Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна (полные книги .TXT) 📗
Тот фыркнул.
— Мило. Она в университете одним местом скамейку протирала, а я теперь виноват.
— По крайней мере, я осталась верна и истории в частности, и науке в целом.
Рогнеда мягко тронула ее за рукав:
— Верная, расскажи.
— И расскажу. Я вас тут всех на чистую воду выведу. — Даша развернулась к Рогнеде: — Слушай. В самом начале XII века жила в Полоцком княжестве прекрасная княжна...
При этих словах Оганесян как-то весь сморщился, словно отведал чего-то несвежего.
— ...была она прекрасна как ангел небесный, но при этом еще необыкновенно умна и образованна.
Тут уже и Полетаевы стали морщиться.
— Боже, какой слог...
Но Даша оставалась невозмутима.
— Когда родители решили выдать ее замуж, она сбежала в монастырь и... — Тут верный исторической науке сказитель запнулся. — Как же она туда сбежала, если потом его основала?
— Хороший вопрос.
Оганесян ненавидел себя за то, что собирался сделать, но истина для него была явно дороже.
— Рыжая, ты только книжек по истории не пиши. Да и вообще... Блин, какой баран тебе диплом выдал? — Он говорил быстро, словно боялся передумать. — Предслава, дочь Святослава Все-славича действительно была и умна, и красива, и очень образованна. Замуж она идти не хотела, а родители, памятуя горькую участь ее прабабки, тезки твоей и прародительницы, — он кивнул на Рогнеду, — сначала не возражали. Однако когда княжна сообщила, что хочет уйти в монастырь, попытались все же выдать ее замуж, но та сбежала к своей тетке Романии, настоятельнице женского монастыря, и приняла там постриг. При крещении Предслава была наречена именем Ефросиния.
Даша попыталась вставить свое веское слово:
— Я помню, ее житие отличалось тем, что в нем не говорилось о чудесах, исцелениях и пророчествах. Там говорится о ее подвижничестве и...
— Одна из основных заслуг Ефросинии Полоцкой состояла в том, что она создала уникальную библиотеку. Она сама, лично, переводила книги с иностранных языков, писала комментарии к научным и богословским трактатам, составляла литературные сборники. Кроме того, в числе ее великих деяний — открытие новых монастырей и школ, строительство соборов, создание уникальных произведений искусства. Кстати, игуменьей собственного монастыря она стала в семнадцать лет.
Тут все почему-то посмотрели на Дашу. Та непонимающе встрепенулась.
— Что? Что вы на меня так смотрите?
— Человек к семнадцати годам столько сделал! — произнес полковник.
— А я здесь при чем?
— В том-то и дело, что ни при чем. — Полетаев стал подниматься, пытаясь при этом сковырнуть с места и Оганесяна. — Ладно, профессор, заканчивай, нам надо...
Неожиданно вмешалась Рогнеда:
— Нет, я хочу дослушать. Если вам не интересно, можете идти.
Полетаев, скрипя зубами, сел.
— В двадцать два года Ефросиния волей обстоятельств оказалась правительницей Полоцкого княжества.
— Как это? — спросила Даша.
— Вот так и убил бы! — рыкнул на нее Иван. — Нет, я все-таки поставлю вопрос о лишении тебя диплома, неуч.
— Ты мне, мне рассказывай! — воскликнула Рогнеда.
— Полоцкие князья после смерти Владимира Мономаха перестали считаться с князьями киевскими. Тогда Мстислав Владимирович напал на Полоцк, потрепал его основательно и сослал детей и внуков полоцкого князя в Византию. Чтобы охолонули маленько. Но киевляне правили недолго. И десяти лет не прошло, как собралось полоцкое вече и призвало на княжеский престол младшего и единственного оставшегося в Полоцке брата Ефросинии — Василька. Тот был слишком юн, и потому власть в руки пришлось брать сестре, то бишь Ефросинии. Теперь понятно?
— Теперь — да. — Полетаев снова сделал попытку подняться. — Дальше уже не интересно, идемте.
— Рассказывай дальше, — снова попросила Рогнеда.
