Месть Фантомаса - Сувестр Пьер (читать книги без сокращений .txt) 📗
Поднявшись с пола, он тщательно осмотрел деревянную обшивку стен, надеясь там отыскать следы… Нет, ничего…
Затем он обследовал замок двери, вырванной с петель и лежащей на полу. Замок был целым, замочная задвижка легко ходила взад-вперед. Не выдержали только болты замочной личинки.
«Вероятно, — подумал Фандор, — из-за моего резкого удара плечом»!
Задвижку окна, казалось, тоже не трогали…
Если грабители смогли проникнуть в закрытую комнату, то, значит, они должны были иметь тщательно подобранные отмычки. Можно было сделать вывод, что дело готовилось крайне старательно и терпеливо, возможно даже, в доме были сообщники, так как для того, чтобы раздобыть так называемые отмычки, нужно было, по меньшей мере, получить восковой отпечаток замка, который собираются взламывать…
Осмотрев доступы к комнате, Жером Фандор вновь принялся прощупывать то, что находилось внутри. Он осмотрел всю нехитрую мебель, на которой был едва заметен голубоватый слой пыли. Может быть, там он обнаружит какие-нибудь следы?.. Ничего…
Рядом с умывальником — также ничего интересного. Но внезапно, рассматривая мыло, Фандор радостно вскрикнул:
— Ого, это уже любопытно…
Оглянувшись и увидев, что камердинер был от него далеко, он, не колеблясь, быстро и решительно завернул кусочек мыла в батистовый платок и тщательно спрятал его в последний ящик комода, положив под стопку белья, где, разумеется, никто не станет копаться.
После этого он легонько присвистнул, по привычке разговаривая сам с собой:
— Нельзя сказать по этому поводу ничего определенного, но все же это довольно любопытно.
И тут же добавил:
— Сейчас пора идти к Элизабет и посмотреть, как она себя чувствует. Полиция, наверное, уже явилась, и можно будет избежать неловких сцен.
Действительно, когда Жером Фандор спустился к девушке, которая уже совсем пришла в себя, та как раз готовилась отвечать на вопросы комиссара полиции, вызванного господами Барбе — Нантей и спешно явившегося на место происшествия.
— Итак, мадемуазель, расскажите нам, что здесь произошло, от А до Я. Мы поверим всему, что вы скажете, но не скрывайте от нас ничего…
Бедная Элизабет Доллон с удивлением слушала эту речь. Будучи человеком энергичным, она быстро собралась с мыслями и начала рассказывать о том, что ей было известно. Прежде всего, она упомянула о своем письме к Жерому Фандору и о том, что накануне в ее комнату проникли посторонние. Кто именно? Она не знает… Она никому об этом не сказала, так как сильно испугалась и не могла понять, что же с ней случилось… Затем в своем рассказе она подошла к тому, что комиссар назвал «самоубийством».
— Вчера вечером я ужинала за общим столом пансиона. Я не чувствовала никакого недомогания, просто происшествие, случившееся днем, сильно расстроило меня. После ужина все жильцы, и я в том числе, прошли в гостиную, но меня клонило ко сну, и я посидела там всего несколько минут. Пожелав всей компании спокойной ночи, я пошла на почту бросить письмо, а затем вернулась в свою комнату, где тотчас же заснула… Больше я ничего не помню, я ничего не знаю о том, что произошло потом, вплоть до момента, когда я обнаружила себя лежащей на этой скамейке перед вами, месье, рядом с г-жой Бурра… спасенная… г-ном Фандором, как мне сказали…
И девушка бросила на журналиста долгий взгляд, в котором читалась, несмотря на испуг и волнение, глубокая признательность и, возможно, что-то похожее на нежность…
Комиссар с серьезным видом выслушал показания мадемуазель Элизабет, записывая их в блокнот.
По окончании допроса он заявил:
— Странно, весьма странно! Настолько странно, мадемуазель, что с трудом веришь в ваши слова… с большим трудом…
В то время как комиссар произносил свою речь, Жером Фандор говорил про себя:
«Да, именно так, именно то, что я и предполагал, все ясно, как божий день…»
И он отказался, впрочем, очень вежливо — власть нужно уважать, — сопровождать комиссара, который, в свою очередь, отправился наверх, в комнату девушки, чтобы приступить к официальному осмотру места происшествия…
Глава XIV. Кто звонил?
