Лиха беда начало - Михалева Анна Валентиновна (первая книга txt) 📗
Алена положила трубку и медленно опустилась на диван. Она слышала и раньше, что в подобные минуты женское сердце не то разрывается, не то его нещадно щемит, но никогда не испытывала ничего подобного. Конечно, ей приходилось и раньше терпеть неудачи на личном фронте. Один долгоиграющий роман с Буниным сколько крови ей стоил. Но все это (даже отношения с Костей) было столь мелким и незначительным потрясением для ее организма, что физически она никогда не страдала. Может, всплакнула пару раз, взгрустнула на полчасика, но в основном разрыв с ухажером вызывал в ней злость на его тупость и на свое длительное снисхождение к его тупости.
С Вадимом все было иначе. В преддверии финального диалога она почувствовала настоящую боль, которая зародилась где-то в области желудка и спустилась в низ живота. Ощущение было такое, словно она проглотила подушечку с иголками. Потом засосало под ложечкой, и она поняла, что ее терзает пока еще не горечь утраты, а страх. Она ужасно боялась потерять своего следователя. Именно потерять, потому что до этой минуты надеялась на его возвращение. Даже в те пустые три месяца, пока он не звонил.
«Интересно, что со мной будет, когда я его потеряю?»
Она попыталась применить обычный метод, который помогал в таких случаях: напомнить себе, что мужиков на свете много, а она такая замечательная — одна, что если он так легко может от нее отказаться, то он сам — полное ничтожество, а значит, не герой ее романа. Но все попытки унять безумный страх были тщетны. В конце концов ее фантазия уткнулась в картинку семейной идиллии Терещенко с его криминалисткой, ради которой он, как порядочный человек, и решил ее отвергнуть. («Какая жалость, что такой прелестный мужик уже не мой!») Вот они идут по скверу, он толкает перед собой детскую коляску… А она, Алена, им навстречу! И что делать в такой ситуации? Таскать в сумке веревку с мылом, чтобы тут же на ближайшем суку повеситься?!
В глазах у нее потемнело, потом посерело, и очертания гостиной размылись. Она поняла, что собирается разрыдаться. Нужно что-то делать! Нужно хоть что-нибудь предпринять! Нельзя же позволить ему ускользнуть вот так легко и беззаботно именно сейчас, когда она вновь обрела надежду! Потом — может быть.
Потом, когда она его разлюбит или будет любить хоть немного меньше, она отдаст его этой противной криминалистке. Но сейчас — черта с два! Она в лепешку разобьется, но Вадим будет принадлежать ей!
Глава 19
Легко сказать: «Будет принадлежать ей!», а как это сделать? Ноги у нее подгибались, руки тряслись. Да что там руки, она тряслась всем телом. В довольно теплой квартире ее лихорадило, словно между стенами гулял арктический ветер. Она едва справилась с дверным замком.
"Если эта любовь когда-нибудь пройдет, я лучше сразу повешусь, чем позволю себе еще раз влюбиться! подумала Алена себе, правда, тут же поправилась:
— Похоже, что никогда не пройдет эта дурацкая любовь к этому дурацкому Терещенко!"
Он и не подозревал о ее мыслях, поэтому наивно улыбался. Алена приказала себе быть стойкой. Больше всего на свете ей хотелось звездануть по его красивой физиономии, но вместо этого она сделала гостеприимное лицо и пропустила визитера в прихожую.
— Не будем задерживаться, — он явно не желал оставаться с ней наедине.
«Подлец! Сто раз подлец!»
Она послушно подцепила сумочку пальцем и выскользнула за ним из квартиры. На душе было скверно. Вадим же вел себя совершенно естественно, словно не замечал, что она вся, как струна, натянута от нервного напряжения.
"Сказать прямо сейчас, что сожалею о той ночи, или не торопить события?
А может, пронесет? Может, он сам ничего не скажет?"
Она так увлеклась своими терзаниями, что всю дорогу, пока они ехали в машине и следователь пытался завести с ней легкий диалог, отпускала лишь невнятные междометия вроде «угу» и «ага», а под конец едва не пропустила мимо ушей его важное замечание:
«Ты прекрасно выглядишь». При этом она, конечно, сочла своим долгом расцвести майской розой, признав на ходу, что французские интриганки времен Людовика XIII взвыли бы от зависти, узнав, что в таком вздернутом состоянии можно так непринужденно кокетничать!
