…

— Но недолго, потому что у него нет бороды! — догадалась я.

— Нет… Да отцепись ты! Я не вешаюсь на шею всем бородатым!

— Только некоторым…

— Ну, некоторым — ещё куда ни шло. Так мы обо мне беседовать будем или о трупе?!

— О трупе. И что этот твой Филипп — бритый? О, отличное получается прозвище для короля: Филипп Третий Бритый! Такого ещё не было.

— Он не король, а оператор, отстань. Так вот, он рассказал, что однажды снимал большое интервью с Барбарой Борковской. В эфир, правда, пошёл малюсенький кусочек. Филипп отлично эту Борковскую запомнил, потому что у неё были очень красивые волосы, чистая медь, он всегда западает на волосы…

— Как ты на бороды?

— Ну, можно сказать и так… Во-вторых, по словам Филиппа, она говорила очень разумные вещи. Остроумно и толково, да ещё очень смело.

Поэтому самое интересное из её интервью, конечно же, вырезали. Тему она знала превосходно.

Потом только Филипп узнал, что раньше она когда-то была прокурором. Её высказывания всем понравились, и он сразу понял, что вырежут…

— Нормальное дело. Потому-то я так и не. люблю всякие интервью.

— Но я-то тебя снимала живьём! То есть полностью. Это потом выяснилось, что мы с камерой влезли как раз туда, где президент выступал перед народом… А тебе мало?

— Нет-нет, благодарю вас, вполне достаточно. Бунтовать против правительства на краковском рынке.., прямо как Костюшко! <Тадеуш Костюшко (1847 — 1817) — польский генерал, участвовал в польском освободительном движении. В 1794 г. отбил Варшаву у российско-прусского войска.>.

— А он бунтовал против правительства? — удивилась Мартуся.

— Да нет, с саблей в руке клялся в верности народу. Хотя русский царь наверняка счёл бы это бунтом.

— Да брось ты эту историю, я её все равно не знаю! Зато гражданка Борковская… Погоди-ка, кто мне про неё ещё рассказывал? А, вспомнила, сценаристка. Ох и поливала она её! Муж у сценаристки на канале ТВН работает, и, представляешь, Борковская договорилась выступить в прямом эфире на очень актуальную тему, а сама не явилась и даже не позвонила. Пришлось ему затыкать дырки в эфире какой-то мутотенью.

И кто же у нас эта Борковская в конце концов получается? Ответственный человек или глупая дуля?

— Дуля… — задумалась я. — Или дуль?

Дули на крыше, дули на грунтовке, на масляной краске… Про них почему-то всегда говорится во множественном числе… А если один такой дуль посерёдке? Или дуля? Слушай, а я на самом деле не знаю, какого рода эти дули.

Мартуся молча смотрела на меня с каким-то странным выражением лица.

— Можно полюбопытствовать, о чем ты только что говорила?

— О строительном браке. О дулях. Языковая проблема.

— А что такое вообще эти дули?

— В том-то и дело! Такие пузыри на поверхности, которой по идее следует быть идеально гладкой. Маленькие пузырики и большие пузырищи. И я никак не пойму, какого они пола: дуль или дуля?

— А какая нам разница? — осторожно спросила Мартуся.

— Никакой, — опомнилась я, потому что перед моим внутренним взором расстилались необозримые поверхности, усеянными проклятыми дулями. — Абсолютно никакой. Подожди, получается, что у нас два человека и два совершенно разных мнения. Ещё кто-нибудь с тобой сплетничал?

— Нет, ничего конкретного, но в буфете кто-то обмолвился, что если вся прокуратура такая, то он готов записаться в преступники. А кто-то другой вмешался, что, дескать, не та это баба.

Мол, Томек говорил, что это совсем другая.

— Какой Томек?

— Какой-то. Томек, и все. Хочу тебе заметить, что подслушивала я в телецентре на Хелмской, а не на Воронича, на Воронича я почти всех знаю. В буфете как раз было битком, и кто что говорил, я не уследила, поскольку вела деловые переговоры.

— В буфет полагается идти после деловых переговоров!

— Так я и пошла после, да собеседник за мной увязался. Для меня это очень важно, извини, пожалуйста…

— У тебя и без того неплохие результаты в нашем следствии, — похвалила я Мартусю. — Думаю, ты права. Или баб две штуки, или мы имеем дело с необыкновенно противоречивой натурой.

— По-моему, их все-таки две, штуки.

— И по-моему выходит то же самое. Особенно учитывая, что одна лежала у меня на помойке, а вторая показалась ментам живая и здоровая.

Вопрос в другом: которую шлёпнули? Наверное, все-таки ту, что поплоше: у неё в паспорте стоит фальшивый штамп о прописке. Ты бы не могла съездить на телевидение ещё разочек и выловить мне этого Томска?

— Что, сию секунду?

— Нет, можно завтра…

— Так завтра я возвращаюсь в Краков!

— Тогда давай лови его по телефону. Методом пошагового приближения.

На моё несчастье, в этот момент прибыл пан Тадеуш. Я оставила его с Мартусей решать профессиональные проблемы и занялась приготовлением очередных бобов. Как выяснилось, они чудесно сочетаются с ветчиной. И под них замечательно идёт красное винцо. Бобы оказались необыкновенно ценным кулинарным изобретением, потому что содержали только полезные калории и не полнили, благодаря чему можно было есть их тоннами без вреда для здоровья и красоты.

Интеллектуальных усилий бобы от меня не требовали, их разве что надо было посолить, поэтому я смогла целиком переключиться на тайны следствия. Заглядевшись на кастрюлю и поджидая, пока вскипит вода, чтобы высыпать замороженные бобы, я пришла к удивительному выводу.

После чего безжалостно прервала беседу Мартуси и Тадеуша.