Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Но тишина висела над полем, ибо вспаханная зябь, исполчившиеся рати и птицы над головами – все ждали часа своего, однако же никто не мыслил умереть, напротив, как никогда хотелось жить. Земля жаждала не крови и костей – суть семени, чтоб плод родить, а воины сторон обеих думой утешались о победе, и вороны слетелись, чтобы насытить плоть. Никто не смел нарушить зыбкого покоя, ибо вместе с первым возгласом сии надежды рухнут, и во власть вступит не жизнь, а смерть.
И тогда князь вынул нечитанную книгу – суть харатейный свиток, и сняв железа с него, прочел одну строку, после чего задумался глубоко, и вдруг махнул рукой.
– Начавши первым да закончишь первым. Ужо начнем, други. Но прежде любо мне сразиться в поединке!
Коня пришпорив, князь выехал на середину поля и вскинул меч – булатный дар Валдая. Дружина замерла, только сыны, Ярополк и Олег, резвили лошадей, готовые прийти на помощь.
– Иду на вы! – воскликнул Святослав и тишину взорвал. – Кто устоит передо мною – выходи!
От голоса его помчался ветер, достиг небес и там, в клочья разметав воронью стаю, снова пал на землю, но уже в ряды врага. Багровый уголь вздулся и побелел от жара.
Не из огня сего – откуда-то со стороны, из пустоты пространства вдруг очам явился далекий одинокий всадник и поскакал навстречу Святославу...
Тем часом каган-бек, не мудрствуя лукаво, ходил по хлебным лавкам Саркела и резал торговцев, всех подряд, и тех, кто отзывался на условную по ритуалу речь и кто молчал иль отвечал невпопад. Последним оказался десятилетний мальчик, однако же весьма смышленый: едва завидев вошедшего лариссея, он схватил хлеборезный нож и закричал:
– Ты – каган-бек! И ты убить пришел! Я буду защищаться!
И защищался ловко, так, что даже кровь пустил, достав концом ножа предплечье. Повергнутым будучи на хлеба, уже со шнуром на шее, крутился и визжал.
– Изменник! Мразь! Ты не отнимешь трон Ашинов! О, небеса, покарайте вора!
Да издох, как все, и только с перерезанным горлом долго бился, и его горячая кровь впитывалась в тело Приобщенного Шада вся, без остатка.
Из него бы и впрямь вышел богоносный каган...
Покончив с богоподобным родом, он приказал кундур-каганам доставить злато – пять тысяч монет – для жертвы, сам же сменил одежды и, спрятав в них кривой турецкий нож, забрался по лестницам в детинец и отворил дверь в башню. Здесь он бывал не раз и вынужден был очищаться огнем, кланяться, становиться на колени и бросаться в ноги. Да было бы кому! А те оскорбления и упреки, которые вынужден был сносить?! И от кого? От рода вырожденцев, которые не смыслили ни в чем и разве что пожинали плоды с дерев, посаженных предками. Где справедливость мира?.. Он же, каган-бек, из благородных и сильных булгарских племен, которые испокон века живут по берегам священной реки Ра и ведут свой род воистину от Тогармы, они имеют все, чтобы править не только хазарским народом, если этот сброд можно именовать таким высоким именем, но и всем миром.
Да кто он есть, богоносный каган? В чем суть его высшей, небесной власти? Почему он, не имеющий своих корней на этих землях – не его ли предков вывели – из диких степей, не его ли сняли с кочевого круга? – занимает трон? Лишь потому, что посвящен в Великие Таинства и вхож в подзвездное пространство? Так туда путь открыт всякому, кто принесет в жертву пять тысяч монет...
По крайней мере, от веса злата вход отворится!
И все-таки брал страх, ибо, тайно проследив весь ритуал вхождения под купол, он не мог проникнуть за его дверь и не знал, что там происходит. А думалось, кагана встречает сам бог и с ним ведет беседы. Бог, имеющий много имен – Яхве, Шаддай, Элогим, Цебаот, Элион или как там еще – все одно чужой бог, поскольку земной царь Хазарии, впрочем, как и все хазарские булгары, тайно поклонялся своему – суть богу Ра и, творя молитвы в синагогах, думал о солнце. Все его предки так же украдкой вздыхали, что не послушались когда-то Аспаруха и под давлением хазар, из небытия пришедших, не переселились с ним на Балканы. И было бы у них сейчас свое процветающее и независимое царство, да не просто царство: каган-бек знал тайну, передаваемую из поколения в поколение. Такую тайну, о которой, как полагал он, и богоносный каган, мечтающий о мироправстве, не слыхивал. А заключалась она в том, что место, где ныне обитали племена булгар, ушедших с Аспарухом, и есть земля обетованная, и кто владеет ею, тот и правит миром.
