Secretum - Мональди Рита (читать книги онлайн .TXT) 📗

Странное нападение, которому подвергся Атто, вызвало у меня страх, смешанный с любопытством. Под предлогом того, что нужно поправить несколько веток в живой изгороди со стороны входа на виллу, я вытащил садовые ножницы из своего рабочего халата и направился к воротам.

– Разве тебе мало того, что только что случилось, молодой человек?

Я обернулся, точнее, задрал голову к небу.

– В Лесу вокруг, наверное, полно разбойников. Тебе что, опять нужны неприятности?

Это был Сфасчиамонти, совершавший обход.

– А, вы сейчас несете караул?

– Караул, да, я несу караул. Эти черретаны [11]– настоящее бедствие, да хранит нас Господь, во имя всех кистеней! – сказал он, бросая вокруг себя настороженный взгляд.

Черретаны. Настойчивость, с какой он произнес это слово, точный смысл которого был мне неизвестен, показалась мне приглашением задать вопрос.

– Кто такие черретаны?

– Тише! О Господи! Ты хочешь, чтобы каждый тебя слышал? – прошептал Сфасчиамонти, больно схватив меня за руку и оттаскивая от живой изгороди, словно черретаны прятались за ней.

Он подталкивал меня к стене дома, бросая налево и направо преувеличенно встревоженные взгляды, как будто в любой момент могло произойти нападение.

– Черретаны – это… Как тебе сказать? Это висельники, нищие, босяки, прощелыги и негодяи… Одним словом, бродяги.

Издалека, со стороны парка, доносились звуки музыки приглашенного на свадьбу оркестра и удары молотков – это рабочие вколачивали последние гвозди в декорации для театральных представлений.

– Вы хотите сказать, что нищие – такие же, как цыгане?

– Да, точно. Нет, наоборот! – почти возмущенно воскликнул Сфасчиамонти. – Что за глупости ты заставляешь меня говорить? Черретаны – гораздо больше, или, скорее, гораздо меньше. Они заключили договор с дьяволом, – прошептал он, перекрестившись.

– С дьяволом? – недоверчиво переспросил я. – Их что, преследует святая инквизиция?

Сфасчиамонти отрицательно покачал головой и скорбно поднял глаза к небу, всем своим видом показывая ужас этой истории.

– Если бы ты только знал, мой мальчик, если бы ты только знал…

– А что плохого они творят?

– Они просят милостыню.

– И это все? – разочарованно протянул я. – Просить милостыню не грех. Разве они виноваты в своей нищете?

– Кто говорит тебе, что они бедны?

– Разве не вы сами сказали, что они просят милостыню?

– Да, но можно быть нищим и убогим добровольно, а не только из-за бедности.

– По доброй воле? – повторил я со смехом, и у меня начало закрадываться подозрение, что эта гора мускулов по фамилии Сфасчиамонти управляется мозгом весом не более пол-унции.

– Или, точнее, из жажды наживы. Веришь ты в это или нет, но просить милостыню – одно из самых прибыльных занятий на свете. Нищие получают за три часа больше, чем ты за месяц работы.

Я огорошено молчал.

– А их много?

– Разумеется. Они повсюду.

Меня поразила уверенность, с какой он ответил на мой последний вопрос. Я видел, как он оглядывался вокруг и внимательно наблюдал за аллеей, на которой было полно карет и деловито сновавших туда-сюда слуг.

– Я рассказал все это губернатору Рима, синьору Паллавичини, – продолжал он, – но никто не хочет об этом слышать. Они говорят: «Сфасчиамонти, успокойся, Сфасчиамонти, выпей стаканчик». Но я знаю: Рим кишит нищими, вот только никто этого не видит. Когда в городе происходит что-то плохое, то за этим всегда стоят они.

– Вы хотите сказать, что, когда преследовали того человека, ну, когда был ранен аббат Мелани…

– Ну да. Его ранил черретан.

– Откуда вы знаете, что он черретан?

– Я был возле ворот Сан-Панкрацио и узнал его. Полиция уже давно гоняется за ним. Однако ей все не удается схватить черретана. Я сразу понял: он что-то замышляет и у него есть какое-то задание. Мне не понравилось, что он находится так близко у виллы Спада, поэтому я погнался за ним.

