Пять рассерженных жён - Милевская Людмила Ивановна (список книг txt) 📗
— Вы хотели заразить бешенством Тамаркиного кота?! — возмущённо спросила я.
Он, едва не рыдая, закивал головой, мол да, да.
— А теперь вам даже думать об этом невыносимо? А каково же коту? А моей Тамарке? Умереть от бешенства, что может быть оскорбительней? Ха, заразить котовым бешенством, будто ей своего мало! И кто же вы после этого?
— Соня, милая, не знаю, — признался Фрол Прокофьевич. — Просто слов не нахожу. Ну если хотите, возьмите и сейчас же убейте меня!
— Какой вы хитрый! — возмутилась я. — Умереть такой лёгкой смертью! Нет, лучше я отдам вас в лапы ваших жён, если вы ещё не передумали их спасать.
Фрол Прокофьевич уже истерично замотал головой.
— Соня, — завопил он, — не передумал! Соня, я сволочь, но они меня довели. Я не виноват, Соня. Человек слаб, а я всего лишь человек.
— Постойте, — вдруг усомнилась я. — А как же вы рассчитывали заразить Тамарку от кота, когда она с ним почти не общается? Скорей удар принял бы Даня, который с утра до вечера этого кота лупит, пытаясь сделать из него человека.
— На кота мы не рассчитывали, — скромно признался Фрол Прокофьевич.
Я возмутилась его «мы». Он уже не отделяет себя от киллера. Вот до чего докатился наш интеллигент. Боюсь, такая участь ждёт всю интеллигенцию, если и дальше так пойдёт дело. Пора! Пора наводить в стране порядок!
— То есть, как не рассчитывали вы на кота? — удивилась я.
— Кот был заражён для прикрытия, чтобы потом киллер мог заразить Тамару и спихнуть все на кота. Нужна же естественная смерть.
— Вам естественная смерть, а коту что? Ни за хрен собачий должно погибнуть бедное животное. Нет, Фрол Прокофьевич, это никуда не годиться. К своей цели вы готовы идти уже буквально по трупам! Это стыд и срам! Такая пошлая неразборчивость в средствах. Впрочем, чего ещё можно ждать от адвоката?
— Соня, Соня, я умру, я не доживу, — сгорая от стыда, бормотал Фрол Прокофьевич.
Он был так жалок, что я остыла. Глупо кричать на того, кто не может дать достойного отпора. Никогда не любила лёгких побед.
— Хорошо, — сказала я, — говорите, чего от меня хотите, раз совести у вас нет.
Фрол Прокофьевич преисполнился благодарностью и даже попытался поцеловать мою руку. Руку я ему, конечно, не дала, а высказаться позволила.
— Сонечка, я совершил большую глупость, за которую себя казню. Когда я влез в долги, и посыпались в мой адрес угрозы, подвернулся мне нехороший человек. Вы же знаете, нам адвокатам приходится иметь дело со всякими людьми, чаще с плохими.
— Глядя на вас, убивец, только так и подумаешь, — вставила я.
Он понурился и продолжил:
— Этот человек и предложил мне этого, ну в общем, исполнителя. Помог на него выйти, тот и сказал, что специализируется как раз на несчастных случаях, а мне это очень подходило.
— Так свяжитесь с ним ещё раз и потребуйте ваших жён не убивать, да и меня заодно. Отмените заказ.
Фрол Прокофьевич пришёл в отчаяние. Он побледнел, потом покраснел и, задыхаясь, закричал:
— Сонечка! Как вы не поймёте, что это невозможно! Во-первых, я не знаю где его найти. Во-вторых, если я откажусь, он убьёт меня.
— По мне, так было бы и справедливо, — безжалостно заметила я.
Фрол Прокофьевич вздохнул:
— И я так считаю, но убив меня, он убьёт и жён моих. И вас. Простите меня, Сонечка, но обратно такие дела повернуть нельзя. Он убьёт и вас. Непременно убьёт, если ему не помешать.
Я похолодела.
Глава 30
Я похолодела.
Одно дело знать, что жизнь твоя была в опасности, и совсем другое услышать, что опасность эта неизбежна, потому что я понятия не имела как можно помешать киллеру, а, насколько это было очевидно, Фрол Прокофьевич рассчитывал только на меня.
— Так вы утверждаете, что отменить заказ нельзя? Я правильно поняла? — с трудом переводя дыхание, спросила я.