Сколько лет земной царь и Приобщенный Шад тешился мыслью свергнуть богоносного с престола! С того момента, как приобщился, ежедневно ждал, когда же будет случай – и вот свершилось! Он не выдержал бы полного срока – сорока лет, чтоб придушить кагана, исполнив ритуал; он чувствовал, судьба пошлет удачу, когда самолюбивый и чванливый небесный покровитель сам пожелает выступить на врага, поскольку часто говорил, что Хазарии необходима скоротечная и победоносная война, чтобы утвердиться в мире, встать вровень или выше великих стран и народов. И пусть теперь получит то, что хотел на бранном поле!
Он лучше знал славян, чем богоносный, поскольку добрую тысячу лет булгары жили рядом, по соседству, и часто, заключив союз, ходили вместе на общего врага. Предки каган-бека отлично знали: коль русские пришли без обоза и доспехов, знать, будут драться насмерть, ибо такого не бывало, чтобы славяне ратиться приходили в холстяных рубахах. А это значит, не видать кагану блистательной победы; напротив, обретет позор перед хазарами и всем миром. Пусть даже сразит своим сакральным образом князя Святослава и заря на Севере угаснет, все одно, вернувшись без победы с бранного поля, низвергнет с трона сам себя. Кто поверит в богоносность, коли каган не одолел врага?
По старому закону и ритуалу Приобщенный Шад после такого поражения обязан набросить ему шнур на шею и повенчать на трон старшего сына Иосифа, который в сей час валялся в своей лачуге, задушенный шнуром, как и все другие сыновья.
Кому же править, если иссяк весь род Ашинов?
Не задерживаясь на первом этаже башни, где все было знакомо, он взвалил на плечи переметные сумы со златом, сгибаясь под тяжестью, поднялся на второй и здесь передохнул, присев на трон. Осталось преодолеть длинную винтовую лестницу, вздымавшую под звезду, возложить жертву и познать последнюю тайну кагана – его богоподобность...
Приобщенный Шад уж было встал, когда услышал шорох за спиной и тихий, но грозный рык. Он обернулся и онемел...
К трону шел огромный старый лев, ступал лениво, с чувством силы и всемогущества. Остановившись в трех шагах, потянул носом и в тот же миг напрягся, вздыбил гриву и застучал хвостом по мраморному полу. Каган-бек нащупал под одеждой нож, и в тот момент, когда лев прыгнул, мысль озарила голову: что, если это не зверь, а бог?! Господь в зверином образе?!
Да было поздно, ибо рука кочевника быстрее мысли нанесла удар, и лев опрокинулся за трон с перерезанным горлом. Каган-бек вскочил – умирающий зверь еще смотрел, и ярые глаза его источали божественный гнев. Он устрашился содеянного, пал на колени, ожидая небесной кары, однако ощутил смрадный звериный дух...
Через минуту лев издох, утратив ярость и грозный вид, валялся распластавшись возле трона, словно ковер. Приобщенный Шад отер о гриву нож и спрятал под одежды, после чего взял золото и, вернувшись, пнул зверя, отыгрываясь за свой испуг. И уж неторопливо, без страха и смущения, поднялся по лестнице к заповедной двери и стал ссыпать монеты в жертвенную чашу. Когда опустела последняя сума, послышался лязг незримого засова – вход открылся!
Тяжелая окованная дверь протяжно скрипнула и отошла; в образовавшуюся щель потянул сквозняк. Стараясь не шуметь, каган-бек вначале заглянул и лишь потом осторожно протиснулся под купол...
А там было пусто!
Посередине стоял длинный стол, заваленный объедками – корками хлеба, огрызками фруктов и рыбьими костями, пустой кувшин из-под вина, медные кубки – здесь только что кто-то сидел, ел и пил: следы празднества были еще свежи, однако вкушали здесь не боги и даже не цари. Скорей всего, купчишки мелкие или менялы – кто еще не побрезгует сидеть за таким грязным столом?
