Шифр Х - Хмелевская Иоанна (электронная книга txt) 📗
И так плохо, и так не лучше. Я пристально смотрела на пейзаж, мелькающий за окнами вагона, и ничего не видела, а в голове одна мрачная мысль сменялась другой. Пока я не выдала тайну, меня будет разыскивать шеф, и он же будет заботиться о том, чтобы со мной ничего плохого не случилось. Как только я выдам тайну, заботиться обо мне станет Интерпол – а я представляю, какая это будет забота! – шеф же постарается стереть меня с лица земли. Значит, сохранить жизнь и свободу действий я могу только в том случае, если никому ничего не скажу.
Что же следует мне предпринять в таком случае? Первым делом – раздобыть в Париже фальшивые документы и стать француженкой. А для восстановления сил отправиться в Таормину. Очень может быть, что все мои сомнения, колебания, опасения объяснялись именно этим – убедить себя в совершенной необходимости выезда в Таормину. Еще в темнице зародилась у меня непреодолимая тоска по морю, солнцу, кактусам, таким, какими я их видела с балкона гостиницы «Минерва» в Таормине – лучшем курорте мира!
Мысль о земле обетованной вытеснила из моей головы все остальные, и я пришла в себя только на площади Республики, откуда собиралась свернуть на улицу Де Ля Дуан, чтобы снять номер в хорошо знакомой мне маленькой гостинице. Надо же, чуть было не совершила непростительную глупость! Ведь в этой гостинице я останавливалась всего несколько месяцев назад и дала портье такие большие чаевые – у меня не было мелочи, – что меня там наверняка запомнили. И запомнили полькой, а теперь я собиралась выдать себя за француженку.
Я посмотрела на часы – самое рабочее время. Был в Париже один человек, к которому я без колебаний могла обратиться за помощью в любой момент. Мой старый испытанный друг.
Зайдя в маленькое бистро, в котором я еще так недавно – а кажется, сотни лет назад! – ела пиццу по?неаполитански, я подошла к телефону и набрала номер. Его могло не быть в Париже, у него мог измениться телефон, он мог сменить работу – ведь мы не виделись семь лет.
– Привет! – по?польски сказала я, когда он снял трубку. – Сколько лет, сколько зим! Нельзя два раза войти в одну и ту же реку.
Он молчал, потеряв, как видно, дар речи, что и требовалось. Люблю сюрпризы!
– О Боже! – с волнением и радостью наконец отозвался он. – Это ты? Это и в самом деле ты?
– Ага. И опять пришла пора, когда мне надо с тобой немедленно увидеться. Похоже, что ты опять спасешь мне жизнь.
– С удовольствием. А где ты находишься?
– В бистро на площади Республики. Буду ждать тебя за памятником.
– Хорошо, через пятнадцать минут я там буду. Чемодан мне очень мешал. Надо было оставить его в камере хранения, а теперь я не знала, что с ним делать. Наверняка он привлекал внимание, а для привлечения внимания вполне достаточно изжелта?зеленого цвета моего лица. Ну да ладно, ничего не поделаешь. Я ждала, внимательно рассматривая не представляющую никакого интереса заднюю часть памятника. Белая «ланчия» притормозила около меня, и я села на ходу.
– На меня лучше не смотреть, – со вздохом посоветовала я. – Мне бы не хотелось, чтобы в твоей душе запечатлелся именно таким мой образ. Обычно я выгляжу несколько лучше. Очков не сниму ни за какие сокровища. Объяснять тебе ничего не буду. Ты ничего обо мне не знаешь, не видел меня семь лет и не видишь теперь.
– Если бы ты действительно не выглядела несколько необычно, я бы сказал, что ты ничуть не изменилась, – с удовлетворением констатировал мой друг. – Ты что, восстала из гроба?
– Ты почти угадал.
– И что тебе нужно?
– Фальшивые документы. Французские. Достаточно хорошие, чтобы можно было с ними пересечь итальянскую границу. Очень срочно, цена не имеет значения.
Он молчал, протискиваясь сквозь уличную пробку, потом, тяжело вздохнув, произнес:
– Хорошо, что я давно тебя знаю и успел привыкнуть к твоим сюрпризам. Хорошо, что я не потерял связи с одним моим знакомым, который, увы, в последнее время пошел по плохому пути. Кажется, он фабрикует как раз то, что тебе нужно. А ты уверена, что именно это тебе нужно?
– Совершенно уверена. Впрочем, достаточно взглянуть на меня.
– Ведь ты хотела, чтобы я не смотрел!
– Можешь разок взглянуть, чтобы убедиться. Но постарайся сразу позабыть то, что увидишь.
Он посмотрел на меня и покачал головой:
– В свое время я принял решение не удивляться ничему, что бы с тобой ни произошло, но ты обладаешь поистине удивительным талантом! Семь лет о тебе ни слуху ни духу, потом сваливаешься как снег на голову, и, оказывается, единственное, чего тебе не хватает для счастья, так это фальшивых документов. Куда ты едешь сейчас?
– Понятия не имею. В какую?нибудь гостиницу, где у меня не потребуют документов. Могу тебе сказать, что никакого преступления я не совершила, – это для ясности. Такие обычные вещи не для меня, я выдумала кое?что поинтереснее.
– Понятно, ты всегда отличалась оригинальностью. Я рад, что ты не изменилась.
Да, я могла на него положиться. Всякий другой на его месте начал бы изумляться, возмущаться, сомневаться, задавал бы вопросы. Он, один?единственный во всем мире, вел себя так, как я и ожидала.
Прошло три дня. В моем активе были: парикмахер, косметичка, сорок два часа сна, два сеанса облучения кварцевой лампой и оргия покупок у Лафайета. Звали меня Мари Гибуа, и было мне двадцать восемь лет. Когда я знакомилась со своим паспортом, это последнее обстоятельство шокировало меня.
– Ты сошел с ума. Все хорошо, но возраст… Ведь я же попадусь на этом.
– А что я мог сделать? Других документов не было. Впрочем, насколько я тебя знаю, ты быстро подладишься к документам. Не хочу тебя расспрашивать, но, похоже, тебе здорово досталось. А ты всегда молодела после переживаний. Если и дальше пойдет такими темпами как за эти три дня…
– Пожалуй, я все?таки тебе кое?что скажу, – задумчиво проговорила я. – Посоветуешь, как мне быть.
– Не скрою, мне страшно хочется знать, что ты на этот раз отколола, – ответил он. – Но я не настаиваю, можешь и не говорить. Разве что я тебе смогу в чем?то помочь.
– Ты мне уже помог. Но можешь помочь еще. Дело в том, что мне надо отправиться в Интерпол и все рассказать. Сейчас я понимаю, что мне надо было отправиться туда в первый же день, вместо того чтобы звонить тебе. А теперь я боюсь.
