Подозреваются все [Мы все под подозрением] - Хмелевская Иоанна (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Действительно, — сказал удивлённо капитан, обращаясь к прокурору. — Я вас поздравляю…
Мы смотрели на них все с большим интересом, предвкушая какую-то сенсацию.
— Можно узнать, чем вы это рисовали? — любезно повернулся прокурор к Лешеку.
— Гуашью, — искренне ответил Лешек. — А что, это запрещено? — обеспокоенно спросил он.
— Вы все рисовали гуашью? Это тоже?..
Лешек посмотрел на картину, затем встал с кресла и пригляделся поближе к тому месту, в которое стукал пальцем представитель власти. Наконец он оторвался от созерцания и с неописуемым удивлением посмотрел сначала в пространство, а затем на нас.
— Что это? — глупо спросил он.
— Именно об этом мы вас и спрашиваем.
— Это не гуашь, — сказал Лешек по-прежнему тоном глубокого удивления.
— А что?
Вопрос прозвучал резко, и Лешек явно испугался.
— Клянусь Богом, не знаю! Я рисовал гуашью!
— Может быту кто-то из присутствующих скажет нам, что это такое и кто это нарисовал?
Нам недоставало только подобного вопроса, чтобы сорваться со своих мест и кинуться к картине, потому что мы и так сидели как на иголках.
С первого взгляда я поняла, о чем идёт речь, и припомнила вещество, которым была дополнена картина Лешека. Губы чудовища были подведены толстым слоем ярко-красной губной помады. Веслав отодвинулся от картины и начал хохотать.
— Но это же губная помада, — сказал Витольд, удивлённый не меньше, чем Лешек.
— Вот именно. А кто это рисовал?
— Я, — признался Веслав, стараясь сохранять серьёзность.
Он немедленно оказался в центре всеобщего внимания. Лешек смотрел на него с заметным неудовольствием.
Действительно, сразу после ухода одержимого хандрой автора Веслав закончил его произведение, дополнив макияж дамы, изображённой на древесностружечной плите, при полном одобрении Януша и моем. Нас удивляло, что Лешек до сих пор этого не заметил, потому что ярко-красный цвет ужасно выбивался из прочей тональности.
Не понимая необычного интереса следственных властей к проблемам колористики, мы с интересом ждали, что будет дальше.
— Чем вы это рисовали? — удивительно мягко спросил капитан у Веслава.
— Помадой и рисовал.
— Но вы, но-видимому, не употребляете губную помаду, — любезно сказал прокурор. — Где вы её взяли?
— У Ирены…
Если бы Веслав внезапно выстрелил из пушки, это не произвело бы большего эффекта. Трое мужчин, как громом поражённые, повернулись ко мне и застыли в молчании, глядя на меня с неописуемым удивлением. Я совершенно не могла этого понять, потому что, в конце концов, факт заимствования у женщины губной помады, даже ярко-красного цвета, не являлся ничем из ряда вон выходящим.
— Это правда? — тихо спросил прокурор.
На мгновение в его глазах появилось что-то похожее на упрёк.
— Разумеется, — ответила я, несколько удивлённая. — Я одолжила её Веславу специально дня этой цели. Это в самом деле хорошая французская помада, но цвет у неё слишком глупый, поэтому мне не было её жаль. Я очень редко ею пользовалась.
— Вы можете нам её показать?
— Пожалуйста, будьте любезны…
Они забрали помаду и ушли, оставив нас в ошеломлённом состоянии. Мы смотрели друг на друга и ничего не понимали.
— В чем дело? — спросил Януш. — Признавайтесь, что вы тут накрутили с этой помадой?
— Глупые идеи всегда за себя мстят, — удовлетворённо заявил Лешек.
Витольд задумчиво покачал головой, возвращаясь на своё рабочее место.
— Ох, что-то мне это не нравится, — проворчал он. — У меня такое впечатление, что они на что-то напали…
Минутой позже меня вызвали в конференц-зал. Трое мужчин сидели вокруг стола и с явным осуждением глядели на меня.
— Может быть, вы нам скажете, что это такое? — спросил кто-то из них, указывая на предмет, лежащий на столе.
Этот предмет был самым обычным большим мужским носовым платком в бело-голубую клетку. Платок преступника!..
