Плач - Сэнсом К. Дж. (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗

— Но Хартфорд на стороне реформаторов. Он выручил меня.

Рич нехорошо улыбнулся:

— Так показалось, можешь мне поверить. Но в Совете люди могут вести одну линию публично и другую тайно. — Его голос понизился до злобного шепота. — После смерти короля и Парры, и Сеймуры захотят регентства над малолетним Эдуардом, а братья Сеймуры вечно ссорятся. Сэр Томас Сеймур считает, что должен получить место в Тайном совете, но королю известны его способности. И другие ножи точатся каждую неделю. — Он с ненавистью посмотрел на меня. — Что касается моих личных чувств, то не думай, что я снова тебе помогу, горбун. Если только это не будет в моих интересах. Я бы с радостью увидел тебя на костре. И с удовольствием любовался бы этим.

Я криво усмехнулся:

— Никогда в этом не сомневался, сэр Ричард.

— Значит, мы понимаем друг друга, — огрызнулся он. — Ну, Совет решил, что вы можете идти, стража проводит вас, — сообщил Рич, а затем вдруг с горящими серыми глазами проговорил: — Тебе повезло. Если у тебя еще осталась хоть капля ума, ты будешь держаться подальше отсюда. Не думай, что время кризисов прошло. — И он тихо, скорее себе самому, чем мне, добавил: — В последнее время и мне иногда хочется удрать, подобно зайцу.

Глава 37

Нас отвели на Общую пристань. Стражники сели в свою лодку, оставив нас среди переезда. Пока четыре человека с трудом выносили из дверей огромный разукрашенный шкаф, один его выдвижной ящик открылся, и оттуда на причал выскочила мышка. Она на мгновение замерла среди леса ног, не зная, куда бежать, пока кто-то не увидел ее и не сшиб ногой в реку.

Мне удалось поймать проплывавшего перевозчика, и мы отправились вниз по течению, прочь от Уайтхолла — я надеялся, что навсегда. Все мы молчали, приходя в себя после этого испытания. Я заметил у Эдварда на щеке слезу: он беззвучно плакал. Лодочник посматривал на нас с любопытством.

Я тихо сказал Филипу, кивая на Коттерстоука:

— Вы можете за ним присмотреть?

— Я возьму его к себе домой и сделаю что могу. — Коулсвин с грустью посмотрел на своего клиента. — Пойдемте ко мне, Эдвард?

Тот посмотрел на него и прошептал:

— Да. Теперь я знаю, что нужно делать. — Он с тоской покачал головой. — Бесчестье, бесчестье моей жене и детям.

— Мы можем поговорить об этом позже. Когда вы отдохнете. О том, чего требует от вас Бог.

Коттерстоук неистово замотал головой.

— Я теперь никогда не отдохну. Я не заслуживаю этого.

— Мне нужно домой, — сказал я Филипу.

Мне и в самом деле нужно было поговорить с Тимоти. Невозможно было представить, что это он донес на меня, но я должен был узнать, что же случилось в тот день, когда я сжигал книги.

Мы прошли поворот реки. Вдали, за домами на берегу и за причалами, виднелись внушительные очертания Тауэра. Я отвернулся.

Я нашел Тимоти на его обычном месте в конюшне: он сидел на перевернутом ведре и ел хлеб с сыром. Когда я вошел, парень подскочил, и на лице его отразились удивление и облегчение.

— Сэр! Слава богу, что вы вернулись! Мы думали… — Он осекся.

Усталый и растрепанный, я смотрел на него.

— Меня отпустили, — сказал я тихо.

— Мы никто не знали, почему…

— Меня допрашивали в королевском Тайном совете. Ты знаешь, насколько это серьезно?

— Все это знают, — тихо ответил мальчик.

— Среди прочего там сказали, что я хранил запрещенные книги.

Тимоти попятился, его глаза расширились, и мое сердце упало при мысли, что он все-таки донес на меня. Но я сдержался и продолжил говорить спокойным голосом:

— Ты помнишь тот день несколько недель назад, когда Мартин с Агнессой и Джозефина ушли? Я велел тебе не пускать посетителей, потому что мне нужно было кое-что сделать.

Мой слуга отступил еще на шаг и наткнулся на стену. Худенький мальчик выглядел хрупким, его руки и ноги казались прутиками. Бытие оглянулся, почувствовав, что между нами происходит что-то странное. Я спросил напрямик:

— Ты следил за мной в тот день, Тимоти? Ты видел, что я делал в саду?

