О, счастливица! - Хайасен Карл (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Белым, который ее ударил, был – кто бы мог подумать – патологически зависимый хиропрактик Нил. Это случилось однажды вечером, когда Джолейн на час позже вернулась домой из Мемориальной больницы Джексона – причиной задержки оказался вспыльчивый кокаиновый импортер, у которого приключились разногласия с подчиненными. Во время дежурства Джолейн в отделение «скорой» поступили одновременно четыре жертвы с многочисленными огнестрельными ранениями. И хотя разгул со стрельбой стал главной темой одиннадцатичасовых новостей, Нила-хиропрактика это не убедило. Он предпочел думать, что Джолейн опоздала из-за того, что кокетничала с симпатичным хирургом, специалистом по грудной клетке, или, возможно, с одним из новых анестезиологов. В ревнивом приступе гнева Нил заехал кулаком, безобидно скользнув по сумочке Джолейн. Она моментально повалила его, двумя сильными ударами сломав нос. Вскоре Нил-хиропрактик весь в соплях хныкал о прощении. Он выскочил из дома и купил Джолейн бриллиантовый браслет, который она вернула ему в безупречном состоянии в вечер их расставания.

Так что она не привыкла к ударам мужчин какого бы то ни было цвета – не провоцировала их, не стерпела бы такого и всеми фибрами верила в скорое и неотвратимое возмездие. Потому-то она и не могла выбросить из головы дробовик в багажнике «хонды» Тома Кроума.

– У тебя уже есть план? – спросила она. – Потому что если нет у тебя – у меня имеется.

– Не сомневаюсь, – ответил Кроум.

Он сбросил газ, чтобы оставить дистанцию между ними и красным пикапом, который слегка вилял и внезапно непредсказуемо ускорялся. Водитель был под мухой – это заметил бы даже патрульный-новичок. Кроуму не хотелось, чтобы подонки в кого-нибудь врезались, но равно не хотелось, чтобы их тормознули за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Кто знает, что эти психи способны сделать с полицейским? А если они позволят упечь себя в тюрьму, то на свободу могут выйти не одну неделю спустя, в зависимости от того, сколько ордеров на арест по уголовным преступлениям их дожидается. Джолейн Фортунс не сможет столько ждать.

По плану Кроума нужно было проследовать за этими двоими до места, где они жили, и осмотреть жилище.

– Другими словами, мы их тайно преследуем, – заключила Джолейн.

Кроум надеялся, что в ее голосе – нетерпение, а не насмешка.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но, кажется, цель была вернуть твой билет «Лотто». Если ты предпочитаешь пристрелить этих дебилов и уехать домой, дай знать, чтобы я мог свалить.

Она подняла руки:

– Извини, извини.

– Ты злишься. Я бы тоже злился.

– Я в ярости, – уточнила она.

– Успокойся. Мы уже близко.

– Ты запомнил их номер машины?

– Я же сказал. Да, – отозвался Кроум.

– Эй, они снова прибавляют скорость.

– Я заметил.

– Не упусти их.

– Джолейн!

– Извини. Я сейчас заткнусь.

Они сидели на хвосте у грузовичка всю дорогу до Хомстеда. По пути он трижды останавливался на обочине шоссе, и один из гопников или оба сразу беспечно выбирались отлить. Кроум ни разу не останавливался. Едва отъехав дальше, он быстро тормозил на неосвещенном месте и ждал, пока пикап снова не проедет мимо. В итоге подонки свернули с трассы номер один на восток, потом к югу на грунтовую дорогу, пересекавшую ферму, где выращивали помидоры. Здесь не было других машин – только клубящееся облако пыли, поднятой грузовиком. Пыль отдавала пестицидами.

Джолейн высунула голову из машины и сделала вид, что упивается воздухом:

– Зеленые просторы! Хозяева почвы! – воскликнула она.

Кроум притормозил и выключил дальний свет, чтобы гопники не заметили их в зеркале заднего вида. Через несколько миль помидорное поле уступило место зарослям пальметто и соснам округа Дейд. Дорога постепенно свернула и пошла параллельно широкому дренажному каналу. За зыбью воды Джолейн различала очертания грубых лачужек, маленьких жилых трейлеров и брошенных машин.

