Следствие ведут дураки - Жмуриков Кондратий (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
– Из тюрьмы? Это за что же? За сопротивление сотрудникам спецслужб при исполнении? – хмуро отозвался Ваня Астахов. – Ладно, не объясняй. Значит, она сбежала?
– Д-да.
– И она в Париже?
– Ну… наверно, да.
– А, черт! И тут она устроилась лучше всех! – горячечно выкрикнул Иван, и на шум в комнату вошла Ирина.
– Что-то ты расшумелся, Ваня, – сказала она. – Да и месье Жодле, я смотрю, с лица спал. Ты уж меня извини, Эрик, что все так получилось, – произнесла она, обращаясь к французу, потерянно смотрящему в пол, – но так было нужно, понимаешь.
Тот ничего не ответил.
– Ира, выйди, пожалуйста, – хмуро сказал Астахов, – тут серьезный мужской разговор. А зачем вы приехали в Петербург, месье Жодле? Я, конечно, понимаю, что номинально вы сотрудник российско-французско-американского СП, а именно – медиа-холдинга «Вега-СМF». Но это так… сказки для генерала Карасюка и маршала Гуркина. А вот действительно что вы делаете в России, а? Повторно собираете информацию, что была на том диске?
– Вот ты и сам сказал… – мрачно отозвался Жодле.
– Да только, видно, кто-то не хочет, чтобы вам это удалось, раз угрохали Магомадова, – сказал Иван. – Хотя Маг человек такой, что его могли порешить по старым счетам. Друзья по балашихинской ОПГ и все такое. Кстати, а если Гарпагин играл на вашей стороне, какого хрена надо было поджигать его дом? Он не похож на человека, который может допустить, чтобы его дом сожгли… даже из каких-то высших соображений конспирации?
– Тут вот какое дело, – глухо сказал Жодле, – Гарпагин сам виноват. Мое начальство распорядилось сжечь дом Гаопагина как раз в ту ночь, когда возгорание можно было приписать на счет молнии.
– То есть… то есть тебе было поручено ликвидировать Степана Семеновича?! – воскликнул Астахов.
– Да. Или, что лучше, имитировать его смерть. В последнее время мы почувствовали, что Гарпагин скоро запалится. На него вышли, его отрабатывают. Возможно, люди из ФСБ. Мне велели вычистить канал Гарпагина, можно с ним самим. Но старый лис почувствовал опасность и уехал. У него несколько квартир по Парижу, некоторые оформлены на третьих лиц. Его сложно выловить. Да я, честно говоря, и не стремился. Главное, сгорел дом и номинально Гарпагин стал мертв еще до своей истинной смерти в больнице.
– Ладно… – сказал Иван Саныч, откровенно «приплющенный» всем услышанным, – у тебя есть какая-нибудь пишущая аудиоаппаратура, Жодле? В смысле, чтоб с микрофоном было… вот так.
– Центр есть…
– Музыкальный центр? Нормально. Так вот, сейчас ты наговоришь на кассету все, что только что нам рассказал. И чтобы без фокусов. Кассету мы приберем, а дальше видно будет.
На лице Жодле появилась длинная полуулыбка: кажется, у него было предложение по-иному разрешить создавшуюся ситуацию.
– Господа следователи, – почти торжественно сказал француз, – мне кажется, что не стоит омрачать отношения России и Франции очередным шпионским скандалом. Главный виновник, месье Гарпагин – мертв. Мы же с вами, как люди культурные, могли бы договориться. Делаем так: не записываем никакой кассеты, я немедленно уезжаю в Париж, а вы продолжаете вести расследование, но уже… но уже имея в кармане сто тысяч франков, скажем.
Он улыбнулся Осипу, и в тот же миг Осип хлестнул его по лицу так, что Жодле упал с дивана на ковер.
– Продажная скотина! – воскликнул Моржов гневно. – Да как ты смел предлагать нам взятку! Ты думаешь, буржуйская душонка, что все на свете продается и покупается?! Не-е-ет уж!
Жодле сплюнул кровавую слюну из разбитого рта и произнес хладнокровно:
– Все понял. Сто тысяч больше не предлагаю. – Он вытер губу ребром ладони, а потом упруго выбросил:
– Триста тысяч.
