Пять рассерженных жён - Милевская Людмила Ивановна (список книг txt) 📗

Тамарка поняла, что визгом меня не проймёшь, и сменила тактику.

— Мама, у меня страшно болит голова, — пожаловалась она, пытаясь вызвать к себе сострадание. — Я уже не могу глотать эти таблетки, от них только торчишь, а голова не проходит, а тут ещё ты со своими фантазиями. Зачем ты застращала моих акционеров? Нам нужно готовиться, кое-что обсудить, а эти дурочки — имею ввиду Польку и Белку — ни за что из дома не хотят выходить. Говорят, что ты им не разрешила.

— И теперь ты хочешь, чтобы я позвонила им и сказала: разрешаю. Я угадала?

Тамарка замялась:

— Ну-уу, Мама, где-то как-то примерно так…

— А пошла ты… Я думала ты подруга, а ты все на выгоду только переводишь.

— Мама, Мама, — замямлила Тамарка, но я возмущённо бросила трубку.

— С кем ты опять воюешь? — раздалось у меня за спиной.

От неожиданности я взвизгнула и отскочила. Это был Евгений. Я так увлеклась разговором с Тамаркой, что не заметила как он пришёл.

— Похудела, пожелтела, — внимательно в меня всматриваясь, с нежностью сказал он.

Внезапно я поняла, что очень его люблю, что он так мне дорог, как и передать не могу, но разве можно в этом мужчинам признаваться? Они тут же все усвоят и будут пользоваться себе во благо, а мне во вред.

— И ничего не пожелтела, — потупившись и изображая из себя маленькую девочки, буркнула я. — Это синяки сходят, которые я получила благодаря тебе.

— Слава богу, ты не изменилась, — сказал Евгений, целуя меня в синяки.

— Сама этому рада, — согласилась я.

Он обняла меня и сказал:

— Пошли на кухню, кормить буду.

Лишь после этих слов я заметила в его руке увесистый кулёк.

Вот это мужик! Накупил продуктов, как баба Рая говорит, гостинцев и пришёл мириться. Не то, что другие — идут, понимаешь ли, мириться с цветочками.

— Чем ты занималась все это время? — с любовью глядя, как я поглощаю мороженое со взбитыми сливками, спросил он.

— Дома сидела, книжки читала, — ответила я.

— Интересные?

— Свои.

— Приятно, что ты сидишь дома хотя бы в моё отсутствие, — обиженно сказал Евгений. — Лишь непонятно, почему тебя пулей выносит отсюда, как только появляется в доме муж. Это наводит на грустные размышления.

«Как нехорошо, — расстроилась я. — Он прав. Как только он приходит, я сразу же исчезаю. И ничего поделать нельзя, всегда появляются дела, не терпящие отлагательств. А тут, как назло, Белка с Полькой взмолились. Не могу же я дома сидеть, когда надо ловить убийцу.»

— Женечка, ты только не сердись, — осторожно начала я, — но тут произошли некоторые события.

— Какие события? — насторожился он.

— Короче, мне надо срочно уйти, — прямо сказала я, чтобы не тянуть резину.

Евгений повёл себя очень странно. Он и не собирался ругаться, как я предполагала. Он пригорюнился и говорит:

— Соня, у меня тоже произошли события и, в общем-то, я поэтому и пришёл. Дело тут не в шведской стенке. Ты только не нервничай и не падай в обморок, но убить хотят тебя.

— Меня?

— Именно тебя.

Глава 24

Как мило. Не падай в обморок. Хорошенькое дельце, не падай в обморок.

Минуты две я приходила в себя. Волна мыслей буквально накрыла меня. О чем я только не подумала за тот короткий период от Женькиного сообщения до своего вопроса. Боже, о чем только не подумала!

— И что это значит? — наконец приходя в себя, строго спросила я, вскакивая с места и отодвигая подальше мороженое. — Что за садистский способ оставлять меня дома? Не мог придумать безобидней?

— Соня, я не шучу, — стоял на своём Евгений. — Покушение было на тебя.

Услышав слово «покушение» я снова села.

— Рассказывай, не тяни, — сказала я, всем своим видом давая понять, что выдержу любое сообщение.

— В общем так, — начал Евгений. — Сегодня утром я был у своего кореша, ну у того, которому давал поручение. Ну помнишь, я тебе говорил…

— Не тяни! А то я, как говорит наша Маруся, прямо вся сейчас упаду!

