Бега [Скачки] - Хмелевская Иоанна (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗

— Один — и то лучше, чем ноль, — высказалась Гонората. — Ну ладно, теперь можно вам и десерт подать…

— Двойка решительно выделяется, — сказала Моника Гонсовская. — И эта четвёрка в замечательной форме, исключительно хорошо подготовлена. Остальные более или менее одинаковы, я Поставлю два-четыре, и ничего больше.

Четвёрка была кобылой Вонгровской. Звали её Черемша. На ней ехал любитель Квятковский. До следующей ступеньки карьеры ему не хватало двух побед, он должен рваться вперёд. На двойке Бялас. То, что Голенев — лучшая лошадь, было всюду известно. Вряд ли можно было предполагать, что из-за двух убийств у Бяласа сильно изменился характер. Двойку он наверняка придержит. Обыкновенный заезд, ему невыгодно выигрывать на гарантированном фаворите, он лучше на нем же в именном заезде выиграет, когда в него перестанут верить и он превратится в фуксовую лошадь. Собственно говоря, мне надо было бы выкинуть Бяласа и поставить на Черемшу с остальными лошадьми.

Я все это обдумала, пошла в кассу и засомневалась. Черемшой я начинала триплет и квинту, потому что в третьем заезде шла тоже лошадь Вонгровской, Корсет, жокей Щудловский. Шансы у него были, и Вонгровская тоже рассчитывала на победу. Я ставила на эту комбинацию, поэтому меня обеспокоила мысль, что я могу сглазить Черемшу, если на неё поставлю, а она не придёт. Но Бялас у меня тоже был…

Тут я рассердилась сама на себя, перестала думать вообще и поставила на Черемшу во всех мыслимых комбинациях, потому что вспомнила, что все те лошади, которых я намечаю себе для триплета, обожают приходить вторыми. Я подумала о Вишняке, на него почти не ставили… А вдруг он решит поехать? Я поставила ещё и на него с Бяласом, которого не должно было быть, потом опомнилась, покрутила пальцем у виска и пошла от касс наверх.

— ..а черт его знает, кто у них там командует-правит, — говорил Вальдемар. — Экспорт-импорт-торговля-министерство и даже не знаю, которое…

— И ещё конезаводы, — подсказал полковник. — Коневодство берет все деньги, могло бы за них и поработать.

— Как это — все деньги?

— Ну, которые с бегов. Вроде как весь доход идёт в конезаводы…

— ..и ничего им не сделали. Они уже тут, тачку у ворот поставили и процветают!

— Шутишь! Вся эта мафия? И не сели?

— Куда там, только этот убийца сидит…

— Да что вы такое болтаете, два-три сидят! Убийц все-то двое, один убил Дерчика, а второй — акула бизнеса, что тут всем заправлял…

— Так уж после убийства не вылезет сухим из воды?

— ..один такой щербатый, страшно ругался, что все жульничество, а я ему говорю, что кабы он не поставил на Смуглянку, так говорил бы, что все по-честному…

Юрек приехал и потребовал, чтобы я ему все объяснила в вопросах этой афёры. Я кратко пересказала ему все самые важные моменты и выразила свои сомнения насчёт Бяласа. Он поддержал меня во всем.

— На всякий случай я на него тоже поставил, но странно на него все остальные как-то ставят. Все зависит от того, в какой кассе…

— Дай открывалку, — потребовала Мария.

— А мы что, обязаны пить тёплое пиво? — запротестовала я. — В буфете холодное, из холодильника!

— Я из холодильника не могу, у меня сразу ангина начинается. Если бы кастрюля под рукой была, я бы его погрела.

— Гретое пиво — ради Бога, это вполне цивилизованный напиток. Или горячее, или холодное. Только тёплое — пакость.

Пан Здись снова примчался с цветами. Принёс он их дамам в честь разгаданной тайны преступления, поскольку о том, что поймали Василя, знал уже весь город.

— В четвёртом заезде Этюд станет сенсацией! — оповестил он нас.

— Разве что вы с треском взорвётесь, — немедленно возразил Вальдемар. — Весь ипподром поставил на него!

— Весь ипподром, извините-подвиньтесь, поставил на Отчаянного!

