Миллион с Канатной - Лобусова Ирина (мир бесплатных книг .txt) 📗

Читать дальше не было смысла! Он нашел то, что искал, — вход в катакомбы, который очень сильно интересовал Патюка. Вход находился в доме номер два по Барятинскому переулку, в бывшем доме родственников Великого инквизитора! По всей видимости, в этом входе в катакомбы и были спрятаны сокровища Мишки Япончика! И, скорей всего, это было именно то место, куда повел своих клиентов Эдик Шпилевой и где исчез без следа.

Теперь нужно было думать, что делать дальше с этой информацией. Володя не сомневался ни секунды, что никаких сокровищ там не найдет. Что же тогда? Зачем Патюк так тщательно хранил указание на это место в тайнике? Что он задумал? Это было явно неспроста.

Погруженный в тяжелые мысли, Володя пошел в редакцию. А там был страшный переполох.

— Где ты ходишь? Тебя из редакции выгонят! — напустился на него Савка. — Взрыв на Староконке! Ночью бандитские разборки по всей Молдаванке!

— Взрыв? Где взрыв? Что ты сказал? — замер Володя. Бомбы из записки Патюка огненными письменами встали перед его глазами, напоминая адское пламя.

Савка живописал подробности:

— Столько зверья перебили — мать честная! Вместо собак, кошек и курей остались одни кровавые ошметки! Сам видел, вчера днем ходил! — Он говорил быстро, слова отскакивали одно от другого, но Володя прекрасно понимал его речь. — Цыган, конечно, не стерпел такого. Люди все говорили, что он вор авторитетный был, Староконку держал под особым контролем. А Японец против него попер. Вот и началась война.

Савка рассказывал долго, специально останавливаясь на самых отвратительных подробностях. Уже не слушая его, Володя без сил рухнул на стул. В лице его не было ни кровинки. Ему было страшно.

— Люди говорят, никогда такого не было в городе, — закончил рассказ Савка, — зальет кровью Одессу, как пить дать зальет. Страшно будет. А деться некуда. Вот к чему приведет взрыв на Староконке.

И Володя принял решение. Он осознал это еще в тот самый момент, когда услышал о взрыве. Как и все тонкие, художественные натуры, Володя очень любил все живое. И мысль о том, что без всякой вины уничтожено столько животных за грехи жестоких и алчных людей, буквально выбила его из колеи!

— Мне уйти надо, — Сосновский с трудом поднялся на ноги, — не ждите к вечеру. Завтра с утра со всем разберусь. А пока... Это срочно.

Савка принялся что-то возражать, но Володя, не слушая его, быстро вышел из редакции. Он шел в ра­йон Привоза, где довольно быстро нашел того связного, через которого встречался с Тучей на Канатной. В этот раз все просто произошло стремительно, и через час Володя уже сидел в пролетке, которая катила в сторону одной из фонтанских дач.

— Ой, шоб ты был мине здоров! — Туча картинно развел руки в сторону и заговорил «по-одесски»: — И шо мне за тебя такой гембель? Ну просто грандиоз­ный шухер!

— Я тоже рад тебя видеть, — кисло улыбнулся Володя.

— Нет, вот ты мине скажи — шо мешает тебе за спокойно жить? Шо ты юлозишь, как вошь до бани? — Туча прищурился. — А, мабуть, до другого есть в тебя интерес?

— Нет, — Володя отвел глаза в сторону, — это как раз нет. Поздно. Ты забудь, Туча.

— Ой ли, — Туча покачал головой, — я до одного тебе скажу, фраер. Я за жисть за такого видел, шо ты ни в жисть не проскочишь! И не говори за то, за шо не знаешь. Загадывать за жисть — это как швицер за коня в пальте. Глупо, да и жмет, как старые тапки. Так шо...

— Я не из-за нее пришел, — вздохнул Володя, — я сказать... За кровь на Староконке.

— За кровь, — нахмурился Туча, — страшная кровь в городе. Болит Одесса. Ох, болит. Все нутро выело. Заноза заезжая.

— Убрать надо занозу, — сказал Володя, — я за тем и пришел.

— Говори, — Туча бросил ерничать и сразу стал серьезным, таким, каким он был на самом деле.

Сосновский сел на краешек мягкого дивана и уставился в огромное окно, за которым были видны валы бушующего Черного моря, в штормовую погоду похожего на свирепую птицу, грудью бьющуюся в стекло.

