Волшебница страны коз, или Рассмешить Бога - Александрова Наталья Николаевна (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Надежда вздрогнула и обожглась горящей спичкой. Любегин притащился на кухню, причем, как заметила Надежда, без разрешения надел мужнины тапочки.
– Вы квартиру-то посмотрите сначала, – проворчала Надежда, – может, вам не понравится. Тогда и чай пить не будем.
– Как это – не будем? – удивился Любегин. – А поговорить? И потом, я в быту человек нетребовательный, некапризный, квартира у вас аккуратная, соседи такие внимательные – мне все нравится.
Надежда испугалась, что Любегин теперь привяжется, как вчерашний Айвазов, чтобы срочно продавали ему квартиру. Но, однако, темперамент был у ее гостя все же не тот, так что можно будет как-нибудь его отвадить. Между делом она заварила чай, нашла в буфете засохшие карамельки и сахар в плотно закрытой баночке, чтобы не завелись муравьи.
На всякий случай она старалась надолго не поворачиваться спиной к Любегину – кто знает, что тому взбредет в голову. Хотя внутренний голос твердил ей, что с Любегиным – пустой номер и она только зря теряет время, Надежда решила все же не выгонять его, а расспросить поподробнее.
За то, что Любегин вовсе не убийца, а просто недотепа и хронический неудачник, говорила его внешность – жидкие волосенки пегого цвета, потухшие глаза, серое лицо с прилипшим к нему навек выражением обиженного недоумения, свитер с чересчур короткими рукавами («в таком свитере только от долгов убегать», сказала бы ее мать). И еще возраст: убийцу описывали как человека едва за тридцать, а этому наверняка больше сорока. На самом деле ненамного больше, а кажется, что намного. И вот интересно, с чего он меняется, из коммуналки в отдельную переезжает? Надежда готова была поклясться, что денег у этого человека не то что на квартиру, а на еду-то едва хватает. Уж на одежду точно нету.
Но справедливости ради она попыталась представить Любегина с хорошо причесанными волосами, в дорогом кашемировом пальто, с уверенным выражением лица. Никак. То есть пальто-то можно на него напялить, а вот куда девать потухшие глаза с редкими ресницами, ранние морщины… И руки у него какие-то вялые, слабые… Убей бог, не могла Надежда представить, как этими руками можно натянуть на голову женщине прозрачный пакет и смотреть, как она задыхается.
– Что это вы на меня смотрите так кровожадно? – спросил Любегин, пытаясь выскрести ложкой из коробки то, что не так давно было обсыпным эклером.
– А что вы меняться надумали – наследство, что ли, получили? – спросила Надежда без церемоний.
– Да нет, что вы… – смутился Любегин, – это жена…
– Вы женаты? – изумилась Надежда. – Вот уж не подумала бы…
– А вы вообще квартиру для чего продаете? – полюбопытствовал Любегин.
– К дочке переезжаю, – ляпнула Надежда Николаевна первое, что пришло в голову.
Любегин оживился, отложил ложку и обстоятельно рассказал ей, что жена у него не настоящая, а бывшая, что они жили в старой двухкомнатной квартире на Васильевском острове, а потом развелись, и жена снова вышла замуж за отставного полковника. Полковник поселился здесь же, и решили меняться. Однако квартира на Васильевском очень хорошая, только ремонт нужно сделать.
– Жена уезжать не хочет, – доверчиво рассказывал Любегин, – и говорит мне: хоть бы ты, я то есть, кого-нибудь себе нашел с квартирой, а они тогда мне бы деньги за комнату выплатили. Только много они дать не могут, – тут же заторопился он, взглянув на Надежду, – но, говорит, мы же не чужие, договоримся как-нибудь…
– Ну и ну! – изумилась Надежда. – И что же?
– Вот я и подумал, – Любегин с сожалением поглядел на оставшуюся массу эклеров, но преодолел себя, – вы говорите – к дочке переезжаете, а зачем вам это нужно? Там небось зять начнет тещу гонять да куском попрекать, а так у вас отдельная квартира. Вы – женщина симпатичная, характер хороший у вас…
– Это вы к чему клоните? – Надежда едва не поперхнулась чаем.
– Так что уж вокруг да около ходить, – вздохнул Любегин, – я, конечно, не без недостатков, но зато без вредных привычек, в быту нетребовательный, а вот у вас, я вижу, животное имеется, – он показал на кошачью миску, которую Надежда решила не брать на другую квартиру, – так я котов очень люблю. Только жена не разрешала заводить.
