Незавершенная месть. Среди безумия - Уинспир Жаклин (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
– Именно таким человеком был Стивен Оливер?
– Он был блестящим ученым, однако…
– Таким?
Профессор Гейл провел ладонями по лицу, затем потер подбородок. В этот момент он походил не на рассеянного профессора, а на человека, взвалившего на себя непомерно тяжелый груз.
– Если не возражаете, поговорим в моем кабинете, мисс Доббс. Только сначала нужно пройти полную процедуру дезинфекции. В женской раздевалке увидите коробку, куда нужно будет бросить комбинезон, колпак, перчатки и маску. Дальнейшие инструкции на стене. Встретимся в коридоре. Надеюсь, ваш Эркарт подольше задержится в столовой.
Мейси в точности выполнила все инструкции. Когда она вышла в коридор, Гейл уже ждал ее. Кабинет профессора располагался недалеко от первой лаборатории, и если в Оксфорде его стол был завален бумагами под самый потолок, то здесь, наоборот, лежало всего несколько папок. У стены стояли шкафы с навесными замками, помещение также запиралось на два ключа. Профессор пододвинул Мейси стул, включил электрический камин и уселся за свой стол напротив нее.
– Стивен Оливер еще до войны был любопытным образчиком. В Оксфорд он поступил семнадцати лет от роду. За всю мою преподавательскую карьеру я не встречал более блестящего студента. С другой стороны, ему не хватало, так сказать, навыков общения, хотя натура у него была отзывчивая.
– В чем проявлялся недостаток социальных навыков?
Гейл пожал плечами:
– Во всем, что касалось лабораторной деятельности, он был безупречен. Легко готовил курсовые работы, выступал с докладами перед студентами… Зато если его звали в паб пропустить по кружке пива, складывалось впечатление, что он попал туда впервые. Стивен испытывал трудности и в общении с женщинами. Учитель сказал бы про такого ученика: «Этот ребенок не умеет играть».
– То есть вы знали его в течение какого-то времени?
– Да, он был моим студентом. Позже он углубился в лабораторные исследования, и к тому времени, когда правительство привлекло всех нас к проблеме противодействия химическому оружию, которое применял противник, Стивен уже полностью состоялся как ученый муж.
– Расскажите, как он погиб.
– Это довольно… сложно.
– В каком смысле?
– На передовой у Стивена повредился рассудок. Видимо, ему было труднее, чем остальным, еще до отправки на линию фронта.
– Что вы имеете в виду?
– Грохот взрывов влиял на психику многих людей. Даже отдаленные раскаты, не говоря уже о звуках разрывающихся снарядов, нескончаемых «бух» и «бабах». Я пытался не допустить его отправки на передовую, однако… кругом царил хаос, мисс Доббс.
– Да, я знаю. – Мейси помолчала. – Значит, с фронта он вернулся не таким, как раньше.
– Ему поставили диагноз «невроз военного времени», сразу же отправили назад в Англию и упрятали в сумасшедший дом.
– А почему не в военный госпиталь, куда помещали солдат с нервным истощением?
– Строго говоря, он не был военным. Кроме того, как я уже сказал, вокруг был полный хаос. Он попал в психиатрическую лечебницу.
– У него была семья?
– Ах да, семья…
– Простите?
– Родители Стивена, отец и мать, пришли в ужас, увидев сына. Представьте себе молодого мужчину, у которого изо рта течет слюна и который не способен контролировать большинство физиологических функций. Он страдал тремором и очень болезненно реагировал на звуки.
Мейси кивнула:
– Понятно. Разве родители не пытались перевести сына в другое место? Его вообще выписали домой?
– Нет. Родители заявили, что не в силах взвалить на себя такое бремя. Оба всецело отдавались работе в сиротском приюте, только этим и жили.
Мейси осенила догадка:
– Они всем говорили, что их сын погиб, так? Стыдились его, считали унизительным тот факт, что их талантливый отпрыск превратился в трясущегося калеку?
– Да. – Профессор Гейл посмотрел в лицо Мейси. – Однако на какой-то период ему стало лучше.
– Насколько лучше?