— Короче, выяснилось, что в тех конфетах, которые ты подарила Серому, ботулинические микробы. А медсестричка едва не умерла от ботулизма. Кстати, её еле спасли. На её счастье удалось достать сыворотку.

Я остолбенела.

— Так что же это получается? — изумилась я. — Выходит Тамарка права? Я гоню волну? Значит и не было никаких покушений?

Евгений отрицательно покачал головой:

— Не было. На Изабеллу не было.

— А на кого было?

— На тебя.

— Постой, что ты говоришь-то? — рассердилась я. — Кто покушался на меня?

Евгений тоже рассердился.

— Да Изабелла же и покушалась! — закричал он. — Неужели не ясно?

Что же здесь ясного?

— Но то же самое Изабелла может сказать про меня, — напомнила я. — Ведь пирожные…

— В том-то и дело, — перебил меня Евгений, — что пирожные тоже были заражены ботулиническими микробами. Собака погибла от ботулизма.

Признаться, я растерялась и даже не знала, что мне подумать. Нет, мыслей было много, но умной не одной. Хоть и редко со мной такое бывает, но обидно.

— И что? — тупо спросила я у Евгения. — Что это значит?

— А ты как думаешь? — в свою очередь спросил он у меня.

— Значит не было вообще никаких покушений? Значит это случайность?

— Случайность? Это и все, на что ты способна? — безмерно удивился Евгений. — В конфетах и пирожных ботулинус, а ты называешь это случайностью? Ладно пирожные, но в конфетах такое бывает крайне редко. Понимаешь, о чем это говорит?

— Нет, — честно призналась я, несмотря на все его подсказки.

— Это говорит об одном: Изабелла пыталась отравить тебя. На неё не было никакого покушения. Она сама покушаться мастерица.

— А как же Полина? На неё-то покушение было. Ей пытались организовать катастрофу.

Евгений, качая головой, смотрел на меня, как смотрит мать на неразумного ребёнка.

— А ты всему веришь, наивная ты моя, — сказал он, убирая со стола тарелку из-под мороженого. — Кофе будешь?

— Буду, — буркнула я.

Он включил чайник и, доставая из кармана пачку сигарет, сказал:

— С твоего позволения, закурю.

— Ты же бросил, — злорадно напомнила я.

— С тобой бросишь, — пожаловался Евгений, смачно затягиваясь дымом. — В общем, так. У тебя нет никаких доказательств того, что Полина говорит правду.

Я подумала и согласилась:

— Нет.

— Следовательно можно предположить, что она врёт. Так?

— Так, — согласилась я.

— То же можно сказать и про Татьяну. Никто под машину её не бросал. Почему мы должны ей верить?

— Вообще-то, верить Татьяне — глупое дело.

— С Изабеллой та же петрушка. Она подсовывает тебе отравленные конфеты, а потом инсценирует эту собачью смерть.

— Ничего себе инсценирует, — безрадостно усмехнулась я. — Собака умерла в натуре. Ты же сам говорил, что пирожные ботулинусные.

— Правильно, это я и имею ввиду. Изабелла, зная, что собака на диете, а следовательно, как и ты, готова жрать все без разбору, воспользовалась этим. Изабелла отравила пирожные и нарочно отвлекла хозяйку собаки каким-то новым платьем. Собака быстренько слопала пирожные и пошла домой умирать.

— А зачем ей нужно было все это устраивать? Я имею ввиду не собаку, а Изабеллу.

Евгений, похоже, обрадовался.

— Вопрос неплохой, — воскликнул он, потирая руки. — Изабелла таким образом хотела убить сразу двух зайцев: отравить тебя и пустить следствие по ложному следу. Представь, ты погибаешь, но перед смертью успеваешь сообщить, кто подарил тебе конфеты. Менты, естественно, сразу к Изабелле, а она им: «И меня отравить хотели.» И прямиком ментов к собаке.

— А ты-то чему радуешься? — удивилась я. — Тому что я выжила, или тому, что на меня покушаются.

— Тому, что ты будешь дома сидеть. Уж здесь-то я тебя не дам в обиду.

Я задумалась.

— А знаешь, Женя, возможно ты прав. Эти стервы действительно хотели сжить меня со свету. Они скооперировались: Зинка-пензючка, Полька и Белка. Теперь я уверена: это Изабелла и Зинаида тащили завёрнутый в ковёр труп. И просто удивительно, что я сама до этого не додумалась, столько здесь неувязок.