Что сказал покойник - Хмелевская Иоанна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

— Таких мест много, — со вздохом произнесла я. — Родопы, например. Вот ты, смог бы ты найти что-нибудь в Родопах? Там тысячи пещер…

— Но ведь это не в Родопах?

Говоря это, он взглянул в зеркальце и нажал на газ. Во мне все оборвалось.

— За нами гонятся? — в страхе вскричала я. — Что будем делать? Пистолет! Где у тебя пистолет?

Дьявол настолько испугался моей реакции, что резко тормознул, и я чуть не вылетела через переднее стекло.

— Да что с тобой? Нет у меня пистолета. Никто за нами не гонится. Успокойся и не пугай меня.

— Я тебя пугаю! Это ты меня напугал. Просила же тебя, чтобы ехал медленнее. А ты вдруг нажимаешь на газ, как будто за нами гонятся. За мной гонятся от самой Бразилии, понимаешь ты это? У меня уже комплексы на этой почве.

— На комплексы, а дурь! Тут сам с тобой спятишь. Ну, ладно, ладно, поеду медленнее. Смотри, нас обгоняет обычная «волга»!

— Да пусть хоть и «трабант»! Я в своей стране, я хочу наконец жить спокойно.

Некоторое время мы ехали молча, проехали через Пневы. Меня все больше охватывала усталость.

— Так где же находится этот остров сокровищ? — небрежно спросил он.

— А, на краю света, — пробурчала я. — Отвяжись. И помедленнее, пожалуйста.

Он опять увеличил скорость, но у меня уже не было сил протестовать. Некоторое время я ехала, ни о чем не думая, любуясь ландшафтом. В душе, однако, исподволь зрело беспокойство, которое вскоре приняло форму вполне конкретного вопроса: как они могли оказаться у самой границы Польши? О том, что я собиралась возвращаться через Копенгаген, знали многие, я трубила об этом направо и налево и не удивилась бы, если бы они ожидали меня на пароме. Но как они могли оказаться здесь? Ведь выехала я внезапно, собралась за какой-то час. Ехала через Ганновер, и можно было предположить, что дальше поеду через Гамбург и Путтгартен, там-то, по логике, они и должны были ожидать меня. От Ганновера я ехала без остановки, только выпила кофе в Берлине, да ещё поспала ночью на шоссе. Сколько же это заняло времени? Совсем немного — от полудня одного дня до утра следующего. А они уже поджидали меня на автостраде, значит, приехали туда заранее. Почему не в Копенгаген? Ведь я послала Алиции телеграмму, что приезжаю. Да, надо будет немедленно ей позвонить, а то беспокоится небось, что я опять пропала… Когда они могли узнать, что я поеду через Берлин? Только за Ганновером, где расходятся автострады. Как же они успели раньше меня?

Снова и снова перебирала я в памяти события, пытаясь докопаться до истины, и вдруг, подобно взрыву бомбы под самым носом, меня ослепила такая страшная догадка, что я на момент потеряла возможность вообще что-либо соображать. Все, абсолютно все, с кем я разговаривала, знали, что я еду через Копенгаген. Я сама была убеждена в этом. И только один человек знал, когда я приеду, какой дорогой и на чем…

Благостное чувство безопасности и счастья покинуло меня. Я сидела как парализованная, а догадка росла и подкреплялась фактами. Я звонила ему из Нанси, поговорила с ним и пошла спать. Выехала только на рассвете следующего дня, у них было много времени… Он один знал, он один!

И тут сразу же меня огорошила другая мысль. Откуда он знал, что тайник находится в Европе? Я рассказывала ему о Бразилии, о южной Африке, о пребывании шефа на Ближнем Востоке и прочее. В распоряжении Дьявола был весь мир, так откуда же он мог знать, что именно в Европе?..

Из ужасающего хаоса, бушующего в моей душе, постепенно отсеялись эмоции и сформулировались чёткие, логичные выводы. Но нет, это невозможно… Я смотрела прямо перед собой, боясь повернуть голову и взглянуть на него. Ещё три года назад я тут же выложила бы ему свои подозрения, потребовала бы немедленных объяснений, заставила бы его рассеять мои сомнения, устроила бы роскошный скандал и кончила тем, что расплакалась бы в его объятиях. А вот теперь…

— Кому ты сообщил о моем приезде? — как можно невнятнее поинтересовалась я, отчаянно надеясь, что, может, все-таки…

— Никому, — буркнул он. — Ты ведь просила никому не говорить.

