Пурга - Кивинов Андрей Владимирович (электронная книга .TXT) 📗
— Мы вернемся и доедим, — мимоходом предупредил Родион официантку, — не убирайте.
Директор музея таращился на небо возле обвешанной гирляндами елочки.
— Смотрите, смотрите, как прекрасен этот мир!
Вечер действительно радовал. Осень в этом году выдалась затяжная, слякотная, и только сегодня утром выпал снег. Но зато какой снег! Настоящий, новогодний! Чистый и мягкий, как дорогая туалетная бумага! Циклон, накрывший снегом половину Европы, добрался наконец и до здешних широт. Сугробы выросли буквально за пару часов. Белые хлопья не переставая сыпались с неба, искрясь в свете ресторанных огней. Такие снегопады в Великобельске редко случаются. Раз в двадцать лет. Даже дома словно нахохлились под белыми шапками.
Холодный, но не морозный воздух устремился в легкие, наполняя дыханье свежестью, будто из кислородной подушки. Ощущение, что после душного восточного зиндана ты окунулся в прохладу родного отечественного карцера. Михаил Геннадьевич стащил с себя свитер, снял очки, зачерпнул горсть снега и обтер им лицо и шею.
— Такой снегопад! Такой снегопад! Вспомните, когда наши места видели такой снегопад?! Давайте, мужики, давайте! Смотрите, как кружится снег! А как летает, летает! И поземка клубится! Сейчас все заметет!
— А завтра в сети появится телега, что начальник райуправления, директор музея и телеведущий в пьяном угаре валялись в сугробе, — предположил бдительный Панфилов.
— Ну и что?! Тебя это беспокоит?! — крикнул Шуруп. — Да хоть десять угаров! Мужики, перестаньте смотреть на жизнь через жалюзи! Кому какое дело?! Это касается только нас! Да я специально в сугроб упаду! Пускай все смотрят и завидуют!
Слова не разошлись с делом. Директор раскинул руки и грохнулся лицом в снег.
— Шуруп. Простынешь. Кончай дурить.
— Господи, да что вы такие зашоренные?! Расслабьтесь и получайте удовольствие!
Он вынырнул из сугроба, слепил снежок и метнул в Никифорова. Не попал, но положение дел изменил. Кефир Александрович махнул рукой и тоже зачерпнул горсть свежего снега. Осторожно макнул лицо, словно в родниковую воду. Хо-ро-шо…
— Это же чудо! Настоящее чудо! — продолжал восторгаться Шурупов. — Сидим как крысы канцелярские по своим кабинетам и студиям и ничего, кроме негатива, не видим! Радоваться разучились! А жизнь — вот она! Настоящая!
Он зачерпнул еще снежка и швырнул вверх. Родион, сняв темные очки, подошел к сугробу.
— Не очень холодный?
— Как в Анапе! Теплее не бывает!.. Хоть купайся! Кстати, мужики! А это идея! — Михаил Геннадьевич выпрямился и посмотрел на друзей игривым взглядом дембеля, попавшего на дамский пляж.
— Еще выпить? — попытался угадать подполковник.
— Это можно по ходу… Помните, я про картину говорил, которую сумасшедший кислотой облил? «Купание в первом снегу». Там три барышни барахтаются…
— Видел. Барышни голые, — уточнил любвеобильный ведущий «Волшебного посоха», — совсем. Ничего такие. Грудастые.
— Обнаженные… Картина, между прочим, конца девятнадцатого века. Художник, увы, не известен, но полотно подлинное.
— Конечно подлинное, раз неизвестен.
— Суть не в этом… Я покопался в истории и выяснил, что на Руси купание в первом снегу было традиционной забавой! Даже, можно сказать, обычаем. Особенно в сельской местности.
— Конечно, тогда ни ти-ви, ни Интернета, ни ночных клубов. Что еще людям делать?
— Существовало поверье: тот, кто искупается в первом снегу, может загадать желание, и оно сбудется!
— Подобные байки я слышу в любой туристической зоне, — скептически ухмыльнулся Родион, — обойдите священный дуб триста раз и ударьте по нему лбом. Потрите член каменного идола, омочите ноги в священном фонтане и попейте из него… И все, блин, сбудется! Вот и бьемся лбами. А кроме грибка и поноса никаких чудес.
— Тут совсем другое! Люди просто снимали усталость, стресс. Радость жизни вкушали! Это полезно даже с медицинской точки зрения. А чудеса — так, для рекламы… Но! Что мешает нам проверить?!
