Перст указующий - Пирс Йен (книги онлайн полные .txt) 📗
Я сделал все возможное, чтобы переубедить ее, уверить ее в том, что город не только может думать так, но уже убежден в этом. Но она и слушать меня не пожелала и под конец попросила перевести разговор на другое или оставить ее в покое. Этот высокомерный приказ может показаться странным в подобных обстоятельствах, но он был совершенно в ее обычае.
– Вы никому ничего об этом не скажете, – велела она. – Таково мое желание и мое приказание. Вы скажете лишь то, что я позволю вам сказать, и ничего более. Вы не станете вмешиваться. Вы меня поняли?
Я поглядел на нее с удивлением, так как хоть она и была служанкой, но выглядела и говорила как человек, рожденный повелевать: ни один суверен не мог бы отдавать приказы с такой твердостью или с такой уверенностью, что ему будут повиноваться.
– Пусть будет так, – произнес я после долгого молчания, и все это время она ждала согласия, какое, как она знала, воспоследует. – Расскажи мне о Кола.
– Что я могу рассказать? Вы все видели своими глазами.
– Это может быть важно, – ответил я. – А увиденное вызывает у меня недоумение. Я видел, как он подошел к тебе, потом отшатнулся. Это не твой поступок подтолкнул его, скорее он словно бы ужаснулся самому себе. Это верно? – Она признала, что это так. – И ты позволила бы ему поступать, как он пожелает, если бы он не удалился?
– Вы уже сказали мне, что мне нечего терять, и думаю, так оно и было. Если бы он настоял на плате, я не могла бы помешать ему взять ее. Не помогли бы мне никакие протесты ни до, ни после. Этот урок я уже усвоила с другими. – Увидев печаль у меня на лице, она легко коснулась моей руки. – Я не имею в виду вас.
– И все же он отступил. Почему?
– Думаю, он счел меня отвратительной.
– Нет, – отозвался я. – Такое невозможно.
Сара улыбнулась.
– Спасибо вам за это.
– Я хотел сказать, это не укладывается в то, что я видел.
– Возможно, у него есть совесть. В таком случае он присоединяется к вам, и вы становитесь двумя единственными мужчинами из моих знакомых, кто был бы так снаряжен.
При этих ее словах я понурил голову. Совесть у меня и впрямь была: и минуты не проходило в те дни, чтобы я не испытывал ее укоры. Однако прислушиваться к ее увещеваниям – одно, а поступать согласно им – совсем иное. Ведь это я повинен в аресте Сары, и достаточно одного моего слова, чтобы ее освободили. А что я делал? Я утешал ее и выставлял себя благодетелем, я был так щедр, так услужлив, что это совершенно покрывало мою низость, и потому никто не подозревал о глубинах вины, которая день ото дня росла и становилась все чудовищнее. И все же мне не хватало мужества поступить так, как следовало. Сколько раз воображение рисовало мне, как я иду к мировому судье и рассказываю ему, что случилось на самом деле, и свою жизнь обмениваю на ее. Сколько раз я видел мысленным взором, как, подобно истинному стоику, мужественно и благородно приношу свою жертву.
– Я вернул украденный им предмет, – сказал я, – и он немало меня озадачил. Это книга Ливия. Откуда она взялась?
– Думаю, она была при свертке, какой оставил у нас перед смертью отец.
– В таком случае мне хотелось бы вскрыть этот сверток. Я ни разу не касался его, как ты и просила, но теперь, полагаю, это необходимо сделать; в нем могут быть все ответы.
Она неохотно разрешила, и вскоре я засобирался уходить. Но перед уходом я умолял ее позволить мне говорить, уповая, будто это поможет избавить ее от суда, и тогда я смог бы избежать признания. Но такого она не позволила, и я был связал данным словом. В подобных обстоятельствах мне нечего было надеяться на собственное спасение, ведь оно только навлекло бы на нее новые напасти.
