Убийство на Аппиевой дороге (ЛП) - Сейлор Стивен (книги .TXT, .FB2) 📗
Цицерон же продолжал.
- У Помпея свои идеи насчёт того, как навести порядок. Он появился в сенате с целой охапкой новых законов. Они, по его мнению, ускорят судопроизводство, покончат с волокитой и тем самым предотвратят недовольство и беспорядки. Он думает, будто закон и порядок – это побыстрее вынести приговор и привести его в исполнение, а всякие мелочи, вроде виновности и невиновности, Помпея не интересуют! Некоторые из его, с позволения сказать, реформ, просто смешны! Суд надлежит вершить без проволочек, говорит он. Теперь у оратора не будет времени на выстраивание неопровержимых аргументов – долой, некогда! Прежде и у защитника, и у обвинителя был целый день для произнесения речи в суде – долой, некогда! На обвинительную речь - два часа, на защитную – три! А если время истечёт, а адвокат ещё не закончит свою речь, ему, надо думать, силком рот заткнут! И свидетели! Свидетели будут выступать перед выступлением защиты и обвинения, а не после, как бывало всегда! Теперь свидетели будут в центре внимания суда, а речи обвинения и защиты – это так, дополнения к свидетельским показаниям! Помпей сам всегда был неважным оратором; ему не давалось искусство красноречия – вот он ему и не доверяет. Пытается лишить значимости. Это ещё понятно; но придавать первостепенное значения свидетельским показаниям – чистейшая глупость! Всякий здравомыслящий человек знает, что в большинстве случаев свидетель если не обманут или предубеждён, то подкуплен. К тому же свидетелей, дающих показания о репутации обвиняемого, больше не будет! Помпей запретил заслушивать свидетельства о репутации – и не важно, что за доброе имя обвиняемого готова поручиться половина сената! Судей можно назначать лишь из числа указанных Помпеем – он сам составил список. Вообразите только – судей назначают из списка, составленных кем-то одним, потому что в этом году у нас только один консул – да и тот не был избран гражданами, как положено!
Тирон предостерегающе положил руку ему на локоть, но Цицерон стряхнул её.
- Я знаю, что говорю. И я не пьян. Просто смертельно устал. Переезды всегда выматывали меня. Кроме того, Гордиан ценит искренность. Ты ведь ценишь искренность, Гордиан? Ах да, я и забыл. Ты же теперь человек Помпея, верно?
- Ты это о чём?
- Да ну же, надо быть слепым, чтобы не заметить всех этих дюжих молодцев, с некоторых пор охраняющих твой дом. Разве не Помпей их прислал?
- Может, и так, - сказал я, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Цицерона и в то же время радуясь, что Помпей сдержал слова и не оставил наши семьи без защиты. – Это ещё не значит, что я человек Помпея.
Цицерон моргнул.
- Чего я никогда не понимал, так это кому ты служишь. Кто тебя разберёт. Может, ты шпионишь за Помпеем – и при этом как-то убедил его дать охрану твоим близким.
- Ты говорил о реформах Помпея, - сказал я, желая вернуть разговор к прежней теме.
Цицерон расхохотался. Сколько же он успел выпить?
- Именно. О реформах. Знаешь, что мне понравилось больше всего? Блестящая идея Великого, как искоренить коррупцию. Обвинённый в получении взятки будет прощён, если сумеет изобличить двух других взяточников! Если так пойдёт, то скоро каждый будет указывать пальцем на соседа. И все вместе будут слишком заняты, чтобы заметить, как республика уплывает у нас из-под носа. Эти реформы – просто насмешка над законом. Но Помпей никогда не понимал закона. Он лишён уважения к закону, лишён начисто – точно так же, как и уважения к ораторскому искусству. Помпей почитает лишь учреждения, вроде сената – да и то лишь чисто отвлечённо. Абстрактно. Как дань традиции. А почитания к закону в нём нет ни на грош. Помпей не способен понять его красоты, сложности, совершенства. Он не видит, как закон охватывает нас всех, связывает воедино, подобно золотой нити. А Помпей прёт напролом, разрывая и стряхивая его, как паутину. У него вульгарное, прагматичное мышление автократа.
Он скривился и прижал ладонь к животу.