— Ты предлагаешь тоже искупаться? — спросил подполковник.
— Конечно! Это же дело трех минут! Загадаем по желанию, разденемся, окунемся и назад! А вдруг действительно сбудутся?
— Ну, тогда в сеть завтра вообще лучше не заходить.
— Родя, ну что ты со своей сетью?! Параноик какой-то! Кому мы нужны?! И потом, я ж не здесь предлагаю купаться. Вон, в парке можно. Там ни души сейчас.
— А чего, кстати? — неожиданно поддержал Кефир Александрович. — Я бы искупнулся. Никогда в снегу не купался.
— А в новом году сразу к урологу.
— Я ледяной водой каждый день обливаюсь и в прорубь ныряю, — похвастался директор музея, — и никаких урологов! За три минуты ничего с тобой не случится, звезда экрана.
— До парка два километра, не меньше.
— Тачку поймаем! Цивилизация!
— Я готов! — подтвердил подполковник. — Но сначала вкусим радости еще по сто. Для контраста!
— Не вопрос! А лучше взять с собой!
Михаил Геннадьевич вылез из сугроба, размахивая свитером, как флагом, и, притоптывая ногами, устремился обратно на космический корабль.
— Снег с бороды стряхни, купальщик, — крикнул вслед Родион.
Вообще-то ему уже тоже хотелось искупаться, но, как истинная звезда, он должен был хоть для вида поломаться. Имидж.
Такси решили не вызывать. Пока доедет, весь задор пропадет. Кальвадос из графина-«спутника» перелили в пластиковую бутылку, очень кстати оказавшуюся в портфеле директора музея, — он постоянно таскал с собой воду, чтобы запивать витамины для глаз — зрение садилось. Без окуляров Шуруп Геннадьевич уже не различал предметов и лиц, находящихся дальше трех метров.
Машину поймали сразу же, возле «Белки и Стрелки», — харчевня располагалась на оживленной трассе. Водитель «девятки», с виду благополучный молодой человек лет двадцати пяти, практически не торговался. Всего за две сотни согласился отвезти до парка, подождать десять минут и вернуть пассажиров обратно.
Раздеваться начали прямо в прокуренном салоне, благо он был теплым.
— Молодой человек, — вежливо пояснил застрельщик мероприятия, стягивая рубашку, — мы не причиним вам никаких неудобств. Вещи свои оставим у вас. Буквально на три-четыре минуты. Хорошо?
— Не вопрос, — без тени удивления кивнул водитель, вероятно, наблюдавший и не такие причуды выпивших клиентов.
Через пять минут он притормозил у входа в парк, возле одинокого фонаря и вывески «ВЫПАС КРУПНОГО И СРЕДНЕГО РОГАТОГО СКОТА ЗАПРЕЩЕН!» Тут же, на фонаре, бликовала жестяная табличка, прикрученная проволокой. «Ветеринар. Избавлю от мучений. Недорого. Телефон:…» Вполне резонно. В парке многие выгуливают домашних любимцев, лучшего места для подобной рекламы и не найти.
— Как-то тут неуютно, — опять заканючила звезда экрана, — да и с трассы видно.
— Молодой человек, можно чуть подальше? Вон туда.
Водитель ответил традиционным «Не вопрос» и свернул на дорожку, ведущую вдоль парка и еще не окончательно засыпанную снегом.
— Между прочим, здесь маньяк орудует, — блеснул служебной эрудицией подполковник, — шесть эпизодов уже. Женщин насилует.
— Надеюсь, убивает? — не без надежды поинтересовался свежеразведенный Родион.
— Еще не хватало… Я б тогда сейчас с вами не бухал, а торчал в штабе по раскрытию. Без выходных, отгулов и перерывов на ланч.
— И как это происходит? Изнасилование? Открой тайну следствия законопослушным обывателям.
— Да обыкновенно. На той стороне парка дорожка есть. Напрямки от трассы к домам. Женщины и ходят. Со своими пакетами-авоськами. Руки заняты, идут не быстро. А он, гад, сзади подбирается, по темени стук, под мышки подхватывает и в кусты. Ну и дальше, как в учебных фильмах немецкого производства… Когда тетки в себя приходят, от него только ванильный запах. Его наши за это и прозвали «ванильный маньяк». В прессу не даем, паника начнется.
— Напрасно… Народ осторожней будет.
— Так он в другое место перейдет…