— Если глаза меня не обманывают, то это носовой платок, — осторожно сказала я.
— Чей?
— Не знаю. Я его вижу в первый раз, но предполагаю, что это тот самый носовой платок, который вы искали.
После моего жизнерадостного замечания на какой-то момент наступило совершенно нежизнерадостное молчание. Потом последовал ещё вопрос:
— Когда вы в последний раз пользовались своей губной помадой?
— Не помню, но, по-видимому, это было довольно давно. Возможно, ранней весной, так как тогда я носила рыжую блузку, потому что среди моей одежды эта помада подходит только к ней.
— А случайно, не три дня тому назад?
— Нет, это исключено. Ту блузку я ношу, только когда холодно. И я не до такой степени сумасшедшая, чтобы в другое время так глупо краситься.
— Вы останетесь здесь. Прошу вас сесть там…
Ещё более заинтересованная и немного обеспокоенная, я послушно уселась на указанное место. Прокурор явно избегал моего взгляда. В конференц-зал вызвали Алицию, что мне очень понравилось, потому как, наконец-то, я могла быть свидетелем чужих ответов на допросе. Алиция вошла, посмотрела на меня без всякого удивления и уселась в ожидании вопросов. Носовой платок убрали ещё до её прихода.
Прокурор начал беседу на тему о косметических средствах. Он показал Алиции помаду и спросил, кому она принадлежит. Алиция осмотрела помаду, помазала ею по руке и задумалась.
— Откуда я знаю? Идиотский цвет… Анка красится таким образом, но у неё, помада, по-моему, светлей. Моника исключается. Может быть, Ирена? — и неуверенно посмотрела на меня.
— Когда пани Ирена красилась ею в последний раз?
— Предпоследний, — поправила его Алиция. — Последний раз бывает перед самой смертью. Не помню, я не обращаю внимания на такую ерунду.
— Может быть, неделю назад?
— Может… — согласилась Алиция, а у меня холодная дрожь пробежала по спине.
— А может быть, месяц тому назад?
— Возможно, — так же согласно кивнула Алиция.
— А может быть, год? — в голосе прокурора появилась какая-то подозрительная любезность — Тоже возможно. Не знаю, для меня нет никакой разницы. У меня нет чувства времени.
— Алиция, сосредоточься, ради Бога! — простонала я из своего угла, охваченная ещё большим беспокойством.
— Прошу не вмешиваться! — резко крикнул капитан.
— Ах, это нужно тебе?..
— Попробуйте точно вспомнить. Это очень важно, — в то же время сказал прокурор, совершенно игнорируя моё существование.
Алиция уставилась на стену и начала рыться в памяти.
— Уже знаю, — вскрикнула она неожиданно. — У меня это ассоциируется… Она использовала её в большой массе.
Капитан посмотрел на неё ужасным взглядом, но прокурор не потерял терпения.
— А что это значит «в большой массе»? Была вся вымазана этой помадой?
— Нет, вся была одета в такой цвет. Да, это совершенно точно. С любой другой одеждой этот цвет страшно бы выпирал, а я никогда не замечала, чтобы у неё было какое-то несоответствие с цветами.
Я прониклась глубокой благодарностью к Алиции как за подтверждение правдивости моих слов, так и за этот комплимент.
— Ну так попытайтесь ещё раз припомнить, когда это могло быть?
— Думаю, что довольно давно. Наверное, на ней тогда было что-то зимнее.
— Благодарим вас…
Следующей была Анка, которая категорически отказалась от каких-либо связей с моей помадой, в доказательство показав свою, которая и в самом деле была более светлого оттенка. У Моники цвет этой помады вызвал величайшее отвращение. Все женщины нашей мастерской, поочерёдно опрашиваемые, проявили явную недостаточность памяти в вопросах моего макияжа.
Отпустив последнюю сотрудницу бюро, мужчины, проводившие допрос, погрузились в молчание. Потом прокурор резким движением вытащил из ящика носовой платок и развернул его полностью.
— И тем не менее, может быть, вы нам скажете, откуда на этом платке взялось вот это!
С меня мгновенно слетел весь сон, и я перестала глупо и невинно удивляться. На бело-голубой клетке чётко обозначились следы моей собственной ярко-красной помады!
