Темный огонь - Сэнсом К. Дж. (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Я вновь посмотрел на собеседника долгим взглядом.
– Но в Библии довольно ясно сказано, что он был одержим.
– Да, сегодня мы должны безоговорочно верить во все, что написано в Библии, и только в ней. Более того, в ее переводной версии, которую нам предоставил сэр Ковердейл.
Гай усмехнулся. Потом его лицо внезапно стало серьезным, и он начал ходить по комнате взад-вперед, подметая подолом чисто вымытый пол.
– Нельзя считать ее сумасшедшей, – наконец произнес он. – По крайней мере, пока. У человека может быть много причин хранить молчание. Прежде всего, из-за стыда или страха быть разоблаченным. Или ради защиты кого-то еще.
– Или потому, что никто не заботится узнать, что на самом деле с ним произошло.
– Да. Это ужасно. В таком состоянии человек способен на самоубийство.
– Каковы бы ни были у нее причины молчать, мне придется убедить ее в необходимости дать показания. Раз уж я взялся спасать ее жизнь. Пытка прессом влечет за собой жуткую смерть. – Я встал, собираясь уходить. – О, дорогой друг. Как только меня угораздило впутаться в эту ужасную историю? Большинство моих коллег вообще не связываются с подобными преступлениями. Даже близко к ним не подходят. И даже не разрешают осужденным подавать протест. Помнится, однажды я посоветовал сделать это одному из них. Но мне, поверьте, этот поступок не доставил ни малейшего удовлетворения. Терпеть не могу, когда среди присяжных витает дух смерти. Когда знаешь, что через несколько дней кони покатят тележки в Тайборн.
– Так или иначе, но тележки все равно покатятся в Тайборн. И если в вашей власти сделать так, чтобы в одной из них место пустовало…
Я кисло улыбнулся.
– Вы по-прежнему верите в спасение праведностью.
– Разве мы все не верим в праведность милосердия?
– Да, но только тогда, когда на него хватает сил. Мне пора в Ньюгейт. – У меня есть для вас одно зелье, – сказал Гай. – Оно хорошо поднимает настроение. Уменьшает количество черной желчи в животе.
– Нет, спасибо, Гай. – Я поднял руку. – Настроение у меня отнюдь не унылое, поэтому я лучше останусь в том состоянии, которое мне даровал Господь.
– Дело ваше. – Он протянул руку. – Я буду за вас молиться.
– Под вашим большим испанским крестом? Вы по-прежнему держите его в спальне?
– Это наш старый семейный крест.
– Берегитесь констебля. Хотя ныне участились аресты евангелистов, это не значит, что правительство стало смотреть сквозь пальцы на католиков.
– Констебль с некоторых пор стал со мной весьма дружен. В прошлом месяце он купил воды у разносчика, а через час еле доплелся до моей лавки с дикими болями в животе.
– Он пил эту воду? Некипяченую? Каждый дурак знает, что в ней столько грязи, что недолго отправиться на тот свет.
– Он умирал от жажды. Помните, какая стояла жара? Словом, он не на шутку отравился. Я заставил его съесть ложку горчицы, чтобы вызвать рвоту.
Я содрогнулся.
– Но почему горчицу, а не соленое пиво? Его считают лучшим рвотным средством.
– Нет, горчица лучше. Потому что действует почти мгновенно. Он быстро пришел в себя. И теперь, здоровый и довольный, патрулирует свою территорию, восхваляя меня направо и налево. – Его лицо внезапно обрело серьезность. – И все равно: что ни говори, но нашествие иностранцев не слишком приветствуется в наши дни. На улице я все чаще слышу, как мне вслед бросают оскорбительные замечания. Мне даже приходится переходить на другую сторону, когда на пути попадаются подмастерья.
– Мне очень жаль. Увы, времена не стали лучше.
– В городе ходят слухи, что король несчастлив со своей новой супругой. Что Анна Клевская может вскоре уйти со сцены. А вместе с ней и Кромвель.
– Новые слухи – новые страхи. Все как прежде. – Я положил руку ему на плечо. – Наберитесь мужества. И не сдавайтесь. Жду вас к себе отобедать на следующей неделе.
– Спасибо, непременно приду. – Он проводил меня до двери.
Прежде чем покинуть аптекарскую лавку, я обернулся и сказал:
– Не забудьте про молитву.
– Не забуду.
Оседлав коня, я направил его вдоль узкой улочки. Проезжая мимо Олд-Бардж, взглянул вверх на окно, из которого за мной следили. Ставни на нем были по-прежнему закрыты. Но когда я повернул на Баклсбери-стрит, у меня вновь появилось ощущение, будто за мной кто-то следит. Я резко обернулся. Улицы кишели народом, тем не менее я увидел человека в дублете великолепного красного цвета. Скрестив руки на груди, он стоял, прислонившись к стене, и не сводил с меня глаз. На вид ему было около тридцати. Он был крепкого, можно сказать, бойцовского телосложения, широкоплеч, с мужественным торсом и узкими бедрами. Беспорядочная шевелюра густых темных волос окаймляла его твердое, с резко обозначенными чертами лицо, выдававшее крутой нрав, несмотря на спокойное выражение. Встретившись со мной взглядом, он скривился в презрительной усмешке. Тотчас развернувшись, он быстрой и легкой походкой пошел по направлению к Олд-Бардж и вскоре затерялся в толпе.
