Утонувшие надежды - Уэстлейк Дональд Эдвин (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
— А вот мне пришлось изучить их досконально, — сказал Том. — И все потому, что эти ублюдки затопили мои деньги.
— Да уж, у тебя был личный интерес, — согласился Дортмундер.
— Ну, а эту дамбу я изучил особенно дотошно, — продолжал Том и, вновь просунув сквозь забор свой палец, указал на сей раз вниз, на бетонное тело плотины. — Лучше всего закладывать динамит вот здесь, вон там и во-он там, — сказал он.
Дортмундер бросил на него удивленный взгляд:
— Динамит?
— Конечно. А ты что думал — ядерные заряды? Динамит — самая практичная вещь.
— Но зачем?..
— Затем, чтобы убрать воду, — очень медленно произнес Том, словно разъясняя слабоумному простую истину.
— Минутку, — сказал Дортмундер. — Подожди минутку, подожди секундочку. Ты что, хочешь взорвать плотину, спустить воду, а потом откопать свой ящик с деньгами?
— Ты только представь себе, — ответил Том, — вся полиция будет так занята там, внизу, что ее нимало не будет волновать то, что происходит здесь, наверху. — Обернувшись, он бросил взгляд за дорогу и плотину, где под лучами солнца сверкала спокойная поверхность озера. — Правда, нам потребуется вездеход. На дне такая грязь, что не приведи Господь.
— Не увлекайся, Том, — взмолился Дортмундер. — Неужели ты хочешь взять всю эту воду с той стороны и перекачать ее сюда?
— Совершенно верно.
— Значит, ты намерен взорвать плотину и затопить живущих в долине людей?
— Понимаешь, какое дело, — сказал Том. — Если их предупредить, они могут засуетиться и помешать нам.
— А сколько людей работает там, внутри? — спросил Дортмундер, указывая на окна в теле дамбы.
— Ночью... мы ведь будем действовать ночью, как ты понимаешь... так вот, по моим расчетам, ночью там остается семь-восемь человек, самое большее — десяток.
Дортмундер посмотрел на окна. Посмотрел на фермы и деревни по берегам канала, на город у дальнего края долины.
— В этом озере чертова прорва воды, верно?
— Да уж конечно, — ответил Том.
— Там, внизу, спят люди, — сказал Дортмундер, пытаясь представить себе эту картину, — и вдруг нахлынет вода. В этом и состоит твой замысел?
Том рассматривал сквозь ограду мирную долину. На его сером холодном лице сверкали серые холодные глаза.
— Спят в своих постельках, — проворчал он. — В своих или чужих. Ты представляешь себе, что это за люди?
Дортмундер покосился на его каменное лицо и покачал головой.
— Никчемные людишки, — сказал Том. — Отцы семейств, суетящиеся из-за каждого доллара, каждого медяка, обливающиеся потом в своих рубахах — а зачем? Толстеющие бабы. Дуреющие дети. Что ночь, что день — никакой разницы, и никакой цели в жизни. Ничтожная деревенщина с ничтожными деревенскими мечтами. — Губы Тома шевельнулись, что могло означать улыбку. — Наводнение станет для них ярчайшим событием в жизни, правильно?
— Заблуждаешься, Том, — сказал Дортмундер.
— Заблуждаюсь? — Том непонимающе уставился на него. — Уж не думаешь ли ты, что у них тут полно развлечений? Балы и концерты? Аукционы по распродаже имущества банкротов? Парады на День независимости? Банды налетчиков? Ты так считаешь?
— Я считаю, что плотину взрывать нельзя, Том, — ответил Дортмундер. — Не станешь же ты топить всех этих людей, что спят в своих — или чужих — кроватях, из-за семисот тысяч.
— Триста пятьдесят, — поправил Том. — Половина денег твоя, Эл. Эти деньги принадлежат тебе и тем ребятам, которых ты пожелаешь пригласить.
Дортмундер посмотрел ему в глаза:
— Неужели ты действительно готов это сделать? Неужели ты и впрямь готов убить сотни людей из-за трехсот пятидесяти тысяч долларов?
— Я перебил бы их и по доллару за голову, — ответил Том, — если бы это помогло мне уехать отсюда и обосноваться в милой моему сердцу Мексике.
— Том, ты, похоже, слишком долго просидел за решеткой. Для тебя убить сотню людей — что ногти подстричь.
