Кровавое дело - де Монтепен Ксавье (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Женщина круто обернулась и готовилась раскрыть рот, чтобы отчитать как следует неловкого юношу, как вдруг вместо готового крика «дурак» у нее вырвалось радостно: «Рене!»
— Софи! — крикнул в то же время Рене.
Сестра Оскара Риго остановилась.
— Откуда вас Бог несет? — с удивлением спросила она.
— Да вот, как видите, из этого дома, где я никак не мог найти то, что мне нужно.
— Что же вы ищете целых пять дней? Ведь уже пять дней прошло, как вы меня не удостаиваете своим посещением.
— У меня были очень важные и серьезные дела, моя дорогая Софи.
Софи посмотрела на Анжель Бернье и Леона, ответила легким кивком на почтительный поклон последнего и сухим тоном проговорила:
— И чудесно! Я оставлю вас предаваться вашим важным занятиям.
Она отправилась дальше.
Вдруг в уме Рене промелькнула внезапная мысль, и он снова окликнул Софи.
— Что вам нужно?
— Не знаете ли вы кого-нибудь на этой улице?
— Я знаю здесь моего брата и в настоящее время сильно о нем беспокоюсь, потому что его со вчерашнего вечера не было дома. То есть его еще не было тогда, когда я сегодня утром посылала к нему Мариетту. Теперь он, может быть, вернулся. Впрочем, я увижу все это, когда навещу мою бедную больную.
— Вашу бедную больную? — повторил Рене, встрепенувшись.
— Да, мой милый.
— Она ваша родственница?
— Нет, нет, это целая история, или, лучше сказать, роман, настоящий роман. Представьте себе, что дело идет об одной молоденькой девушке, которую я и мой брат спасли и взяли к себе.
Анжель и Леон разом вздрогнули.
— Молоденькая девушка? — переспросила дрожащим голосом Анжель, сердце которой, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
— Да, сударыня, прелестный, несчастный ребенок. Ее хотели убить какие-то злодеи.
— Боже мой, Боже мой! — воскликнула Анжель. — О, если бы это была… Если бы я смела надеяться! Сударыня, ради самого Бога, скажите мне, как ее зовут?
Софи Риго бросила на Рене вопросительный взгляд.
— Вы можете ответить этой даме, милая Софи!
— Ваша имя, сударыня?
Анжель хотела ответить, но Рене прервал ее:
— Ваш брат был замешан в дело этой дамы по поводу убийства на Лионской железной дороге.
— Значит, вы madame Бернье? — с удивлением спросила Софи.
— А вы сестра Оскара Риго? — проговорила не менее удивленная Анжель.
— О, сударыня, — с живостью заговорила Софи, крепко пожимая руки Анжель, — благодарите моего брата, благословляйте его! Ведь это он спас вашу дочь!
— Он спас мою дочь!
— Не будь Оскара, ее бы уже не было на свете пять дней назад.
— И она теперь у него?
— Да, сударыня, и туда-то я и наведываюсь — ухаживать за нею.
Леон повторял:
— Я был уверен, уверен, что Эмма-Роза не умерла!
— О, милая, милая, как я счастлива благодаря вам! Как отплачу вам за все то, что вы для меня сделали? Ведите меня как можно скорее к дочери, умоляю вас!
Они отправились вперед.
— Что, она больна? Очень больна? — спрашивала по дороге Анжель.
— Да, больна! Но радость увидеть вас будет для нее лучшим лекарством и ускорит ее выздоровление.
— Услышь вас Господь!
— Вот здесь, — сказала Софи, указывая на один из домов. Анжель пошатнулась. Она не могла стоять на ногах от сильного волнения.
— Будьте мужественны, сударыня! — ободряла ее Софи.
— В горе у меня всегда хватало мужества, — ответила Анжель, — но в радости у меня его нет.
Когда Эмма-Роза проснулась, ей показалось, что вся комната погружена в глубокий мрак.
— Еще день не наступил, — проговорила она. — Попробую уснуть снова. Может быть, это успокоит ужасную головную боль.
И она снова положила на подушку свою головку, всеми силами призывая сон. Но сон не являлся.
Время тянулось мучительно долго, как вдруг забили маленькие часы, стоявшие на камине.
Она прислушалась: часы пробили девять.