— Как? Ни Янке не сказал, ни Ежи, ни даже моей маме? Никому?

— А ты думаешь, у меня было время? Я собирал деньги, чтобы было чем заплатить пошлину на границе. Да и до этого проклятого Колбаскова не так-то просто добраться. В пятницу я вылетел на самолёте до Щецина, а из Гожува ехал на такси. Ни с кем не успел увидеться, никто не знает о твоём возвращении, так что ты можешь рассчитывать, что для всех это будет сюрприз.

— Ты уверен, что абсолютно никому ни слова не сказал о моем возвращении?

Наверное, в моем голосе прозвучало что-то такое, что заставило его внимательно посмотреть на меня.

— Абсолютно никому, — уверенно подтвердил он. — А почему тебя это так волнует?

Теперь я уже не сомневалась, что он говорит неправду. Так просто и непосредственно он ни в воем случае не ответил бы, если бы это было правдой, это не в его натуре. Наверняка он кому-то сообщил о моем приезде, но не хочет мне говорить. Кому? Своей новой симпатии? Черт бы побрал эти его бесконечные симпатии! Сейчас не это для меня важно. Итак, он сказал девушке, а она кому-нибудь разболтала…

И опять я поймала себя на мысли, что вела бы себя совсем по-другому, будь это три года назад. Я бы ему прямо сказала, в чем дело, ибо верила, что он поймёт всю серьёзность положения, всю опасность, которая мне грозит, и его это встревожит. Характер ему не позволит прямо признаться, что он разболтал, но он мне дал бы это понять, а после мы бы вместе подумали над тем, что делать. Так обстояло бы дело три года назад. Но не теперь…

Он выжимал сто сорок километров и срезал повороты с непроницаемым выражением на лице. Ещё не совсем понимая, что произошло, я тем не менее чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Единственное безопасное место на земле вдруг перестало быть безопасным. Весь мир вокруг меня — это бездонная, чёрная пропасть, и нет мне нигде спасения. Стоит ли жить? Да нет, не может этого быть. Надо стряхнуть с себя этот кошмар. И, сделав над собой огромное усилие, я попросила его:

— Останови машину, дорогой. Я уже отдохнула. Позволь, я сама поведу. Хочу ехать так, как мне нравится — спокойно, не торопясь, по знакомой дороге.

Мне стало лучше, когда я села за руль. Немного успокоившись, я подумала, что не могу этого так оставить, что не смогу жить в атмосфере недоверия и подозрения. Надо попытаться выяснить ситуацию, и чем скорее, тем лучше.

— Почему ты думаешь, что это место в Европе? — спросила я, как только мы проехали Конин.

— Какое место?

По его тону я поняла, что он прекрасно понял мой вопрос. За годы совместной жизни я его достаточно изучила. Если ему хотелось узнать от меня что-то не очень важное, он до тех пор приставал ко мне, пока не получал желанного ответа. Если же речь шла о чем-то, имеющем для него особое значение, а он не хотел, чтобы я об этом догадалась, то притворялся, что дело перестало его интересовать. И выражение лица, и голос свидетельствовали о том, что его совершенно не интересует то, что я могу ему сказать. Он рассчитывал на мою глупую склонность к откровенности и, как правило, не ошибался.

— Место, где спрятаны алмазы, — вежливо пояснила я. — Почему ты думаешь, что оно в Европе?

— Так ты же сама сказала, — так же равнодушно глядя на дорогу, небрежно бросил он.

Негромкий аварийный звонок, раздавшийся в моей душе при первых признаках опасности, сменился воем пожарной сирены. Не говорила я этого. Пусть у меня склероз, но не до такой степени. _Я _н_е_ г_о_в_о_р_и_л_а ему, что это в Европе.

— Ничего подобного, — спокойно заявила я. — Это вовсе не в Европе, а в Кордильерах.

— Где?!

Он растерялся лишь на какую-то долю секунды и сразу же взял себя в руки. Взгляд его выражал вполне естественное умеренное любопытство. Я бы наверняка ничего и не заметила, если бы не следила за каждой его реакцией с таким напряжённым вниманием.

— В Кордильерах. Я сама Кордильер не знаю и понятия не имею, как это может выглядеть в действительности, но мне кажется, что они спрятали сокровище в какой-нибудь пещере. Ну, и как-то обозначили её.