— Да, все, кто был «заказан», будут убиты, — признался Фрол Прокофьевич.
При этом он мужественно держался, чего нельзя сказать обо мне. Ноги мои подкосились несмотря на то, что я сидела, а поросёнок…
О, горе! Поросёнок тут же запросился наружу, причём всеми частями: и той, что уже переварилась, и той, что перевариться не успела.
— Где тут у вас туалет? — совершенно сомнамбулически поинтересовалась я.
— Туалет на улице, — озабоченно глядя на меня, сказал Фрол Прокофьевич.
Я встала и пошла.
— Сонечка, вы куда?
— На улицу.
— Я вас провожу.
Я не была этому рада, кто знает до чего дойдёт дело с этим жареным поросёнком. Говядина Мирабо тоже способна на многое, особенно в компании с сырым мясом. Не прижились и ананасы.
В общем, несмотря на опасения, я вынуждена была принять помощь Фрола Прокофьевича, поскольку совершенно не знала где искать туалет и не располагала достаточным временем на поиски.
Как меня рвало! Как рвало! Не говоря уже об остальном. А тут ещё от страха отказали ноги. В коленях обнаружилась такая дрожь.
В руках тоже. Не знаю, может и от слабости, а не только от страха. Обжорство, могу вам сказать, прекрасное средство для похудение. Особенно если оно протекает в сочетании с диетой.
Великолепное средство для похудения. Правда и для того, чтобы испортить желудок, тоже очень приемлемое средство. Пара голодовок с последующим обжорством и язва желудка, думаю, обеспечена. А ещё говорят, что язва происходит от нервов. Чушь. Мне уже столько намотали нервов, и сотой доли сделать не могли того, что наделал этот поросёнок.
— У меня не язва желудка? — спросила я, выходя из туалета и делая попытку упасть.
Фрол Прокофьевич бросился ко мне и эту попытку тут же пресёк. Я повисла на нем и простонала:
— А может уже началось?
— Что началось? — удивился он.
— Может меня уже того? — и я издала характерный звук, каким русские обычно сопровождают жест накидывания верёвки на шею. — Может меня уже начали убивать? Какой вы для меня выбрали способ?
— Вас было решено убрать самым грубым и примитивным способом — выстрелом в затылок, — успокоил меня Фрол Прокофьевич.
— Почему? — обиделась я.
— Потому, что вы не член акционерного общества, следовательно вашу смерть к нашей компании никак не отнесут.
— Это точно, выстрелом вы затылок?
— Да. К тому же вы должны умереть последней, — заверил меня Фрол Прокофьевич.
— Хоть что-то услышала для себя приятное, — с болью в желудке призналась я. — А вы уверены, что киллер не перепутает ни способ, ни очерёдность? — тревожно прислушиваясь к поросёнку, уже более озабоченно спросила я.
— Нет, ну что вы, — обиделся за киллера Фрол Прокофьевич. — Он же профессионал высокого класса. Мы что, так и будем здесь стоять под туалетом? — вдруг рассердился он. — Пойдёмте в дом.
— Вы полагаете, я могу идти?
— А что с вами?
— Этого я вам рассказывать не буду, но поверьте, мне очень плохо. Я распрямиться не могу.
— Да что же у вас, черт возьми?! — закричал Фрол Прокофьевич.
— Кажется, колики желудочного происхождения, — с перепугу призналась я.
— Этого нам только не хватало, в такой ответственный момент!
Фрол Прокофьевич, забыв, что совсем недавно всеми фибрами жаждал моей смерти, вдруг страшно разволновался из-за каких-то жалких коликов.
— Что, так плохо? — испуганно спросил он.
— О, да, — простонала я, — думаю, родовые схватки просто лёгкий массаж в сравнении с тем, что я сейчас испытываю.
Фрол Прокофьевич, услышав это, переполошился не на шутку, будто бедняга рожал и имеет полное представление об этих схватках. А может потому, что его испугала неизвестность?
— В дом, сейчас же в дом, — закричал он, подхватывая меня на руки.
— Может мне лучше обратно вернуться? — спросила я, с тоской оглядываясь на туалет.
— Нет, там вам никто не поможет, — отрезал Фрол Прокофьевич, — а в доме у сестры могут найтись необходимые лекарства.
Я не возражала и для большей надёжности обвила его шею руками. Фрол Прокофьевич, перепуганный моим состоянием, буквально побежал к дому со своей ношей (то есть со мной), но не добежал.
