Вдовий клуб - Кэннелл Дороти (список книг .TXT) 📗

– Вам кажется… – начала Анна.

– Увы.

Мы сидели и слушали, как с деревьев падают капли дождя. Анна протерла стеклышко часиков и подняла воротник жакета.

– Не волнуйтесь, Элли, все будет в порядке.

Ей-то легко говорить. Апрель, а она в бобрах разгуливает!

Будучи не совсем пустоголовой, я сообразила, что в конце туннеля… то есть аллеи… обычно бывает свет. Прошлепав по грязи, мы вылезли из цепкой темноты в холодный полумрак, где небо сливалось с землей, и через несколько минут стояли на краю полукруглой лужайки, украшенной замшелыми статуями и плоско выстриженными кустами, которые от дождя казались зеленовато-черными. Позади лужайки высился огромный мрачный особняк, облицованный гранитом. Окна с частыми переплетами казались зарешеченными. Двустворчатые двери вели на террасу с колоннами. Анна тронула меня за плечо.

– Элли, это, наверное, «Эдем».

– Выглядит мрачновато. Теперь понятно, почему леди Теодозия не скорбит о его потере…

Массивные двери со скрипом приоткрылись, и показалась женщина, одетая в форму сиделки. Две собаки, белая и черная (тщедушные телом, но с гигантскими зубастыми головами, словно пересаженными от пришельцев из ночного кошмара), выскочили из-за спины женщины и свирепо залаяли.

Анна толкнула меня локтем и попятилась, наступив мне на ногу.

– Не люблю собак…

А я не люблю таких вот сестриц милосердия. Сиделка быстро отступила в глубь дома и захлопнула дверь. Я схватила Анну за плечо и велела говорить потише. Собаки перестали носиться по террасе и застыли. Вытянув шеи и задрав морды, они принюхивались к серебристому туману. Мрачность этого места и волглый туман словно липли к коже. Особенно настораживало, что собаки упорно не смотрели в нашу сторону.

То есть пока Анна не наткнулась на дерево. Она застонала, схватилась за голову, развернулась и, прежде чем я успела схватить ее, помчалась прочь.

Собаки пулей слетели с террасы.

– Анна, стойте! Вы только дразните их! Они хотят поиграть!.. – Я догнала приятельницу, когда она, стеная, пыталась вскарабкаться на живую изгородь. Совсем рехнулась: скорее уж подошла бы корабельная сосна.

– Оставьте меня в покое, Элли! – Она оттолкнула мою руку.

В воздухе пахло бобровым воротником и собачьим дыханием.

– Добряк, к ноге! Злюка, к ноге!

Слова прозвучали спокойно и негромко. В нескольких метрах от нас стоял человек.

Его лицо расплывалось у меня перед глазами. Опасность миновала. Бешено молотя воздух хвостами, собаки с щенячьим восторгом крутились вокруг черных брюк незнакомца.

– Домой!

Анна судорожно обхватила меня за талию и прикрылась мной, как щитом. Я не обиделась. Ноги у меня стали какими-то ватными. Я отчаянно хотела домой, к Бену. Хотелось сидеть у огня, попивая горячее молоко, и писать ответ Доркас и Джонасу.

Из законного супруга, не оправдавшего надежд, Бен вдруг превратился в пылкого возлюбленного, вернувшего меня к жизни.

Анна медленно отлепилась от меня. Темные очки отбрасывали на ее лицо тени, на лбу блестел то ли пот, то ли дождь, но на ногах она держалась твердо.

– Могу я быть вам полезен, леди?

Эти меланхоличные глаза и черные кудри над высоким бледным лбом нельзя было забыть. Вблизи доктор Бордо еще более походил на поэта, терпящего муки ради высокого искусства. Он пожал мне кончики пальцев и отбросил мою руку, словно ампутированную конечность. Я пустилась в сбивчивые объяснения насчет машины. От доктора исходило какое-то липкое очарование. Интересно, сколько правды во всех сплетнях о нем? Может быть, врача лишают права практиковать только в том случае, если угробленные им пациентки пожалуются лично…

Руку Анны доктор Бордо задержал в своей подольше, Щупал пульс?

– Вы знаете, что именно случилось с вашей машиной, миссис Хаскелл?