— Девять часов! — воскликнула Эмма-Роза и разом села на кровати. — В девять часов, даже в это время года, уже давно должно быть светло.
Она протерла глаза. Глубокий мрак по-прежнему царил вокруг.
Дрожь пробежала по телу девушки, а в уме промелькнула ужасная мысль.
— Нет, — говорила она, стараясь отогнать от себя эту мысль, — нет, это невозможно! Болезнь не могла продвинуться так быстро! О, я хочу увидеть!… Хочу убедиться!
Левой рукой она стала шарить по ночному столику, отыскивая маленькую фарфоровую спичечницу. Она взяла одну спичку и чиркнула ею о стенку.
Спичка затрещала, и распространившийся по комнате сильный запах серы заставил закашляться Эмму-Розу.
Спичка явно зажглась, но бедная девушка не видела, как мелькнул огонь. Она ощутила сперва жар, потом ей обожгло пальцы.
Она бросила спичку, которая упала на пол и потухла.
Обезумев от ужаса, несчастная девушка соскочила с постели и, вытянув руки, принялась ощупью отыскивать окно, которое вскоре и нашла.
Как раз в эту минуту Анжель из окна квартиры Леона Леройе отчаянно кричала:
— Моя дочь! Моя дочь! Моя дочь!
Эмма-Роза, находясь в глубине комнаты, ничего не слышала, но, желая сделать последнюю попытку, подошла к окну и подняла занавес, надеясь, что мрак, царивший вокруг, разом рассеется.
Анжель снова увидела свою дочь, и в то же время ее увидели Рене и Леон, до тех пор приписывавшие видение Анжель галлюцинации.
— Да, я ослепла, окончательно ослепла! — воскликнула несчастная девушка, отходя от окна. — Прощай, жизнь! Смерть зовет меня!
С этими словами она упала на колени.
— Мама, дорогая, — рыдала она, поднимая руки к небу, — я иду туда… Прости меня, мама, как простит Господь… У меня нет ни силы, ни мужества продолжать жить без тебя. В сердце у меня были только две любви, две привязанности — ты и Леон. Я лишена вас обоих… К чему же влачить это невыносимое существование? Я одна в мире, я слепа. Сойдя в могилу, я только сменю один мрак на другой и одно одиночество на другое.
Она стояла на коленях и долго и горячо молилась.
— Тебе, мама, и Леону моя последняя мысль и мое последнее прости, — шептала она и молилась, прося Бога простить совершаемый ею грех, заклиная Его принять ее грешную душу и присоединяя к молитве имена матери и Леона.
Вдруг она встала с колен.
— Теперь я тверда, — сказала она, — я могу идти. По всей вероятности, я найду дорогу до реки, а если заблужусь, то, конечно, первый встречный не откажется указать мне путь и даже довести бедную слепую!
Бедняжечка обошла комнату, как вдруг услышала, что отворяется наружная дверь. Вслед за этим до нее донеслись голоса и шум приближающихся шагов.
Она в испуге отшатнулась, недоумевая.
Дверь отворилась, и на пороге показалась Анжель, а за нею — Софи и молодые люди.
— Дитя мое! — воскликнула Анжель. — Это я! Твоя мать!
— Слава Богу, — говорил в то же время Леон, — наконец-то мы вас снова нашли!
Эмма-Роза громко вскрикнула. Она не видела лиц, но зато сразу узнала голоса.
— Мама… мама… — говорила она, протягивая руки.
Анжель бросилась в комнату. Она видела, что девушка простирала к ней руки, но, вместо того чтобы схватить ее в объятия и крепко прижать к груди, отступила назад с болезненным стоном.
— Боже! — в ужасе воскликнула несчастная мать. — Ослепла! Ослепла!
— Мама, мама… — снова залепетала Эмма-Роза и, потрясенная, без чувств упала на руки Леона.
— Скорее, — обратился последний к Рене, — поезжай к барону де Родилю и следователю де Жеврэ и привези их сюда.
— Следователя де Жеврэ! — повторила Софи.
— Ну да, конечно!
— Его! Сюда!
— Да вам-то что? Сюда приедет не человек, а представитель закона.
Он бережно уложил бесчувственную Эмму-Розу на единственное кресло в комнате и бросился вон.
Через пять минут он был на улице Бонапарт. Быстро взбежав по лестнице, он позвонил у дверей барона.