Ресторан, в который привел Алену Терещенко, был не слишком шикарный, зато весьма стильный.
По стенам зала на искусственно запыленных и подернутых паутиной полках стояли странные вещицы: бутылки с причудливо изогнутыми горлышками, консервные банки времен гражданской войны, даже старый граммофон и все в таком же духе. У Алены тут же возникло ощущение, что она очутилась в том самом тоннеле, по которому Алиса летела в Страну чудес. Впрочем, еда тут оказалась вполне реальной и даже очень вкусной.
Вадим ни словом не обмолвился о предстоящем серьезном разговоре, наоборот, словно забыл о нем — шутил и вообще был весел, как никогда. После второго бокала вина расслабилась и она, совсем забыв о своих душевных мучениях.
Но под десерт следователь вдруг вернулся в свое обычное состояние — зануды и, сменив улыбку на постную серьезность, произнес почти сурово:
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Обязательно сейчас, чтобы подпортить мороженое? — Она все еще пыталась казаться спокойной, но внутри уже произошло легкое извержение вулкана, горячая волна докатилась до корней волос, потом разом остыла, и пепел осел на ресницах легким инеем. К своему ужасу, Алена еще и икнула от страха.
— Тебе плохо? — с жестоким участием осведомился он.
"Ну что ты, что ты! Я как раз собиралась послать тебя ко всем чертям, так что не стесняйся, можешь сделать то же самое и со мной прямо сейчас!
Господи! Как же быть?!"
Она не успела ответить. Он хмыкнул и почему-то удовлетворенно кивнул.
Вообще она, несмотря на свою панику, уже не в первый раз за вечер отметила, что он за ней пристально наблюдает. Пожалуй, ведет себя как следователь, конвоирующий опасную авантюристку, а не как кавалер прекрасной дамы. А может, ей только показалось…
— Я все думал о той ночи…
— Это было ошибкой! — машинально выпалила она и снова икнула.
— Да?! — он явно удивился.
— Именно, — она кивнула, чтобы подтвердить свою пылкую уверенность.
— Хорошо, что ты наконец поняла это, — несколько озадаченно проговорил он. — Значит, больше никаких глупостей?
— Конечно, — с излишней беспечностью отозвалась Алена, приказав себе затаить рыдания до возвращения домой. Негоже устраивать истерику там, куда люди пришли поужинать.
— Признаться, я готовился к более продолжительным уговорам. — Он потер шею и пристально взглянул на нее. — А ты не лукавишь, чтобы отвязаться?
— Ну что ты! — она натянула на лицо добродушную улыбку. — Мы действительно зашли в тупик. Нам и в самом деле лучше попытаться сохранить дружеские отношения, потому что…
— Погоди-ка! — тут он схватил ее за руку. — Ты о чем?
— О том же, о чем и ты. Я о той ночи. — Она пожала плечами, изобразив невинность во плоти.
— О той ночи в офисе или о той ночи у тебя в квартире?!
Она замялась, почувствовав, как смущение пережало голосовые связки.
Пока она силилась побороть нервные спазмы, Вадим успел погрустнеть и убрать руку с ее ладони:
— Так ты действительно считаешь, что мы можем быть только друзьями?
— Я так считаю?
— Да что ты постоянно дразнишься?! — неожиданно обозлился он. — Я дразнюсь?! Тут ей показалось, что она попала в театр абсурда, где причинно-следственные связи отсутствуют. Она перестала понимать логику разговора. Терещенко же по-настоящему разозлился:
— Вот опять! Что ты за мной повторяешь?!
— А что я должна делать? — тут она была абсолютно искренна. Она действительно уже не понимала, что должна делать дальше.
— Я тебя спросил, — медленно и с нажимом произнес он, — ты действительно считаешь, что мы можем остаться друзьями?
— А ты предпочел бы стать врагами?
— Ты издеваешься, — тут он неожиданно сник, даже голову повесил.