- Хвала богам, Целий в этом году трибун и не допустит никакого посягательства на гражданские свободы. Он так и сказал Помпею, что наложит вето на все его новые законы. Знаешь, что Помпей ответил? «Поступай, как считаешь нужным; а я буду действовать ради спасения республики». Почему бы ему не выхватить меч и не размахивать им перед Целием, если уж на то пошло? Дело, конечно же, закончится компромиссом. Как всегда. Мы уступим Помпею, иначе он заявит, что не получил необходимых полномочий для наведения порядка и потребует ещё больших – и до чего мы так дойдём? – Цицерон с хорошо разыгранной брезгливостью пожал плечами. – Однако ты что-то почти не ничего не рассказываешь о ваших злоключениях, Гордиан.
- Так ведь ты почти не спрашивал.
- Эти полтора месяца, должно быть, были для вас ужасны. Схватили, увезли неизвестно куда, продержали в яме… Кто мог решиться на такой чудовищный произвол?
- Я тоже много раз задавал себе этот вопрос. Чего-чего, а времени у меня хватало.
- Да уж, я думаю. И к какому выводу ты пришёл?
Действительно ли Цицерон глядел на меня с хитрым прищуром, или же это веки у него отяжелели от усталости и выпитого?
- Пока ни к какому.
- Узнаю своего старого друга Гордиана. Осторожничающего, собирающего доказательства по крохам избегающего любых утверждений, пока все доказательства не будут у него на руках. Из тебя вышел бы никуда не годный адвокат, Гордиан. Ты слишком основателен. У тебя и вправду ни малейшего представления, кто захватил вас и почему?
- Никаких. Наши похитители не дали нам ни малейшей зацепки, кто они и на кого работают. И почему они нас не убили, если уж на то пошло. Мы их и разглядеть-то толком не смогли.
- К счастью, вы сумели вырваться.
- Что верно, то верно. Но мне очень хочется узнать, кто обошёлся со мной и моим сыном, как со скотиной. Мы оба целы, невредимы и в добром здравии…
- На удивление в добром здравии, учитывая обстоятельства, - вставил Цицерон.
- Но это не их заслуга. Будь кто-то из нас ранен при нападении, или же заболей он в этой сырой яме…
Тирон заметно вздрогнул. Цицерон рассеянно кивнул
- Но я докопаюсь, кто за всем этим стоит. Пожалуй, для начала надо вернуться и разузнать, кто хозяин той развалюхи, где нас держали. Но сомневаюсь, чтобы сумели её найти. Ты сумеешь отыскать дорогу, Эко?
- Не уверен, папа. Мы слишком следили за тем, как бы нас никто не заметил, чтобы хорошенько запомнить незнакомую местность. А кроме того, это мало что нам даст. Заброшенная полуразвалившаяся конюшня посреди заброшенного поля может принадлежать кому угодно. Совсем не обязательно тем, кто нас там держал. А людей, что нас стерегли, скорее всего, давно уже и след простыл.
- И всё же поискать стоит. Правда, без охраны нам не обойтись. – И я вопросительно взглянул на Цицерона.
Цицерон смутился, но ненадолго.
- Я бы рад вам помочь, но у меня нет ни единого лишнего телохранителя. Думаю, что их и так слишком мало – сами видите, как опасны дороги в наши дни.
- А ты не мог бы отложить поездку на день или два? Ты и твои телохранители поможете нам найти конюшню и тех, кто держал нас в яме.
- Об этом не может быть и речи. Мне необходимо быть в Равенне по срочному делу.
- Ах, да. Ты говорил, что тебе нужно видеть Цезаря. Что у тебя за дело к нему? Конечно, если это секрет государственной важности…
- Это действительно важное дело, но никакого секрета тут нет. Всё из-за Марка Целия. Вот уж кому выпал хлопотливый год. Цезарь намерен добиваться консульства на следующих выборах; но это невозможно, пока он отсутствует в Риме; а вернуться в Рим он не может, пока является командующим. Теперь его сторонники в городе добились, чтобы для него было допущено исключение, позволяющее ему баллотироваться на выборах, не находясь в Риме. Разумеется, это означает создать неприятный прецедент; но уж если мы пошли на то, чтобы в этом году у нас был лишь один консул, то по утверждению сторонников Цезаря будет только справедливо дать Цезарю возможность добиваться консульства, находясь в Галлии. К тому же, это послужит поддержанию мира – я имею в виду, равновесия – между Великим и Цезарем. Так вот, Целий угрожает наложить вето на этот законопроект – точно так же, как и на реформы Помпея.
