Хозяйка бешеных кактусов - Луганцева Татьяна Игоревна (версия книг txt) 📗
Глава 4
Никита Глебович Серебрянников был еще молодым мужчиной тридцати пяти лет, но он уже очень много успел сделать в своей жизни. Никита был известным актером, журналистом, ведущим на популярной радиостанции и шоуменом. Он был очень известен, современен, как говорит молодежь, – креативен, умен, хоть ему и приходилось часто валять дурака, обладал большим чувством юмора. За внешней беспечностью, порой некоторой придурковатостью его поведения скрывалась личная драма, но о ней знали только его близкие друзья: шесть лет назад Никита потерял любимую жену Таисию и с тех пор очень изменился. Три года он находился в депрессии и вел монашеский образ жизни, зато потом пустился во все тяжкие. Бесконечная череда девиц и абсолютно никакой ни к кому привязанности – вот что стало для него привычным. Сам себе Никита это объяснял тем, что он утратил способность любить после смерти единственной женщины, которую любил. Молодых смазливых девиц рядом с Никитой было не счесть, и он этим пользовался. И прекрасно себя чувствовал, изображая шута и бабника. Помогали ему огромные связи в мире шоу-бизнеса, в модельных агентствах, театральных институтах, на телевидении и на радио. В общем, Никита жил легко, удобно, зарабатывая большие деньги и не заглядывая в будущее.
Этот день, первая пятница июня, начался для него, как всегда, обычно. Всю ночь он прокутил с друзьями в ночном клубе, буквально купаясь во всеобщем обожании, своей известности, в коньяке и шампанском. Утром такси подвезло его к его дому, находящемуся в коттеджном поселке в элитном месте, и таксист недовольно покосился на всю дорогу проспавшего пассажира, от которого пахло дорогим спиртным, табаком и женскими духами. Никита был видным мужчиной, но, как бы выразилась Яна Цветкова, весьма на любителя. Он был высок и – нет, не толст, а именно плотен. Крупная голова с копной русых волос, приятное лицо с крупными чертами и темно-коричневыми глазами с прищуром, модная дорогая одежда. В общем, вот вам портрет Никиты Серебрянникова.
– Шеф, приехали, – сказал шофер.
– Ага! – очнулся Никита. – Балтийская?
– Балтийская, восемнадцать, как сказали ваши друзья, – подтвердил водитель, кидая взгляд на ладный, белого камня домик в три этажа с отделкой по фасаду из темного дерева.
– Спасибо! – Никита зевнул, сунул водителю сто долларов и, буркнув «сдачи не надо», поплелся по ухоженной тропинке к входной двери.
Солнце уже вовсю светило, небо было чистым и прозрачно-голубым. Одним словом, ничего не предвещало беды. Никита не сразу попал ключом в замочную скважину, а когда понял, что теоретически и практически и не сможет туда попасть, потому что с внутренней стороны вставлен ключ, то задумался. Такое было впервые. Домработница к этому времени уже уходила – она являлась по ночам, убирала в доме и готовила, пока хозяина нет. Так ему было удобно, подобный распорядок устраивал и ее, потому что днем женщина еще где-то работала.
Никита с минуту поразмышлял, пошатываясь на своем крыльце, а потом нажал на кнопку звонка, встряхнувшись. Послышался перестук каблуков, и дверь открыла молодая женщина, сразу же поразившая Серебрянникова своей яркой внешностью. Высокая, да еще и на громадных каблуках, она смотрелась почти вровень с Никитой, рост которого был метр девяносто. Взгляд его выхватил длинные белые волосы, пожарную блузку, короткие джинсовые шорты, обнажавшие длинные стройные ноги, ярко-голубые глаза и огненную помаду. Незнакомка шумно вздыхала и пыталась состроить на лице печальную гримасу.
– Проходите, пожалуйста, – отступила внутрь коттеджа Яна, ибо незнакомкой была именно она.
– Сп-пасибо, – заикаясь, ответил Никита и уточнил: – Балтийская улица, дом восемнадцать?
– Именно так, – слегка улыбнулась Яна, делая широкий жест рукой.
