Молчание в тряпочку - Луганцева Татьяна Игоревна (библиотека книг .txt) 📗
– Ричард Тимурович, а где милиция, которую вас просили вызвать? – очнулась от шока Лера.
– Они едут. Я просто не стал их ждать и рванул своим ходом!
Бойцы ОМОНа подъехали через полчаса. Ричард уже вызвал коммерческую службу подмосковной «Скорой помощи» и отправил потерявшего много крови Сергея в больницу. Яна тут же позвонила подруге Асе и дала координаты, куда увезли ее возлюбленного, который после операции, конечно же, будет нуждаться в уходе, ласке и заботе. Евгения тоже отправили в больницу, правда, в сопровождении следователя и милиционеров. Лилию Степановну, оглушенную и не до конца еще понимающую, что они проиграли, извлекли из-под обломков и перебинтовали ее разбитую голову и поцарапанную руку. Ее уже допрашивали следователи. Яна, конечно, напросилась на допрос, как свидетельница и как «человек, который может пролить свет на это темное и запутанное дело». Ричард, естественно, сопровождал ее.
– Лилия Степановна, вы обвиняетесь в убийстве Дмитрия Ивановича Колесникова по собственному признанию вашего сына в присутствии свидетелей. Кроме того, вы, возможно, знали о других преступлениях, совершенных Евгением Песцовым, поэтому вам будут предъявлены еще обвинения в сокрытии улик и укрывательстве преступника.
– Где доказательства, кроме слов моего душевнобольного сына? – глухо спросила директриса, словно очнувшись от кошмарного сна. – У Жени есть справка, что он невменяем, соответственно все, о чем он говорил, хоть в присутствии миллиона свидетелей, не может быть использовано в суде.
– А я думаю, что многоуважаемую директрису еще можно обвинить в убийстве ее стариков-пациентов, – не вытерпев, подала голос Яна.
– Тебе это приснилось, милочка? Ведь такие страшные обвинения тоже требуют неоспоримых доказательств! Многие пытались сунуть свой длинный нос в дела моего пансиона и сами оставались с носом!
– Вы травили их ядами! Все эти яды эксперты найдут в вашей удачно организованной прачечной!
– И каким же образом я вводила эти самые яды? – Толстые губы Лилии Степановны расплылись в улыбке. – Эксперты не нашли следов введения этих ядов!
– Эксперты, может быть, и не нашли, а я догадалась! Вы вводили их очень грамотно в минимальных дозах через белье, – ответила Яна.
– Белье? – удивленно переспросили следователи и друзья Яны, завороженно слушая ее.
Яна ощущала себя актрисой в моноспектакле, которая должна держать в напряжении зрительный зал все действие.
– Они пропитывали ядами все постельные принадлежности, полотенца, нижнее белье и халаты своих пациентов, – пояснила Яна. – Я была в свое время сильно удивлена, что в пансионе выдают даже майки и трусы, не разрешая находиться в своей одежде, ведь к некоторым все-таки приходили родственники. И эта их ненормальная любовь к чистоте! Меняют постельное белье каждый день, и стирают, стирают все в своих адских машинах! Человек лежит все время на белье, пропитанном веществами, которые вызывают паралич, сужение сосудов; у него быстро развиваются пролежни на коже, которая соприкасается с этими ядами! Что и требовалось доказать! Пролежни – открытые раневые поверхности для входа новых порций ядовитых веществ, которые уже дальше оказывают свое токсическое действие на другие органы и ткани, вызывая еще более тяжелые разрушения! Говорите, не нашли мест введения ядов? Зато голову даю на отсечение, что во всех патологоанатомических заключениях вы найдете фразу: «У трупа на таких-то поверхностях имеются пролежни…» Только никому и в голову не пришло, что это подозрительно, – скорее всего, это естественно для старых, неходячих пациентов дома престарелых. Я так думаю, чтобы не допускать кумуляции этих ядов в организме, они были очень летучие и быстро испарялись, оказывая минимальное воздействие. Вот почему белье часто и менялось, по чуть-чуть Лилия Степановна добивалась своей цели, и поэтому ее никто не мог поймать на отравлении людей!
– Ах ты, стерва! – Щеки директрисы в один момент стали пунцового цвета. Она предприняла попытку вскочить со стула и вцепиться Яне в лицо, но была грубо остановлена сотрудниками милиции, грузное тело Лилии Степановны водворили обратно на стул.