— Правила она долго и очень удачно, — продолжал Иван, — сделала для своей земли необыкновенно много.
Все опять посмотрели на Дашу. На этот раз она притворилась, будто не замечает направленных на нее укоризненных взглядов.
— И тут мы возвращаемся к тому, с чего разговор, собственно, и начался. Полоцкий крест — это всеправославная святыня, драгоценная реликвия вселенского христианства. Шестиконечная форма символизирует первобытный свет — шесть дней сотворения мира. Изображения на кресте иллюстрируют почти всю историю Нового завета и древней церкви. Задумала Ефросиния Полоцкая подарить такой шестиконечный напрестольный крест Спасскому собору. Были выделены гигантские по тем временам деньги — 140 гривен, сумма, равная налогу с небольшой области. Привезли кипарис, золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг. Из Византии доставили частицы святынь, которые должны были быть помещены в реликвию:
кровь Христа, древо животворящее, камень от гроба Пресвятой Богородицы, частицы мощей святого Дмитрия, великомученика Пантелеймона и иных угодников Божьих. Надо заметить, равного этому кресту по ценности даже в те времена ничего не было. Высекли на нем страшное проклятие тому, кто осмелится унести крест из монастыря, а уж тем боле продать его: «Пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто, и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он...» Ну и так далее, еще строки три всяческих страшных проклятий.
До середины XIII века крест хранился в Спасском соборе Ефросиньевского монастыря. Около 1263 года, когда Полоцк был включен в состав Великого княжества Литовского, смоленские войска, захватившие Полоцк, перенесли его в Смоленск, чтобы реликвия не досталась врагу. Только после взятия Смоленска в 1514 году Василий III перевез крест Ефросинии Полоцкой в Москву.
Во время Ливонской войны Иван Грозный вспомнил и о кресте, и о надписи на нем, что не должен тот покидать стен монастыря. Тогда повелел крест обновить и пообещал вернуть его на место, коли отвоюет у Великого княжества Литовского Полоцк. В 1563 году Полоцк был взят штурмом, и крест вернулся в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. Но поскольку продолжалась война с Польшей, посчитали разумным перенести реликвию в Софийский собор, похожий на крепость, где и прятали в нише, которую наглухо закладывали во время вражеских нашествий. В 1579 году Полоцк был захвачен Речью Посполитой, и крест находился во власти униатов вплоть до 1841 года, пока эту чертову унию не упразднили. Потом на радостях его провезли по городам России, после чего вернули в Спасский собор Ефросиньевского монастыря. С 1928 года его выставляли в Минске, затем отправили в Могилев, куда планировали перенести столицу Белоруссии, поместили ни много, ни мало в сейф Могилевского обкома или горкома партии, откуда в 1941 году он и пропал. Существует несколько версий его исчезновения. По одним — его вывезли фашисты, по другой...
— Как у вас здесь весело! — послышался голос с сильным прибалтийским акцентом.
— Матерь Божья, еще одна звезда на нашем небосклоне, — простонала Даша. — Да что за день сегодня такой...
Лия подтянула из-за соседнего стола еще один стул и втиснулась между Полетаевыми.
— Привет, меня Лия зовут.
Полетаев-младший едва кивнул:
— Очень приятно. Стас.
Полетаев-старший сидел молча.
— Приветствую вас, молодая дама, и рад, рад снова видеть. — Оганесян церемонно раскланялся. — Слушайте, а может, еще один стол придвинем? А то вкушать в тесноте...
Даша глянула на довольного Оганесяна так, что даже Рогнеда поежилась.
— Ты чего сюда приехал, вкушать или крест искать?
— Какой еще крест? — Лия вертела головой, пытаясь понять, на кого из мужчин в случае чего можно опереться.
— Тебя это в любом случае не касается!
— Как это не касается? А договоренность? Моя десятая часть...
— Так десятая часть наследства.
— А разве сокровища, которые вы здесь собираетесь искать, — не часть наследства?
— Интересно узнать, кто это предложил вам часть наследства и за что? — холодно поинтересовался Полетаев-старший.