— Я пришел, Туча, рассказать тебе за одного человека, — начал Володя.

— Знаю, о ком ты, — прищурился Туча.

— Конечно, знаешь. Патюк. Один из главных чекистов в городе.

— Натворил он делов, — Туча вздохнул.

— Еще не всех, — нахмурился Володя. — Его надо убрать, иначе беда будет бесконечной. Я тебе после Староконки пришел сказать.

— Говори, — повторил Туча, не сводя с Володи внимательных глаз. И Сосновский заговорил.

— После красного восстания в городе была создана особая ударная группа ЧК по борьбе с уголовным и политическим бандитизмом. Группа эта сформировалась из бывших бандитов, которые в обмен на жизнь и отмену им расстрела выдавали свое криминальное подполье, свои сходки. Большевики широко использовали этот метод — когда свои выдавали своих. Внедряли «подсадных уток», «крыс» в банды, а потом стреляли всех. Так никто еще не делал — царские жандармы отдыхают. В каждой банде появилось по нескольку стукачей.

Туча тихо выругался, руки его сжались в кулаки. Даже в самом страшном сне Володя не мог представить, что станет говорить о подобном с бандитом. Но молчать больше он не мог.

— Но это еще не все, — продолжил Сосновский. — Человек, возглавивший районную ЧК в городе, придумал новый метод. Он преследовал свои собственные цели, но... Этот человек решил воскресить Японца.

— Ты понимаешь, за шо говоришь? — перебил его Туча. — Ты знаешь за такое обвинение?

— Знаю, — кивнул Володя, — не первый год с вами корешусь. Потому и к тебе пришел. Зная славу бандитского короля и множество слухов о его смерти, он решил воскресить Японца, выдав за него своего человека. Но если настоящий Японец объединил все банды, это было его задачей, то задача фальшивки — банды разобщить, разъединить, чтобы легче было перебить вас поодиночке. Этот человек — бывший священник, серийный убийца. Патюк спас его от расстрела, чтобы использовать в своих личных целях. ­Зайхер Фонарь, Фараон, Валька Карась — дело его рук. Он развязал войну банд в городе. Так он планирует избавить город от бандитских главарей, а всех оставшихся бандитов заставить работать на себя. Если дать ему возможность делать так и дальше, в городе будет страшно. Я пришел к тебе, чтобы посоветоваться, как его убрать.

— Убрать! — усмехнулся Туча. — А кого? Патюка или большевистскую крысу, которая выдает себя за моего покойного друга?

— Обоих. Но в первую очередь — Патюка.

— А с крысой шо делать?

— Я не знаю, кто он и где его искать. Я никогда не видел его в лицо. Но я знаю, что если убрать Патюка, крыса останется без головы. И найти ее будет проще простого.

— Как ты предлагаешь это сделать?

— Налетом. Как делали раньше. Чтоб не выдать меня. Раньше ваши люди брали в налетах торговцев, буржуев, тех, кто богатый... был. А теперь это красные, которые разбогатели на обысках. Красные, которые прячут награбленные ценности — камни, деньги, золото, а сами вагонами расстреливают тех, кто пытается спастись из этого ада. Я точно знаю, что на подступах к Одессе они расстреливают поезда, а потом забирают все ценности. Поэтому надо сделать налет. А кто берет больше Патюка? Он же славится своей жадностью. Надо сделать так, будто его выкрали за выкуп, и убрать.

— Ты ж своего сдаешь, — усмехнулся Туча.

— Эта свинья мне не свой! Никогда не был своим. Это тварь, которая проливает кровь мирных жителей города. Его надо уничтожить!

Туча задумался. Больше всего на свете Володя боялся, что Туча спросит, почему человек Патюка убил Зайхера, Фараона... Но он не спросил. А говорить всю правду Володя пока не собирался.

— Ладно, — вздохнул Туча, — дело ты говоришь. Пробил час сволочи. Спасибо тебе. Жаль, что вот так оно... Ну, как есть.

И Сосновский прекрасно понял, что Туча хотел сказать.

— И еще, — Володя отвел глаза в сторону, — ты можешь передать письмо? Я тут кое-что написал...

— Ей? — Туча был серьезен, а Володе вдруг показалось, что он смотрит на него с большой укоризной, словно упрекает в чем-то.