– Значит, я права, – проговорила Яна, скрещивая руки на груди, – и поэтому у Сергея, у здорового человека, от вашего белья, от его токсического действия развились пролежни на бедрах. А вот это видели? – Яна расстегнула «молнию» и приспустила брюки.
Сотрудники милиции вспыхнули и отвернулись, Ричард закашлялся. Яна показала всем свое правое бедро с каким-то красно-багровым пятном.
– Вот последствия вашего лекарства! Только здесь воздействие получилось одномоментное и интенсивное. Ваш яд был набран в пробирку, которая разбилась прямо у меня в кармане брюк, и токсины мгновенно оказали свое пагубное действие! Хитро придумано, ничего не скажешь! Потом эта открытая раневая поверхность каждый день впитывала бы ваши яды, доводя несчастных стариков до неподвижности и паралича. То-то у вас в «Прогрессе» очень приветствовалось, чтобы люди как можно больше времени проводили в постели за просмотром телевизионных программ! Полный покой! Полный отдых! А прочитав список медицинских препаратов, которыми вы пичкали пациентов, я поняла, что ничего незаконного вы им не даете, что тоже говорит о вашей грамотности и осторожности. Настораживал только один факт: уж очень много среди этих препаратов было лекарств с успокаивающим и снотворным действием, тоже, видимо, для того, чтобы ваши старики побольше проводили времени в своих отравленных колыбельках.
Лилия Степановна тяжело вздохнула.
– Твоя взяла… Я – химик по образованию. Конечно же, я никогда не думала, что буду заниматься разработками новых ядов и отравляющих веществ. Не думала до того времени, пока у меня не родился сын, мой единственный мальчик, мой Женечка… Врачи вынесли ему страшный диагноз, словно приговор: «шизофрения с маниакально-депрессивными, навязчивыми идеями». Он не был дураком, нет! Мой мальчик хорошо соображал, рассуждал, научился читать, когда ему не было еще и четырех лет. Но бывали моменты, когда он зацикливался на чем-то и упирался как осел. Никакая сила не могла сдвинуть его, если Жене приходила какая-нибудь навязчивая идея в голову. Сначала эти идеи были весьма безобидны, например, Женя днями и ночами упрашивал меня купить какую-то определенную игрушку, пока я не сдавалась, а не сдаться было невозможно, иначе он довел бы меня до сумасшествия. Потом он не ложился спать, пока не дочитывал учебник до конца. Поэтому, когда мой сын увлекся этой девушкой с рыжими волосами, которая к тому же была и старше его на два года, я поняла, что лавину его чувств мне не под силу будет остановить и что от этой пагубной страсти Женя и погибнет! Я как в воду глядела… Да, я знала, что он убил троих человек! Все они были мужчинами этой девушки, выбранной Евгением для обожания и преклонения. Спасибо ей, что она была так разборчива в своих привязанностях и связях, и этих трупов оказалось только три. А вы что хотели, чтобы я сдала собственного сына в психушку?! Во всем остальном Женя был нормальным человеком. Опасность от него исходила только мужчинам этой Валерии, будь она неладна! Хотя если бы не она, то нашлась бы другая «принцесса»! Я запрятала страшную поделку моего сына в дальнюю комнату прачечной, так как Евгений не хотел расставаться с этим кораблем… Он грел ему душу, возвышал его мужское самолюбие, убеждал его в том, что он справился с тремя соперниками! Иногда я, обливаясь потом, пересчитывала количество парусов в засохшей бурой крови на нем и радовалась, что их по-прежнему три! Я должна была настоять на своем и сжечь эту детскую поделку, но я боялась спровоцировать приступ агрессии у сына, за что и поплатились сейчас мы с ним вместе! Если бы вы не нашли парусник, вы никогда не доказали бы, что Евгений причастен к исчезновению тех людей!
Яна обвела глазами собравшихся людей, которые были вынуждены слушать рассказ Лилии Степановны. Ричард сидел, закинув ногу на ногу и хмуро, не отрываясь, смотрел на носок своего черного ботинка, следователь с бесстрастным выражением лица делал записи у себя в блокноте. Лера отсутствовала, так как слушать, что из-за нее было убито столько народа, она больше не могла. Ей и так еще предстояли бесконечные беседы со следователем. К тому же ее увезли на «Скорой» вместе с Сергеем и Григорием Андреевичем, которому тоже была необходима врачебная помощь и рентгеновские снимки сломанных ребер. Лилия Степановна, постаревшая сразу лет на десять, продолжала гнусавым голосом свое повествование:
