Обнаженные розы (СИ) - Поспешная Юлия (читать книги полностью txt) 📗
Она поджала губы, опустила взор. Словно пожалела, о том, что рассказала.
Стас внимательно следил за её лицом, пристально глядел в её глаза.
Но там была только пугливая растерянность.
-Может быть у вас остались его вещи?-спросил Корнилов.-Нас интересуют блокноты, органайзеры, ноутбук, телефон... фотоальбомы.
Глафира кивнула.
-Да... есть блокнот... телефон и пара фотоальбомов... А компьютер... ноутбук был, но...
Она горестно вздохнула.
-Я как-то залила его кофе, так что...
-Очень жаль.-сухо ответил Стас.-Покажите пожалуйста нам его вещи.
-Конечно.
Глафира отдала им всё, что потребовал Стас.
Ему показалось, что она даже рада расстаться с вещами Викентия Хазина.
Возможно они тяготили её. Напоминали о нём. Но она не могла сама решиться и избавиться от них.
В стареньком, ещё кнопочном телефоне Стас и Коля обнаружили несколько номеров.
Корнилов велел Домбровскому прозвониться по ним и возможно навестить их обладателей. Они могли рассказать о семье Хазиных больше, чем Глафира Машкина.
А сам Корнилов, оставшись в своей машине, взялся изучать блокнот и фотоальбом.
Он припарковался неподалеку от ресторана быстрого питания и принялся изучать снимки и содержимое блокнотов.
На фотографиях большей частью была семья Хазиных, их родственники и друзья.
В органайзере, в старом, потёртом кожаном переплете.
Когда это такие штуки были очень модными и говорили о солидности. Когда-то.
Стас перелистал его. Из страницы неожиданно выпала фотография.
Она упала на пол салона.
Стас наклонился, поднял её, встряхнул от пыли.
Снимок был изрядно помят. Такое впечатление, что кто-то в ярости сначала смял его, скомкал и выбросил.
Но потом передумал, разгладил и сложил обратно.
На выцветшей фотографии были трое.
Сам Викентий, он был пухлым, усатым мужчиной с глуповатым взглядом.
Возле него мальчишка с темно русыми волосами.
Взгляд у мальчишки был не добрый. Недовольный. Агрессивный.
И его заостренное лицо, вместе с тонкими, сжатыми в линию губами, только усугубляли ощущение враждебности.
А рядом с Хазиными стоял мужчина в кожаной куртке, джинсах и слегка грязных ботинках.
Стас присмотрелся к его голубой рубашке, светлеющей из-под чёрной кожаной куртки.
Справа отчетливо виднелся фрагмент ремня. И это был ремень от кобуры.
Полицейский?
Викентий Хазин дружил с полицейским. Ну, или с кем-то, кто имел право носить оружие.
Стас отвел в сторону задумчивый взгляд.
Хазины развелись из-за постоянных скандалов. Их сын, Демид, остался с матерью.
Через пару месяцев после развода, Мария была убита.
«...Он больше не называет его отцом...»
Стас вспомнил слова Глафиры, которая та, в свою очередь слышала от Викентия Хазина.
Мог ли лучший друг забрать ребенка своего друга к себе? Особенно... Особенно когда тот только, что потерял свою мать.
Мог. Стас грустно усмехнулся.
Особенно если лучший друг был влюблен в Марию.
Стас взял из семейного альбома Хазиных одну из фотографий.
М-да, в Марию можно было влюбится. Даже очень.
Стройная, с красивым лицом и правильными чертами. Она носила буйные тёмно-русые локоны и обладала потрясающими ясно-голубыми глазами.
Эта красотка могла бы многого добиться в жизни. Вместо же этого она предпочла гулять и спать с состоятельными мужчинами за определенное вознаграждение.
Стас снова посмотрел на снимок с Хазиным и его сыном, и стоящим рядом другом.
Полицейский, этот светловолосый мужчина с харизмой во взгляде и уверенной осанкой, явно мог заинтересоваться Марией.
Возможно даже... Он в принципе мог бы быть отцом Демида.
Ведь о биологическом отце Демида никакой информации нет.