Услышав про кота, Надежда сдержала готовые вырваться грубые слова. Она посидела немного молча, потом собралась с силами.
– И вы всем женщинам такое предлагаете, к кому по обмену приходите?
– Да, – Любегин наклонил голову и принялся катать ложку по столешнице, – только до конца вы одна выслушали. Остальные сразу начинают ругаться, обидные вещи говорить, а одна женщина даже полотенцем меня отхлестала и на лестницу без пальто выгнала. Правда, она мне тоже не понравилась – очень полная и голос визгливый.
Надежда низко наклонила голову и кусала губы, чтобы не рассмеяться.
– А про вас я сразу понял, что вы – женщина воспитанная, – продолжал Любегин.
«Одно я знаю точно, – думала Надежда, – он не убийца. Потому что в противном случае это таким артистом нужно быть – куда там Миронову с Меньшиковым! Так что этот – мямля, рохля, слюнтяй, неудачник, но не убийца».
Она подняла голову и собралась заговорить, но в это время прозвенел дверной звонок.
– Кого еще несет, – ворчала Надежда, чувствуя недоброе.
И предчувствия ее не обманули. На пороге стояла соседка Мария Петровна. С этой соседкой Надежда была дружна – старушка была очень общительная и не противная, к тому же Бейсик испытывал симпатию к соседкиному скотчтерьеру Тяпе.
– Здравствуй, Надя, – сказала Мария Петровна неестественно оживленным тоном, – а я вот к тебе по хозяйству… – соседка вступила в прихожую и вытянула шею.
Квартирка была маленькая, так что из прихожей Мария Петровна прекрасно разглядела кухню, чайные чашки на столе, остатки пирожных и Павла Ивановича Любегина во всей красе.
– День добрый! – Он привстал со стула и сделал попытку шаркнуть ножкой.
– Приятного аппетита! – пропела Мария Петровна, очень неодобрительно поглядев на Надежду. – А я насчет соли…
«Все ясно, – подумала Надежда, – эта паразитка Лариса уже всю лестницу оповестила, что я принимаю в своей квартире незнакомого мужчину. Мария Петровна не поверила – и вот, пришла убедиться».
– Вам сколько соли? – спросила она. – У меня старая, закаменела вся…
– Давай всю пачку, я капусту квашу! – машинально ответила соседка, быстрым взглядом обежала Любегина, его пальто в прихожей и стоптанные ботинки на коврике.
– Капусту? В феврале? – изумилась Надежда, – Мария Петровна, да что вы на него уставились! По делу человек пришел!
– По делу? – Соседка отбросила конспирацию и повернулась к Надежде, сверкая глазами и уперев руки в бока. – Если по делу приходят, то дела и делают, а не чай с пирожными пьют! А я еще Лариске не поверила, обругала ее! Это же надо представить – при живом-то муже!
– Да вы все не так поняли! – вскричала Надежда.
– Все я так поняла! Не ожидала от тебя, Надя, просто не ожидала!
– Ну все, – сердито сказала Надежда, когда за соседкой захлопнулась дверь, – теперь из-за ваших пирожных обо мне пройдет по лестнице худая слава.
– А вы не говорили, что у вас муж есть… – растерянно промямлил Любегин.
– А вы не спрашивали! – огрызнулась Надежда. – И вообще, почему я должна сообщать о своем семейном положении первому встречному?
Любегин поглядел на нее с тихим укором – как больная собака.
– Вот что я вам скажу, – заговорила Надежда, – не валяйте вы дурака и не слушайте жену! Тем более бывшую. У нее теперь одна мечта – вас из квартиры выжить. Так вы не поддавайтесь. Полковник пускай сам на жилплощадь зарабатывает. Требуйте раздел квартиры точно пополам, купите себе отдельную однокомнатную, кота заведете. Никакая женщина вас просто так к себе жить не возьмет, да и вам никто не нужен. Будете с котом общаться.
Любегин задумался, потом представил себе тихие спокойные вечера перед телевизором с котом на коленях и просиял. На прощанье он даже церемонно поцеловал Надежде руку. Она с трудом отогнала видение: Мария Петровна с Ларисой стоят перед замочной скважиной ее двери, отпихивая друг дружку. Ох, донесут про ее подвиги мужу, мало ей не покажется!