Подросток со страдальческим видом кивнул.

— Вы сжигали книги, сэр. Я вошел в дом и подсматривал за вами из окна. Я знаю, что не должен был этого делать, но я… Мне было интересно, что это была за тайна, сэр.

— В этом мире избыток тайн, — сказал я, уже сердито. — А мальчики-конюхи, подглядывающие за своими хозяевами, могут сотворить большую беду. Ты слышал об указе короля?

— Каком указе, сэр? Я только знаю, что все мы должны выполнять его указы.

— Недавно он издал указ, запрещающий хранение определенных книг. У меня было несколько таких, и я сжег их. В саду, в тот день.

— Я… Я не знал, что они запрещенные, сэр.

Стоя у стены, парень выглядел жалко, и я подумал: ему всего тринадцать лет, а дети в таком возрасте всегда любопытны.

— Кому ты рассказал, Тимоти? — спросил я еле слышно.

Мальчик опустил голову.

— Никому, сэр, никому. Только когда мастер Броккет вернулся, миссис Броккет сказала, что в огороде сожгли что-то, похожее на бумагу. Мастер Броккет пошел, поворошил золу и вернулся с несколькими несгоревшими листами. Я был на кухне и видел его. Он знал, что в тот день я один оставался в доме, и спросил, кто жег бумагу. Сказал, что побьет меня, если я совру, и я сказал ему, что вы.

— Мартин… — проговорил я тягостно.

Значит, Джозефина была права насчет моего стюарда. И он был не просто вором, он хотел причинить мне зло.

— Ты подвел меня, Тимоти, — строго сказал я. — Я поговорю с тобой позже. Но сначала, — мрачно добавил я, — мне нужно поговорить с Мартином.

Подросток крикнул мне вслед:

— Я не хотел сделать вам ничего плохого, сэр, клянусь! Если б я знал, что вас арестуют… — Его голос перешел в рыдания.

Мартин Броккет был в столовой — полировал серебро, водя салфеткой по большому блюду, которое принадлежало еще моему отцу. Он посмотрел на меня, как обычно, почтительно, ничем не напоминая про мой арест.

— Положите это, — холодно сказал я.

Тень каких-то эмоций, может быть страха, пробежала по лицу стюарда, когда он положил серебряное блюдо на стол.

— Я поговорил с Тимоти, — объявил я ему. — Очевидно, это он сказал вам, что видел, как я сжигал в саду книги.

Я уловил лишь легчайшее колебание на лице Мартина, после чего он спокойно ответил:

— Да, сэр. Агнесса увидела сожженную бумагу и спросила об этом Тимоти. Я думал, он что-то набедокурил.

— Набедокурил кое-кто другой, — прямо сказал я. — Сегодня утром меня спрашивали о тех сожженных книгах на Тайном совете.

Броккет замер неподвижно, как столб, по-прежнему держа в руке салфетку.

— Никто не знал, что я сделал с книгами, кроме одного моего друга, которого допрашивали вместе со мной, — добавил я.

Мартин по-прежнему стоял неподвижно, как статуя, ничего не отвечая. Он не знал, что мне сказать.

— Кому вы рассказали? — резким тоном спросил я. — Кому вы донесли на меня? И зачем?

Стюард положил салфетку на буфет, и я заметил, что его рука вдруг задрожала. Побледнев, он спросил:

— Можно мне сесть?

— Да, — односложно ответил я.

— Я всегда верно служил своим хозяевам, — тихо проговорил Броккет. — Стюард — почтенная профессия. Но мой сын… — Его лицо дернулось. — Он в тюрьме.

— Я знаю об этом. Однажды я застал Агнессу в слезах.

При этих моих словах Мартин нахмурился, но я продолжал допытываться:

— Какое это имеет отношение к вашему доносу?

Броккет глубоко вздохнул:

— Хоть я и понимал, что мой сын — негодяй, я боялся, что он может умереть от голода и болезней в этой тюрьме, если я не пошлю ему денег, а я мог освободить его, только заплатив его долги. — В его глазах вдруг вспыхнули боль и страх.

— Продолжайте.

— Это случилось в начале апреля, вскоре после того, как мы с Агнессой поступили к вам. Прошлой зимой у Джона случилось легочное заболевание в том чертовом месте, и он едва не умер. Мы чуть с ума не сошли от тревоги.