– Не заводится…

Глаза у него были черные как уголь. Никогда прежде не видела таких. Да, я легко могла представить себе, как он подтыкает больной старушке одеяло и ласково шепчет: «Спите, миссис Джонс, спите… Умереть, уснуть… И видеть сны, быть может? [5]» Призрачная атмосфера «Эдема» явно не способствовала моему душевному здоровью.

– Взгляну на вашу машину. Вдруг да удастся что-нибудь сделать. С удовольствием пригласил бы вас посидеть в приемном покое, но как раз сегодня там, увы, натирают полы.

Ага, а милые собачки при этом бегают туда-сюда… Анна поспешно ответила, что как раз из-за собак предпочла бы подождать на свежем воздухе.

– Мы тут на отшибе. – Доктор Бордо взглянул на массивный дом. – А с Добряком и Злюкой чувствуешь себя поспокойнее. Милые песики так преданы пациентам… иногда даже не отпускают их домой.

Ветер ледяным лезвием пронзил мое мокрое пальтецо. Я от души надеялась, что пребывание миссис Мукбет в «Эдеме» не слишком затянется, будь то из-за болезни или из-за собак.

Доктор Бордо направился к машине.

– Посмотрим на вашу машину, миссис Хаскелл.

– Очень любезно с вашей стороны, – Я взяла Анну под руку, чтобы приободрить ее.

– Вовсе нет, – он согнул и разогнул длинные пальцы, – просто я люблю мастерить. Снимает напряжение.

Какое еще напряжение? Профессиональное или личное? В сгущающихся сумерках статуи на лужайке, казалось, украдкой шевелились. Мне померещилось, что они превратились в людей из поезда. Мужчина с парализованной женщиной на руках, седая заботливая няня. Хрупкая девочка с мышиного цвета косичками подкладывает женщине подушки. Алиса…

– Привет, – произнес детский голосок.

Она стояла между статуями. Ветер трепал косички. Ее слишком взрослые глаза смотрели прямо на меня, как тогда у церкви, когда я бросила ей свой свадебный букет.

– Что вы здесь делаете? – Девочка зябко обхватила руками свои тонкие плечики. Ветер закрутил подол платья в сине-белую клетку. На Анну она даже не взглянула.

Я объяснила насчет машины, все время чувствуя глухое раздражение доктора Бордо… и что-то еще. Почему-то ему очень не нравилась эта встреча.

– А ты, Алиса?

– Я здесь живу.

– Как это?! – Мое удивление отразилось и на лице Анны.

Алиса рассмеялась, и я поняла, что впервые слышу ее смех.

– Не в больнице. Я живу во Вдовьем Флигеле. С мамочкой и нянюшкой. Мама дружила с дядей Симоном, – она бросила взгляд на доктора Бордо, – пока не заболела. Когда нам больше некуда было деваться, он привез нас сюда. Несколько месяцев назад. Хотите познакомиться с мамой и нянюшкой?

– С удовольствием.

– Элли, – Анна сжала мой локоть, – я бы очень хотела присесть и отдохнуть хотя бы несколько минут.

– Алиса, – сурово сказал доктор, – твоя мать отдыхает. – Улыбка придала его словам еще более неприветливый смысл.

– Тогда я ее разбужу. – Девочка выставила вперед остренький подбородок и перекинула косичку через плечо. – Ей нужно видеться с людьми. И мне тоже. После школы я ни с кем не встречаюсь, разве что когда хожу на молодежные собрания или катаюсь на велосипеде.

– А в какую школу ты ходишь? – спросила я.

– В Академию Мириам. На другом конце Снарсби.

– Знаю эту школу! – оживилась я. – Там когда-то работала Доркас, моя подруга.

Если доктор Бордо позволяет Алисе ходить в школу и на занятия при церкви, ее участь, возможно, не так уж горька.

– А где теперь ваша подруга?

– В Америке.

– О-о… А я хотела бы учиться дома, с нянюшкой. Она раньше была маминой гувернанткой. Но потом… – Алиса печально уронила руки. – Вы идете? Вдовий Флигель очень красивый. Семейство Эдем когда-то ссылало сюда всяких старушек – доживать свой век. – Она показала влево, на прогалину между деревьями.

Лицо доктора Бордо было мрачнее пасмурного неба над нашими головами. Какую жизнь вели Алиса и ее семья под игом этого угрюмого человека?

Глава XIII

– Элли, я чувствую, что во Вдовьем Флигеле произошло нечто очень важное! – Примула вздрогнула и поплотнее закуталась в шаль.