Глава девятая
Тут я должен остановиться на томике Ливия, так как, кажется, забыл рассказать о том, как внимательно осмотрел его. На первый взгляд в книге не было ничего примечательного: это было издание в одну восьмую листа, переплетенное в плохую кожу и с тиснением по переплету, выполненным человеком, который, хотя и обладал некоторыми умениями, все же не был мастером своего дела. И никакого клейма, которое поведало бы мне о том, кто владелец. Я уверен, что эта книга происходила не из библиотеки ученого, ибо не знал такого, кто не помечал бы дотошно свои сокровища, указывая на них свое имя и место на полке, где надлежало искать данный том. Не было в ней и каких-либо записей на полях, какие ожидаешь увидеть в книге, которую неоднократно читали и изучали. Томик был потрепанный и потертый, но мой опыт подсказал мне, что это скорее следствие дурного обращения, чем неумеренного чтения: корешок был в отличном состоянии и в целом сохранился лучше всего остального.
Внутри текст был нетронутым, если не считать мелких отметок чернилами под некоторыми буквами. На первой странице так было помечено «б» в первой строке, «ф» – во второй и так далее. В каждой строке была подчеркнута только одна буква, и, зная, что Уоллис интересуется головоломками, я подумал было, что передо иной акростих. Поэтому я выписал все отмеченные буквы, но получил лишь абракадабру, лишенную всякого смысла.
За этим бесплодным занятием я провел добрую половину дня, прежде чем признал свое поражение, после чего поставил томик на полку позади нескольких прочих книг, дабы он остался незамеченным, приди кто-нибудь его искать. Потом я обратился к свертку, по-прежнему скрепленному несломанными печатями. Даже теперь странно подумать, как такой малый предмет мог ввергнуть в неистовство стольких людей, которые замыслили ужасную жестокость лишь для того, чтобы завладеть им. Сам о том не подозревая, я держал у себя самое страшное оружие.
Полдня ушло у меня на самый тщательный осмотр содержимого свертка, и это открыло мне глаза на тайную историю государства, но лишь по прочтении рукописи Уоллиса я в полной мере понял, как те давние события сказались на разворачивающейся у меня на глазах трагедии, и осознал, сколь ловко обманул математика Джон Турлоу, который, не занимая высокой должности, и по сей день оставался, быть может, самым могущественным человеком в королевстве. То, что он поведал Уоллису, было отчасти правдиво: его рассказ о том, как сэр Джеймс Престкотт и Нед Бланди, два фанатичных ревнителя, ратовавших, однако, за противные стороны, заключили союз, подтвердился во всех подробностях. Одну связку документов составляла переписка между Турлоу и Кларендоном, Кромвелем и королем, поражавшая как взаимной любезностью корреспондентов, так и их знанием характеров и целей друг друга. Одно письмо, будь оно предано огласке, вызвало бы особенный переполох, так как в нем недвусмысленно говорилось, то король приказал Мордаунту передать Турлоу все подробности подготовки восстания 1659 года; на прилагаемом листке бумаги имелся список из трех десятков имен с указаниями тайников, где хранилось оружие, и мест, где собирались заговорщики. Даже мне было известно, что многие из этих людей были впоследствии убиты, другое письмо содержало набросок соглашения между Карлом и Турлоу с предварительными условиями Реставрации и того, кто войдет в милость у короля, какие ограничения будут наложены на королевскую власть, а также черновик закона о преследовании католиков.
Совершенно ясно, что, верни себе сэр Джеймс Престкотт эти бумаги и предай их гласности в те годы, усилия роялистов пошли бы прахом, а с ним и карьера Турлоу, ибо обе стороны решительно отвернулись бы от тех, кто с готовностью отказывался от основ государства, заложенных ценой столь обильно пролитой крови. Эта переписка, однако, была менее важной частью содержимого свертка, хотя она представляла собой немалую опасность в 1660 году, сомневаюсь, что ее оглашение пошатнуло бы трон в 1663-м. Нет, более опасные документы были завернуты отдельно, и их, без сомнения, передал Неду Бланди сам сэр Джеймс Престкотт. Как селитра и сера безвредны сами по себе, но способны обрушить крепчайший замок, будучи объединены в черный порох, так и две эти связки бумаг черпали дополнительную силу в своей близости.
