Силиконовое сердце - Луганцева Татьяна Игоревна (читать книги онлайн .txt) 📗
Агата зажгла фонарик и повела девушек по темному подземелью. Трапезная представляла собой самое просторное помещение из всех, какие здесь имелись. Вдоль двух маленьких и уже темных окошек стояли два длинных стола, сколоченных из толстых, проморенных каким-то составом досок, и скамейки во всю длину столов. Агата пригласила гостей присоединиться к трапезе, а сама юркнула в какой-то черный ход.
Ева поежилась.
– Как все-таки здесь холодно, сыро и скучно… Я бы не продержалась здесь и неделю.
– Еще бы! – фыркнула Оля. – Если бы у меня что-то получилось с Димой, тоже не ушла бы в монастырь!
– Я не об этом… здесь как-то жутко, одиноко… – покраснев, ответила Ева.
– А что ты в монастыре хотела? Танцы каждый день?
– Как они могут жить здесь, если под ними покоятся трупы убитых младенцев? – продолжала возмущаться Ева, все еще находясь под впечатлением ужасающей истории, поведанной монахиней Агатой.
– Ну, на самом деле, я думаю, здесь больше надуманных страхов и выдумки, чем правды. Может, были один-два случая, а затем раздули эту историю до таких размеров, что можно людей пугать.
В трапезную вошла Агата в сопровождении другой, совсем молодой монахини, сильно хромающей на левую ногу. Они принесли девушкам две миски с рисовой кашей с курагой, по кусочку хлеба и по стакану чая с сахаром.
– Чем богаты! – пояснила Агата, а Ольга перевела: – Сами монахини питаются значительно скромнее, но для гостей они приготовили еду, которую едят обычно в праздники.
Ева уныло ковыряла ложкой в миске, выбирая курагу, несколько суховатую и кислую, сам рис, сваренный на воде, без соли, казался вообще не съедобным. Чай тоже обладал каким-то неприятным привкусом, который они обе почувствовали.
– Наверное, здесь такая вода в источнике, рядом только скалы… – предположила Ева и положила хлеб в карман, поясняя: – Потом съем, вдруг проголодаюсь.
Агния с хромой девушкой отнесли посуду, после этого Агата обратилась к Ольге:
– Сейчас сестры идут на вечернюю молитву, вам туда нельзя, да и не к чему. Предлагаю вам пройти в ваши кельи и хорошенько отдохнуть. После молитвы я сама отправлюсь в архив и отыщу сведения об интересующей вас сестре.
Девушки поблагодарили за еду и заботу и снова медленно побрели по катакомбам вслед за Агатой. Они вышли в пещеру, где из каменной расщелины в стене струился ручей шириной метра в два. Через него был перекинут мостик, обитый металлическим листом, с деревянными перилами. Тут же в стене находилось вмонтированное деревянное колесо. Ольга что-то спросила у Агаты и перевела:
– Это их подводная речка. Когда здесь велись работы, люди наткнулись на сильное подводное течение и с помощью камней соорудили что-то вроде плотины, сдерживающей водный поток и элементарно управляемой с помощью этого колеса.
Агата провела их в дальнее крыло монастыря с множеством маленьких комнаток.
– Как она уже говорила нам, сейчас в монастыре всего десять монашек, и поэтому много пустых келий. Нам приготовили две рядом.
– Передай ей большое спасибо, – ответила Ева. – Пойду посмотрю, как живут женщины, отказавшиеся от мирской жизни.
Она открыла дверь в свою келью и, нагнув голову, вошла внутрь. Оказавшись в комнатке площадью примерно в пять квадратных метров, Ева ужаснулась жилищным условиям, в которых проводят свою жизнь монахини. Она увидела побеленный потолок, ставший с годами серым, окрашенные стены, где в углах по облупленной краске уже пошла плесень, узкую, жесткую кровать с матрацем, пропахшим затхлостью. Интерьер еще дополнялся маленьким столиком, который больше напоминал табуретку, и двумя гвоздями, вколоченными в косяк над дверью, выполнявшими роль вешалки для одежды. На маленькой полочке стояли три иконки. Ева выглянула в маленькое окошко и, кроме темного неба, ничего не увидела. Она легла прямо в одежде на жесткую постель и накрылась старым вылинявшим пледом. Лежать было неудобно. Ноги вытянуть до конца не получалось. Их пришлось держать согнутыми в коленях, отчего они затекли. Спина ныла на жестком матрасе, а голова скатывалась с подушки. Кроме того, в помещении было холодно, как в холодильнике, изо рта даже шел пар.