В полумиле впереди по грунтовке в завихрениях пыли ярко вспыхнули стоп-сигналы пикапа. Кроум немедленно тормознул и заглушил мотор. В тишине стало ясно, что водитель грузовика сделал то же самое.

– Приятный райончик, – заметил Кроум.

– Да уж, это тебе не Стар-Айленд [24]. – Джолейн дотронулась до его руки. – А сейчас мы можем открыть, пожалуйста, багажник?

– Секунду.

Они не видели грузовик, но слышали, как хлопнули двери. Потом раздался мужской голос, гулко отдающийся в темноте вдоль канала.

Джолейн прошептала:

– Что все это значит?

Не успел Том Кроум ответить, ночь раскололи выстрелы.

Фингалу, одному посреди этого богом забытого места, было не по себе. Звуки те же, что и в лесах за Грейнджем – лягушки, сверчки, еноты, – но здесь каждый писк и шорох казался громким и зловещим. Фингал не мог перестать думать об отрядах НАТО, разбивших лагеря на Багамах.

Всего в восьмидесяти милях отсюда, сказал, взмахнув рукой, Бод Геззер, за Гольфстримом.

В фантазиях Фингала, и без того мрачных, без труда возникали призраки вражеских солдат в голубых касках в полной готовности на приближающейся флотилии. Его поглотила мысль о том, что вторжение в Соединенные Штаты Америки может случиться в любую минуту, пока Бод и Пухл где-то там пьют пиво.

Действуя вопреки приказам, Фингал взял из Пухлова дома на колесах «АР-15» и по решетке взобрался на непрочную крышу. Там, в заплесневелой шляпе-сафари и новой камуфляжной парке, он и выжидал. И хотя он не мог разглядеть Багамские острова, ему открывался превосходный вид на грунтовую дорогу и канал в поле.

С суши или с моря, думал Фингал, пусть только эти уебки попробуют.

Винтовка отменно ощущалась в руках, она успокаивала нервы. Он задумался, какими стволами вооружены натовские коммунисты. Русскими, предполагал Бод Геззер, или северокорейскими. Фингал решил забрать себе один у первого солдата, которого застрелит, в качестве сувенира. А может, и ухо ему отрежет – он слыхал о таких зверских обычаях за те три недели, что провел в армии, от сержанта-инструктора, побывавшего во Вьетнаме. Фингал не знал, что делать с откромсанным натовским ухом, но уж точно припрятал бы его куда-нибудь, где не нашла бы ма. И с оружием то же самое. Мать ругалась за оружие с тех самых пор, как обнаружила Иисуса – Дорожное Пятно.

После часа на крыше Фингала одолел острый приступ голода. Он украдкой спустился вниз и порылся в холодильнике Пухла, где выискал два засохших куска пиццы с пепперони и банку сардин без костей. Все это Фингал отволок на свой караульный пост. Он заставлял себя есть медленно и смаковать каждый кусочек – когда начнется вторжение, долго, очень долго не будет никакой пиццы.

Фингал дважды палил из «АР-15» на подозрительный шум. В первый раз виновником оказался неповоротливый опоссум (а вовсе не вражеский сапер), уронивший Пухлов мусорный бак, а во второй – лысуха (а не аквалангист-коммандо), которая плескалась в листьях кувшинок.

Береженого бог бережет, подумал Фингал.

Через некоторое время он задремал, прижавшись щекой к холодному ложу винтовки. Ему снилось, что он снова в учебном лагере для новобранцев, пытается отжиматься, а мускулистый черный сержант стоит над ним и обзывает пидором, бабой, чудом мудацким. Во сне Фингал ненамного лучше справлялся с отжиманиями, чем в жизни, поэтому крик сержанта становился громче и громче. Внезапно сержант извлек из поясной кобуры пистолет и заявил, что разнесет Фингалу жопу, если его колени еще раз коснутся земли, что, разумеется, и случилось при следующем отжимании. Сержант в ярости одновременно наступил тяжелым ботинком Фингалу на спину и приставил ствол к его дрожащим ягодицам – и выстрелил…

От удара Фингал очнулся и подскочил, обнимая «АР-15». И тут он снова услышал – не выстрел, а, скорее, хлопнувшую дверь. Он понял, что это уже не сон, а явь. Там, в жужжащей ночи, кто-то есть. Возможно, солдаты НАТО. Возможно, до Фингала донесся хлопок люка башни советского танка.