Пользуясь особой милостью, объясняемой, однако, нескончаемостью совершаемых по отношению к страдающему человечеству благодеяний, монахини ордена святого Августина не были изгнаны вследствие принятых декретов.
Их обширный монастырь на улице Гласьер служил пристанищем и убежищем так для монахинь, так и для больных, которых они у себя принимали. Вот уже более века сменяющие друг друга поколения жителей близлежащих кварталов постоянно слышали важный голос монастырского колокола, звонящего часы днем и ночью, а также сухой бой курантов часовни, который должен был напоминать верующим о ежедневных богослужениях, регулярно посещаемых монахинями конгрегации.
Расположенный на улице Гласьер, в этом пространном квартале, насыщенном больницами и тюрьмами, монастырь августинок предстает в форме высокой неприветливой стены черного цвета, тянущейся на несколько сотен метров.
Большие ворота с пробитым в них зарешеченным окошком являются единственным выходом приюта во внешний мир. Приоткрываются они редко, полностью же не открываются никогда. Это — теоретическая и фактическая стена между суетой современной жизни и существованием монастыря, наполненным миром и отдыхом.
Около половины одиннадцатого утра Жером Фандор, слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы от станции метро до входа в монастырь, незаметно позвонил в ворота.
Раздался звонок, как эхо отражающийся под далекими сводами. На несколько мгновений наступила тишина. Зарешеченное окошко приоткрылось и, не имея возможности увидеть говорящего, журналист услышал:
— Что вам угодно, месье?
— Я хотел бы поговорить с настоятельницей, — ответил Жером Фандор.
Окошко закрылось, на несколько секунд снова воцарилась тишина. Затем тяжелая дверь медленно приоткрылась. Жером Фандор прошел в монастырь. Под первым сводом монахиня встретила его едва уловимым приветствием и, тут же разворачиваясь, тихо произнесла:
— Следуйте, пожалуйста, за мной.
В течение некоторого времени Жером Фандор следовал за своей собеседницей по узкому коридору, с одной стороны которого располагались кельи, а с другой стороны сквозь широкие проемы можно было видеть совершенно безлюдный прямоугольник монастыря. Одна застекленная дверь, выходящая на коридор, была приоткрыта. Монахиня остановилась и, указывая Жерому Фандору на эту дверь, сказала:
— Соблаговолите подождать в этой гостиной и будьте любезны дать мне вашу визитную карточку. Я сейчас предупрежу настоятельницу.
Жерому Фандору представилась возможность спокойно осмотреть комнату, в которой он находился. Там царил строгий порядок — белые стены, большое распятие из слоновой кости с расположенными по бокам скромными религиозными картинками в рамках из красного дерева. Несколько расшитых кресел были расставлены вокруг овального стола, на натертом до зеркального блеска паркете несколько ковриков, казалось, хотели внести нотку буржуазного теплого комфорта в ледяную гармонию этой гостиной для официальных приемов.
Будучи привычным к разного рода лишениям, сопровождающим человеческую жизнь, Жером Фандор, не мог не содрогнуться при мысли о том, что видели и слышали эти безучастные стены. Его размышления были прерваны приходом старушки с блестящими глазами.
Жером Фандор низко поклонился. — Госпожа настоятельница, — тихо произнес он, — позвольте засвидетельствовать вам свое почтение. Я пришел за новостями о вашей воспитаннице.
Настоятельница сразу же ответила веселым тоном, который не соответствовал ее холодному и сдержанному внешнему виду:
— Значит, у вас не хватило терпения дожидаться ответа у телефона и вы предпочли прийти. Представьте себе, что, пока мы искали монахиню, занимающуюся этой девушкой, разговор был прерван, вот почему мы не смогли вам ничего сообщить.
Жером Фандор озадаченно слушал:
— Я не понимаю, мадам?..