Не спасала ее ни шерстяная кофта, ни куртка-пуховик с капюшоном. Руки и ноги сильно замерзли.
«У них и обогревателей нет… конечно, при такой экономии электричества… какой-то ужас… а вот хромая-то девушка совсем молоденькая. Что она здесь делает? Что видит? Хотя стоп! Монахини живут, молясь Богу, и это и есть их жизнь, они молятся за всех нас… Я вот тоже жила своей работой в институте, пока не появился он… Что со мной сталось бы, не встреть я Диму? Ведь не каждой же везет, и ничего… Так бы и продолжала жить из года в год! Что за ирония судьбы? Как только я перестала быть одинокой, как оказалась в монастыре. Как же я по нему скучаю! Ведь Дима совсем рядом… я бы с радостью сейчас осталась с ним хоть в шалаше, хоть в палатке», – Еву одолевали сумбурные мысли.
Нет, сон категорически не шел к ней, стекла ее очков запотели. Она села на твердой постели и стала растирать замерзшие ладони. В дверь постучали.
– Да, войдите.
– Не спишь? – заглянуло сонное, какое-то помятое лицо Оли. – На, возьми, согрейся. Мне Агата принесла.
Ольга протянула ей пол-литровую бутылку с бесцветной жидкостью с притертой пробкой.
– Что это?
– Водка! Они ее используют, если надо что-то простерилизовать. Но Агата – проницательная монахиня, знает, как согреть кости новичкам, оказавшимся в их холодильнике. Кстати, она тебя зовет!
– Кто?
– Агата! Ты говоришь, что проснулась!
– Меня?! Но зачем?
– Не знаю… Позови, говорит, свою светленькую напарницу, мне ей надо что-то показать.
– А где она?
– Как, где? В архиве, Агата же сама говорила! Что ты тормозишь? Ведь не пила же еще!
– А ты ничего не путаешь?! Как мы с ней общаться-то будем? Мы же говорим только через тебя? – недоверчиво переспросила Ева, накидывая на голову капюшон и глядя на уже пьяную Ольгу.
– Я никогда ничего не путаю! Требует тебя! Будете объясняться знаками! Что сидишь?! Иди! Тебя проводить?
– Не надо… найду. Я неплохо ориентируюсь, – ответила Ева.
Ольга сунула ей бутылку с водкой в карман куртки и пожелала счастливого пути. Ева миновала отсек с кельями, стараясь не нарушить сон обитательниц монастыря. Спустилась вниз по лестнице, прошла витиеватыми коридорами на звук своеобразного подземного водопада. Дальше перебралась через ручей по знакомому мостику, свернула в подземелье направо, скатилась вниз по ступенькам, стукнувшись головой о выступ в скале, и чертыхнулась. Потом Ева сообразила, что ругаться и вспоминать лукавого в этих стенах непристойно. Дойдя до библиотеки, Ева постучала для приличия в дверь. Ей никто не ответил. Она открыла дверь и заглянула.
– Ау! Агата!
Ева увидела монахиню, выходящую из-за стеллажа и щурившуюся от близорукости. Бабулька пыталась рассмотреть, кто ее зовет, хотя и так можно было догадаться, кто. Ведь выбор-то невелик.
– Добрый вечер. Оля сказала, что вы меня звали, – мялась в дверях и почему-то по слогам произносила слова Ева, как будто от этого ее русская речь станет понятной для болгарской монахини.
Агата продолжала молчать. Ева почувствовала себя очень неудобно.
– Я – Ева… Вы хотите мне что-то показать?! Ду ю спик инглиш? – спросила она, интенсивно жестикулируя руками, словно помогая себе этим.
– Я говорю по-русски, успокойся, и действительно хотела поговорить с тобой.
Ева настолько опешила, что не нашлась сразу, что ответить.
– Вы… я… вы говорите по-русски?! Почему же вы все это время… когда…
– Ваша подруга хорошо говорит по-болгарски, нам этого хватало. А на русском языке я уже давно не говорила и, честно говоря, не очень и хотела… Мой муж был русский. С ним я прожила пять лет, и они оказались сущим адом. Но, да… не будем об этом вспоминать… – произнесла Агата с небольшим акцентом. – Я думала, что за давностью лет уже позабыла начисто русскую речь. Однако услышав тебя, поняла, что все понимаю, и воспоминания моего далекого прошлого всколыхнули мое сознание.