…Через полчаса Иван Саныч, Осип и Ирина вышли из подъезда Жодле и сели в Иринину машину. Иван Саныч посмотрел на Осипа, потом на Иру, и мрачно спросил:
– Что это, Осип, тебе пришло в голову торговаться с французом? А вдруг он просек бы?…
– Просто я вспомнил анехдот, – сказал Осип. – Прямо про нас с тобой, Саныч. Приезжает в Париж делегация. Ентот… гид ведет их по Парижу и балакует: вот енто Ейфелева башня, а рядом – продажные женщины. Едут дальше. Гид грит: а вот енто – Триумхвальная арка, а окол нее – продажные женщины. А один туррыст спрашивает: а в Париже есть непродажные женщины? «Есть, – грит гид, – но они очень дорого стоют». Усекаешь, Саныч?
– Ага, – отозвался Астахов, – ты изобразил непродажную женщину и потому стоил Жодле очень дорого.
– А сколько, мальчики, если не секрет? – промурлыкала Ирина.
Астахов быстро переглянулся с Осипом и, вынув из кармана пачку стофранковых билетов, положил на колени Ирине и сказал:
– Твой гонорар. А вообще – много, Ирочка. Много.
…Пятьсот тысяч. Почти сто тысяч долларов.
Но этого Ваня уже не стал говорить.
Александр Ильич Астахов хорошо знал своего сына и прекрасно представлял, что тот способен буквально на все, что подскажет тому буйная фантазия, а последняя, как показали события, и Ивана Саныча была что надо. Но даже Астахов-старший не мог себе представить, что сын вместе с неизменным Осипом Моржовым вломится к нему в квартиру в три часа ночи, швырнут в нос пачку скомканных франко-долларовых купюр и прокричит дурноватым голосом Миронова из все той же «Бриллиантовой руки»:
– Шеффф, все пра-апалло! Гыпс сымают, клиент уезжает! Все пропало!
Астахов-старший онемел. Он нарочито неспешно поднялся с дивана и произнес:
– И что это за пантомима, Ваня? Где это вы так нажрались и что это за деньги?
– Енто деньги за продажу родины, – за Ваню Астахова ответил Осип, который, конечно, был не так пьян, как Иван Саныч, но тем не менее цеплялся за косяки и икал. – Мы, Ильич, продали родину за полмильена хранков. Так что таперь может немножно расслабиться, пока нас не захомутали мусора. Мы енто… в хведеральный розыск попали.
– Чего? В федеральный розыск? Что ты такое несешь, Осип?
– А чаво енто ты несешь, Красная Шапочка, как сказал серый волк, – отозвался Моржов. – А чаво ж… ты не слыхал о том, что убили Рыбака… твово и моево старого знакомого, между прочим? Ну, Рыбушкина, Валентин Самсоныча?
– Вора в законе? – нахмурился Астахов-старший. – Да, слышал. Передавали в новостях. Но я что-то не понимаю… какое отношение имеет к этому вы?
– А мы попросили его помочь нам найти Жодле и ентого… Магомадова. Ну чаво ж… помог. Только после того, как мы от него ушли… позавчерась… его шлепнули. А нас видели около него, и ентот фельдмаршал Карасюк и генералиссимус Гуркин дали в розыск наши фотороботы.
– А Жодле, папа… – подхватил Иван Саныч, – Жодле мы нашли. И Магомадова. Мага несколько часов назад застрелили на наших глазах в «Падуе», а Жодле мы притянули за яйца… причем притянули в буквальном сы-мысле, рручками моей старой знакомой, хорошей девочки Иры из Чебоксар… и стрясли с него лавэ за то, чтобы мы не стучали на него насчет… ну, в общем, насчет свистопляски со шпионскими заморочками и дисками.
– И мы подумали, что Рыбака и Магомадова порешил один и тот же хитропродуманный человечек из Парижу, – подвел внушительный итог Осип. – Черный человек.
Александр Ильич буквально осел в кресло под тяжестью того вороха оглушительных новостей, что с такой непринужденностью и непосредственностью вывалили на него Иван Саныч и Осип. Он несколько раз поводил нижней челюстью вверх-вних, верно, порываясь что-то сказать, но всякий раз оставляя эту мысль.
Наверно, такое количество информации к размышлению вызвало мозговое несварение.
Сначала он подумал, что все это глупый розыгрыш, на который сподобились два веселых болвана под влиянией алкоголя и – судя по красным глазам Ивана Саныча – кокаина. От «дурачков», как любил вкупе с Астаховым-младшим именоваться Осип Моржов, можно было ждать всего, чего угодно.
Но вид денег, причем количества оных, совершенно не совместимого с нынешними финансовыми возможностями сына и его дружка-рецидивиста, внушал. К тому же Александр Ильич припомнил фотороботы подозреваемых в убийстве Рыбушкина людей и, облившись холодом, действительно уловил в них определенное сходство с Иваном и Осипом.