— Вы путаете, — ласково возразил полковник, — не люди на Отчаянного ставят, а ставят отчаянные люди…

— ..а эту Кшиську обязательно пропустят, потому что она — протеже Сарновского, — услышала я голос за барьерчиком. — Она ещё до конца сезона старшим учеником станет…

— Ученик Майер — это парень или девушка? — спросила пани Ада, но ответа не получила, потому что это было тайной для всех.

— Опаздывают! — сказал пан Рысек. — Уже на шесть минут.

— Ну, вот и я здесь, — сказал Метя, усаживаясь за спиной Марии. — Я успел все поставить. Можно давать старт.

Старт дали, словно этого и ждали. Завыл рупор. Лошади на противоположной прямой потянулись к старт-машине. Появился пан Эдя.

— Репу уже выпустили, и сегодня, говорят, все его лошади выигрывают! — немедленно поделился он новостями.

— Ну, скажи ты, как Бялас может туг проиграть? — спросила Мария. — Эта лошадь на порядок лучше.

Минутой позже Бялас продемонстрировал нам искусство великого класса. Он даже не просидел на старте, но только почему-то оказался в сторонке от кучи лошадей, потом стал поворачивать на большой дорожке, а затем начал назойливо пропихиваться через остальных. На прямую он вышел, плотно окружённый остальными лошадьми со всех сторон, потом попытался якобы пробиться вперёд, это, ясное дело, было невозможно. От первой лошади к этому моменту его отделяло корпусов двадцать пять.

— Ты смотри, что делает, гад! — выдохнула Мария.

— Смотрю с восхищением, — заверила я. — Ты не знала, как Бялас может проиграть? Вот он тебе и показывает. Это талантливый жокей…

Метя вернулся снизу после звонка на следующий заезд и возмущённо упрекнул меня 6 том, что я неточно рассказываю. Я пропустила разные подробности, которые наверняка находятся в показаниях обвиняемых и свидетелей. Например, Гарцапский…

— Метя, а ты снова соврал? — подозрительно перебила я. — Ты же говорил, что Гарцапского не знаешь!

— Я уже успел про него столько услышать. Кроме того, оказалось, что я знаком с теми, кто его знает. Он, как выяснилось, был самым доверенным сообщником Василя. Оказалось, что Дерчика они вовсе не хотели убивать, планировали только страшенный мордобой, а труп им спутал все карты. Оказывается, после убийства Завейчика Гарцапский его оплакивал горючими слезами, потому что никак не ожидал от Василя настолько энергичных действий, и я знаю, почему он хлопнул себя по лбу тогда на Аргентинской улице. А ты знаешь?

— Знаю.

— Тогда почему нам не сказала? — спросила с упрёком Мария и начала разливать пиво в стаканы.

— Да просто забыла в суматохе вам про это рассказать. Он признался, что это было сделано специально. Он издалека увидел Завейчика в его машине, решил, что ему надо сообщить об этом Василю, и притворился, что совсем не замечает Завейчика. Демонстративно хлопнул себя по лбу, словно что-то сделать забыл, и вернулся. Чтобы позвонить Василю.

— Все в точности сходится, — подтвердил Метя, — — именно так он сказал моему знакомому ещё до ареста…

— О Господи, ну и знакомые у тебя… Я схватила стакан, из которого полилась пена мне на программку и сигареты. Мания Марии насчёт того, что из бутылки надо сразу все вылить, не знала меры и границ. Часть пены попала ко мне в сумку.

— Ладно, — смирилась я с этим, — я и так в лучшем положении, чем одна моя знакомая, которая в расстроенных чувствах высыпала в сумочку содержимое пепельницы и тут же вылила туда стакан чая. А что касается тех десяти минут, на которые у Гарцапского не было алиби, так это он как раз в тот момент и остановил Завейчика, чтобы передать ему предложения Василя о встрече. Гарцапский клянётся, что сообщником в убийстве не был и никогда не стал бы.

— Это возможно, — согласился Метя. — Все эти мокрые дела здорово им навредили…

Сзади ко мне наклонилась Моника Гонсовская. — Мне просто в голову не пришло бы так ездить, как они, — сказала она, кивая на турф. — Я привыкла, что, если лошадь сама бежит, её погонять надо, а не придерживать. И ведь абсолютно не видно, как они это делают! Как вы думаете, тот жокей, что едет на Доминике, тоже подкуплен?

— Говорят, за семь миллионов…