Получив утвердительный ответ, Никита продвинулся в свою прихожую и, словно зачарованный, вошел в гостиную. Весь его хмель куда-то сразу улетучился. Вся его гостиная, вообще-то светлая и воздушная, была задрапирована черным атласом, по которому были развешаны траурные венки почему-то в виде сердец с красными лентами, на которых яркими золотыми буквами были набиты фразы. Все убранство напоминало День святого Валентина и дикий праздник Хэллоуин в одном флаконе. По запаху краски можно было предположить, что буквы на лентах печатались только что. Никита перевел взгляд на большой обеденный стол под белой скатертью со столовыми приборами и закусками, явно предполагавший импровизированный фуршет, и потрогал свой лоб.
– Белочка…
– Что? – оживилась девушка.
– Белочку я словил… Допился, одним словом.
– Здесь нет белочек. В этом доме я вообще животных не видела. А у вас что, аллергия на шерсть?
– Паранойя у меня, – прошептал Никита, опускаясь на стул.
– Что-то вы плохо выглядите, – согласилась Яна. Затем поинтересовалась: – Как вам торжественное убранство?
– Впечатляет…
– Правда? Ой, это именно то слово, которое я хотела услышать! Я старалась, чтобы оно произвело пусть трагическое, но впечатление!
– Вам удалось добиться своего, – скосил на Яну несколько близорукие глаза Никита, судорожно прикидывая, каким образом у него в доме могла появиться эта женщина, весьма смахивающая на девицу легкого поведения. Среди знакомых Никиты были проститутки, поэтому особо он не удивлялся, просто никак не мог ее вспомнить. Мужчина снова задумчиво уставился на длинные ноги незнакомки, и Яна поежилась под его взглядом.
– Знаете, я очень эмоциональна и иногда, увлекаясь одной главной идеей, забываю о сопутствующих мелочах, – присела рядом с ним Яна, накрывая ноги скатертью. – Я только сейчас поняла, что, как бы это выразиться, сама одета не по случаю. Надо было бы надеть что-то длинное, скромное, темное, то есть траурное, а я… – махнула рукой Яна, оправдываясь. – Но мы работали всю ночь! Пока сделали эти чертовы венки, искололи все руки, надышались краски. Да что там говорить! – Яна махнула рукой еще раз, звякнув обилием золотых браслетов на тонких запястьях, и доверительно посмотрела на Никиту. – Я вообще-то в этом бизнесе первый день, открою вам секрет, и очень переживаю, как все получилось.
– По-моему, неплохо, – обвел круглыми глазами венки Никита и закашлялся. – А по какому поводу торжество? Извините…
– Умер известный человек – Серебрянников Никита Глебович, – скосила глаза на венок Яна.
– Да что вы? – искренне удивился Никита и вдруг почувствовал внезапное головокружение и тошноту. – Тут есть пиво?
– Только водка и вино, – ответила Яна. – Пиво на поминках не пьют.
– А будут поминки?
– А как же! Я жду гостей… ну с похорон. Вы первый. Вы хорошо знали покойного? – вела светскую беседу Яна.
– Думаю, что лучше других, – ответил Никита, наливая целый стакан минеральной воды и залпом выпивая его.
– Лучший друг? – уточнила Яна.
– Вроде того… Вы сказали «мы делали венки»? Здесь что, еще кто-то есть? – с ужасом спросил Никита.
– Нет, рабочие принесли, выгрузили здесь все, помогли мне задрапировать окна и зеркала и ушли, – ответила Яна, наливая себе немного вина и выпивая его. – За покойного!
Никита поперхнулся.
– А где Мира Витольдовна?
– Кто? – не поняла Яна.
– Мира Витольдовна. Такая маленькая пожилая женщина…
– А, домработница этого дома? Да, я ее видела, она мне и оставила ключи. Очень милая женщина.
– Я не сомневаюсь… Вы ей сказали, что такой-то и такой-то умер, что вы будете оформлять дом, и Мира Витольдовна спокойно оставила вам ключи и ушла? – удивился Никита, подумав о том, что всегда хорошо платил своей домработнице и не заслужил такого отношения.
– Нет, я не говорила, что хозяин умер. Если она работает в доме, значит, и так это знает. Я просто сказала, что мне надо преобразить дом. Я умею располагать к себе людей, – заверила его Яна.
– До Хеллоуина вообще-то далеко… – Никита обвел глазами гостиную, сообразив, что Мира Витольдовна, видимо, приняла девушку за одну из сотрудниц фирм, которых он иногда приглашал для организации вечеринок в своем коттедже. Ну там воздушные шарики, петарды, торты и прочая чушь…