– Задание? Почему вы так уверены в этом? – спросил я с некоторой долей скептицизма.

– Черретан никогда не переходит улицу, не глядя по сторонам в поисках наживы, потому что он постоянно высматривает сумки и карманы других людей или задумал какую-то иную подлость. Эти люди проводят жизнь в кражах, безделии и разврате. Я хорошо знаю их: такие хитрые глаза бывают только у них. Если черретан идет, глядя прямо перед собой, как нормальный человек, значит, у него наверняка какое-то важное дело. Я кричал, пока другие сбиры на вилле не услышали меня. Жаль, что ему удалось ускользнуть от нас, а то мы узнали бы о них побольше.

Я подумал, как поступил бы Атто на моем месте.

– Готов поспорить, что вам удастся провести расследование, – отважился произнести я, – и выяснить, где прячется этот черретан. Аббат Мелани, который гостит на вилле, разумеется, будет вам очень признателен, – добавил я, надеясь пробудить в нем алчность.

– Естественно, я могу все узнать. Сфасчиамонти всегда знает, кого нужно спросить, – ответил он, но вместо алчности я заметил в глазах сбира выражение собственного достоинства.

Сфасчиамонти продолжил свой контрольный обход, и, наблюдая, как его массивная фигура исчезает за углом стены, я увидел, что ко мне направляется странный молодой человек, худой как щепка и согнутый, как аист.

– Прошу прощения, – обратился он ко мне любезным тоном, – я секретарь аббата Мелани. Я прибыл на виллу вместе с ним сегодня утром. Затем дела заставили меня отлучиться в город, и сейчас я не могу найти наше жилище. Где, черт возьми, вход в дом? Разве с этой стороны не было застекленной двери?

Я объяснил ему, что вышеупомянутая дверь существует, но она располагается с противоположной стороны здания.

– Если я вас правильно понял, вы сказали, что являетесь секретарем аббата Мелани? – удивленно спросил я. Атто умолчал, что в этот раз он был не один.

– Конечно. А вы разве его знаете?

– Сколько можно ждать! Куда вы запропастились? – вскричал аббат, когда я привел к нему его секретаря.

По пути к комнатам аббата я успел более внимательно рассмотреть этого молодого человека. Между его голубыми глазами, защищенными очками с необыкновенно толстыми мутными стеклами, над которыми возвышались светлые, как лен, брови, торчал большой горбатый нос. Куст всклокоченных волос на его голове безуспешно пытался отвлечь внимание от длинной тощей шеи, на которой вызывающе выступало большое адамово яблоко.

– Я… Я уезжал засвидетельствовать почтение кардиналу Казанте, – начал оправдываться он, – и немного опоздал.

– Догадываюсь, – то ли заинтересованно, то ли сердито буркнул Атто. – Вас довольно долго держали в приемной, затем три тысячи раз переспросили, кто вы такой и от кого прибыли. Затем в конце концов еще через полчаса ожидания вам сообщили, что кардинал Казанте скончался.

– Нуда, действительно… – пробормотал он.

– Сколько раз я говорил вам, чтобы вы всегда предупреждали, если куда-то идете и если будете отсутствовать! Кардинал Казанте умер шесть месяцев назад, я знал об этом и мог бы помочь вам избежать позора. Мальчик, – обратился аббат ко мне, – это Бюва. Жан Бюва. Он работает писцом в Парижской королевской библиотеке. Жан – достойный и честный молодой человек. Правда, он немного рассеян и питает пристрастие к вину. Однако иногда он удостаивается чести путешествовать в составе моей свиты, как в этот раз.

И действительно, я вспомнил, что Бюва был одним из тех, кто выполнял работу для Атто, как аббат сообщил мне во время нашей первой встречи. Он также сказал, что Бюва обладает настоящим талантом копировщика.

Мы попрощались в некотором смущении. Скомканная рубаха, выбившаяся из штанов и образовавшая вокруг талии нечто вроде спасательного круга, также свидетельствовала о рассеянной натуре молодого человека.

– Вы очень хорошо говорите на нашем языке, – сказал я ему любезным тоном, пытаясь подбодрить и как-то загладить грубость аббата.