Известно только, что он встретил тогда ещё тринадцатилетнюю оторву Марию (в девичестве Лыкова), и вместе они зачали ребенка.
Но, что если этот улыбающийся мужчина и есть настоящий отец Демида? Что ему мешало найти Машу и возобновить их отношения, тайком от Викентия?
Эту версию надо проверить. Нужно узнать, как зовут этого полицейского (или кто он там).
Очень странно, кстати, что его нет ни на одной семейной фотографии.
Стас ещё раз перелистал альбомы. Затем взглянул на смятый снимок, и снова на альбомы.
Эти семейные альбомы были у Хазина, после гибели Марии.
Сейчас в них есть пустые страницы и...
Стас ещё раз, более придирчиво оглядел мятую фотографию.
Он уделил внимание выражению лиц Викентия и этого полицейского.
Они не друзья, понял Стас. И вообще Викентий его не любил.
Поэтому он держит руки на плечах сына, поэтом у него такое выражение. Поэтому и так агрессивен сам Демид...
-Любовник,-проговорил Стас уже не сомневаясь, и ухмыльнулся.
Не факт, что он отец Демида, но почти несомненно этот самоуверенный блондин любовник и «друг» Марии Хазиной. Не исключено кстати, что он мог сам потом вести дело о гибели Марии, если конечно работал в соответствующем отделе.
Корнилов понял, что ему нужен архив уголовных дел.
Вот только если он сделает официальный запрос об этом узнают в УВД и УГРО.
Узнают, что он занимается делом, от которого отстранен-будут неприятности.
Стас задумался. Затем ухмыльнулся и завёл автомобиль.
Ему в голову пришла потрясающая идея.
Стоит поговорить с соседями дома, где жили Хазины. Глафира дала ему старый адрес Викентия.
Семья Хазиных до развода проживала на Орджоникидзе.
Корнилов завёл двигатель.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Четверг, 19 июня
После увиденного я не спала уже до самого рассвета.
Я пыталась. Но это было не возможно.
Да и как, простите, я должна была уснуть, если только, что видела под окном Романтика.
Серийного убийцу, который теперь имел самые личные счеты к моей персоне?!
Я не видела его, но я даже не сомневалась, что это был он.
Он не собирался пробираться в больницу и убивать меня.
Нет. Он хотел именно напугать. Показать, что он рядом, что он наблюдает за мной.
Он хочет, чтобы я боялась. Чтобы подскакивала от каждого шороха.
Чтобы бесплотный ужас его призрачного присутствия сводил меня с ума и доводил до панических истерик.
А потом.... Потом, когда он будет удовлетворен моим подавленным состоянием перманентной депрессии от не выносимого ожидания его появления... Потом, он придёт за мной.
Тут у меня не было никаких сомнений.
Запугать. Долго и старательно изводить меня периодическим появлениями, посылками, письмами, звонками. А потом, когда я буду задавлена и запугана, когда страх настолько подчинит меня, что помутит мой рассудок, вот тогда он и явиться во всей красе.
Во всяком случае, несомненно, нечто подобное этот извращенец себе и представляет!
Я сообщила об увиденном двум полицейским, которых Стас оставил дежурить у моей двери.
Они крайне скептически отнеслись к моему рассказу, и убеждали, что мне это привиделось.
Психологическая травма и так далее и тому подобное.
Мне потребовалось приложить усилия, чтобы убедить их в отсутствии у меня галлюцинаций и истерики.
В конце концов я прибегла к банальному шантажу: пригрозила позвонить Стасу.
Некоторых людей по-другому мотивировать трудно.
Разумеется, эти лентяи никого не обнаружили и вернувшись, с кислыми минами и злым укором сообщили, чтобы я улеглась и выдумывала себе страшилки.
Вот это нормально?!
Дяденьки, от тех... «страшилок», свидетелем которых мне пришлось быть, вы бы, пардон, освободили свой желудок, выпачкав при этом свое нижнее белье и брюки.
Сердитая я легла спать. Но, ничего не вышло. До самого рассвета.
К этому времени, чуть успокоенная светом подступающего нового дня, я все-таки смогла уснуть.