— Ничего подобного, Эл, — ответил Том. — В этом и состоит главное затруднение. Будь это чем-то вроде стрижки ногтей, я бы подстриг их сам и забрал все семьсот кусков. Если я чему-то и научился в тюрьме, так это тому, что мне больше нельзя действовать в одиночку. Ты знаешь, я всю жизнь был одиноким волком — за исключением тех времен, когда рядом были Бэби, Дилли и вся их команда. Вот почему я так много болтал, когда тебя подсадили ко мне в камеру. Помнишь, как я болтал без умолку?
— Чего тут помнить, — ответил Дортмундер. — Я и сейчас слушаю твою непрерывную болтовню.
Впрочем, он отлично помнил, как изумляла его в те старые добрые тюремные времена неуемная словоохотливость человека, который, во-первых, был знаменитым одиночкой и, во-вторых, умудрялся издавать огромное количество звуков, не шевеля при этом губами.
— Причина моей болтливости, — продолжал Джимсон, — как раз в том и заключается, что я всю жизнь был одинок. Поэтому всякий раз, когда рядом оказывался слушатель, меня словно прорывало. Видишь ли, Эл, — продолжал он, махнув рукой в сторону живописной долины, — все эти люди — не настоящие. Не такие, как я или даже ты.
— Неужели?
— Да. Если я голодаю три-четыре дня, ни один из них даже не почешется. Но в одну прекрасную ночь придет вода — и они захлебнутся, а я — нет. Я буду выкапывать свои денежки.
— Нет, Том, — сказал Дортмундер. — Мне плевать, болтай что хочешь, но плотину ты не взорвешь. Я и сам не очень законопослушный гражданин, но ты заходишь слишком далеко.
— Я лишь следую логике, Эл.
— А я — нет. Я не стану заниматься этим делом. Я не могу сам, своими руками, утопить сотни спящих людей. Не могу.
Том выслушал тираду Дортмундера, смерил его взглядом, помолчал и, пожав плечами, сказал:
— Что ж, тогда забудем об этом.
Дортмундер моргнул:
— Забудем?
— Ну конечно, — ответил Том. — Ты ведь у нас парень сердобольный, все эти годы ты читал какой-нибудь «Ридерз дайджест», а может быть, даже вступил в благочестивое братство. Беда в том, что я не слишком хорошо разбираюсь в людях...
— Тут ты прав, — согласился Дортмундер.
— Беда в том, что вы все какие-то ненастоящие, — продолжал Том. — Какие-то скользкие, вас не ухватишь и не рассмотришь как следует. Короче, я ошибся в тебе и зря потратил два дня. Извини, Эл, я ведь и твое время зря потратил.
— Ничего страшного, — отмахнулся Дортмундер, хотя в душе у него оставался неприятный осадок: Том явно чего-то недоговаривал.
— Тогда поехали домой, — сказал Том. — Ты готов?
— Конечно, — ответил Дортмундер. — Ты уж извини, Том, но я не могу.
— Не беда, — сказал Том, переходя дорогу. Дортмундер шел следом.
Они сели в машину, и Дортмундер спросил:
— Так я разворачиваюсь?
— Нет, — ответил Том, — езжай по плотине, потом сверни налево. Мы спустимся в долину и выскочим на Сквозное.
— Отлично.
Они ехали по плотине, и Дотмундер никак не мог отделаться от неприятного ощущения, которое вызывал у него сидящий рядом серолицый молчаливый хладнокровный маньяк. У дальнего конца плотины виднелось маленькое кирпичное здание — вероятно, вход во внутренние помещения. Дортмундер притормозил, окинул здание взглядом и увидел латунную табличку с надписью:
"НЬЮ-ЙОРК. УПРАВЛЕНИЕ ВОДОПРОВОДОВ.
ГОРОДСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ,
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН".
— Городская собственность? — спросил Дортмундер. — Так значит, это — часть города?
— Конечно, — ответил Том. — Все городские водоемы принадлежат городу.
Рядом с домиком стояли три машины, на одной из них были опознавательные знаки патрульной службы городского управления полиции.
— Значит, их охраняет городская полиция?
— Сдается мне, — отозвался Том, — что самых умных и шустрых сюда не посылают. Впрочем, пусть тебя это не беспокоит, Эл. Ты захотел уволиться — и я тебя уволил. Оставь городских полицейских другому парню.
У Дортмундера засосало под ложечкой.
— Другому парню?
— Естественно. — Том пожал плечами. — Ты не единственный кандидат в моем списке, — равнодушно пояснил он. — Первый, но не единственный. Теперь мне остается лишь найти парня, в жилах которого побольше крови и поменьше молока.