– Настолько, что он снял квартиру в Оксфорде и вернулся к научной работе в университете. В сущности, режим шел Стивену на пользу. Постоянный распорядок дня, трудовая дисциплина ученого – все это помогало ему контролировать собственное поведение. Однако, насколько мне известно, с родителями он так и не общался.
– Что с ним произошло дальше?
– Случился рецидив. Мы перевезли его сюда, чтобы он продолжал работу. – Профессор вскинул ладонь. – Знаю, знаю, вы можете усомниться в целесообразности этого решения, и все-таки, не забывайте, Стивен был гениальным ученым. Мы создавали антидоты ко всем видам газов, используемых германской армией, а также анализировали новые разработки противника. Вдобавок мы трудились над созданием собственного химического оружия, начиная от ядов для уничтожения посевов в Германии и заканчивая веществами нервно-паралитического действия.
– И для него это оказалось слишком: болезнь вновь обострилась, – высказала догадку Мейси.
– Да. По зрелом размышлении этого стоило ожидать. Стивен ставил эксперимент на собаках и вдруг практически у нас на глазах превратился в совершеннейшего безумца. К счастью, рядом находился один из наших психиатров, который сумел взять ситуацию под контроль.
– Стивена опять поместили в психиатрическую лечебницу, верно?
– Откуда вы… Вы ведь знаете?
Мейси со вздохом встала и принялась мерить кабинет профессора шагами.
– Психиатром был доктор Энтони Лоуренс, так? Он забрал Стивена в одну из больниц, где работал сам.
– Вы правы.
Походив туда-сюда, Мейси остановилась у стола.
– Если не ошибаюсь, Стивен Оливер опять поправился.
– Да.
– И вы нуждались в нем, поэтому он снова вернулся к работе. До следующего срыва.
Гейл кивнул:
– Бедняга, он и по сей день в сумасшедшем доме.
Мейси отрицательно покачала головой:
– Напротив, я полагаю, его выписали год, самое позднее полгода назад.
Профессор Гейл подпер ладонями подбородок.
– Значит, это Стивен. Жуткий яд, от которого только что умер пес, – дело рук Стивена.
– Не могу утверждать наверняка, однако думаю, так и есть.
Дверь без стука распахнулась настежь.
– Простите, что прерываю совещание ученых умов, вы мне нужны. – Эркарт показал на Мейси.
Она протянула ладонь Гейлу для рукопожатия.
– Спасибо, профессор. – Мейси двинулась вслед за Эркартом, но у двери обернулась: – Вы подозревали его еще до того, как вам привезли образец. Почему же вы ничего не сказали?
– Я… не хотел в это верить. Я знал, что с ним не все в порядке, но… Понимаете, по работе мне часто приходится общаться с натурами, гм, эксцентричными… Кроме того, он блестящий ученый…
– И крайне опасный преступник.
Мейси вышла в коридор, а Эркарт, не слышавший ее разговора с профессором, заглянул в кабинет и уведомил Гейла, что свяжется с ним утром – «узнать, как движется дело». Персоналу Малберри-Пойнт было приказано работать круглосуточно.
– Что случилось? – осведомилась Мейси, еле поспевая за Эркартом к ожидавшему их «Вулсли».
– Только что позвонил Робби. Надо отдать ему должное за этот благородный поступок, обычно он не столь любезен с нашим отделом. Должно быть, его информаторы сообщили, что мы здесь, мисс Доббс. В общем, премьер-министр получил очередное письмо, и на этот раз неприятности грозят большие.
– Что написал отравитель?
– Что кого-то ждет веселенький Новый год, или что-то в этом роде. Ваш босс опустил подробности.
– Он не мой босс. – Мейси заняла место сзади.
– Не важно, мы все равно к нему едем. Можете пересесть в вашу игрушечную машинку и следовать за нами в Скотленд-Ярд.
«Вулсли» тронулся. Когда они миновали пропускной пункт, Мейси задумалась, не сообщить ли Эркарту, что знает имя автора писем. Она уже собралась похлопать его по плечу, но отдернула руку. Что-то ее останавливало. Стивен Оливер подходил на роль отравителя по всем статьям, и все же внутренний голос советовал Мейси не торопиться, не раскрывать карты.
