Расплата кровью - Джордж Элизабет (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
– Чего такого? – повторил он, ни на миг не поверив этому небрежному тону. – Ты оставила это в библиотеке, вот чего такого!
Мэри Агнес вырвала у него листок и сунула в кармашек фартука.
– Вот спасибо, что принес, дружок, – сказала она.
Ее спокойствие выводило из себя.
– И ты мне так ничего и не объяснишь?
– Я тренировалась, Гоуван.
– Тренировалась? – Молодая горячая кровь прямо-таки закипела от этих слов. – Это еще зачем? Чтобы черкать «Джереми Айронс»? Всю бумажку исчеркала. Он, между прочим, женат!
Мэри Агнес побледнела.
– Женат? – Она поставила одно блюдце на другое. Фарфор противно клацнул.
Гоуван тут же пожалел о непроизвольно вырвавшихся словах. Он понятия не имел, женат ли Джереми Айронс, но одна мысль о том, что Мэри Агнес грезит по ночам об этом актере, в то время как он в соседней комнате, весь обливаясь потом, мечтает прикоснуться губами к ее губам, доводила Гоувана до отчаяния. Это было не по-божески. Это было несправедливо. Она непременно должна получить по заслугам.
Но, увидев, как задрожали ее губы, он отругал себя за подобную глупость. Если он будет нести всякую чушь, она возненавидит его, а не Джереми Айронса. А он этого просто не переживет.
– Ну, Мэри, это еще не точно. Точно я ничего сказать не могу, – признался Гоуван.
Мэри Агнес фыркнула, собрала фарфор и вернулась в кухню. Гоуван не отступал от нее ни на шаг, как щенок. Она расставила чайники по подносам и принялась насыпать в них чай, потом расправила салфетки и стала раскладывать серебряные ложки, демонстративно игнорируя молодого человека. Жестоко наказанный, Гоуван подыскивал, что бы такое сказать, чтобы вернуть ее расположение. Он смотрел, как она подалась вперед, чтобы взять молоко и сахар. Под напором ее полной груди мягкая шерстяная ткань платья натянулась.
У Гоувана пересохло во рту.
– А я тебе рассказывал, как плавал на остров Гробницы?
Не самое вдохновляющее начало для беседы. Остров Гробницы был густо поросшим деревьями холмом посреди озера Лох-Ахиемор. Увенчанный любопытным сооружением, которое издалека казалось искусственной руиной в викторианском стиле, он был местом последнего упокоения Филипа Джеррарда, недавно ушедшего в мир иной мужа нынешней владелицы Уэстербрэ. Такому парню, как Гоуван, сызмальства привыкшему к физическим нагрузкам, конечно же, ничего не стоило туда сплавать. Едва ли и Мэри Агнес, которая, вероятно, и сама могла бы запросто проделать то же самое, сочла бы это великим подвигом. Поэтому он начал срочно придумывать, чем бы приукрасить свой рассказ.
– А ты ничего не слыхала про этот остров, Мэри?
Мэри Агнес пожала плечами, ставя чашки на блюдца. Но ее лучистые глаза метнули короткий взгляд в его сторону, этого Гоувану оказалось достаточно, чтобы ощутить прилив вдохновения.
– Не слыхала? Ну, Мэри, все в деревне знают – в полнолуние миссис Франческа Джеррард стоит вся голая у окна в своей спальне и зовет, значит, мистера Филипа, чтобы он пришел к ней. С острова Гробницы. Где его похоронили.
Теперь он точно привлек внимание Мэри Агнес. Забыв о подносах, она прислонилась к столу и сложила руки на груди, приготовившись слушать дальше.
– Ни словечку не верю, – предупредила она. Но тон ее голоса говорил о другом, как и лукавая улыбка.
– Да я тоже не верил, лапуля. Ну так вот, в последнее полнолуние я поплыл туда на лодке сам. – Гоуван с опаской ждал ее реакции. Но улыбка ее стала шире. Глаза еще больше заискрились. Воодушевленный, он продолжал: – Миссис Джеррард – какой это был вид, Мэри! Голая, в окне! Руки протягивает! И сиськи ейные свисают прям до пояса! Вот ужас! – Он театрально передернулся. – Так что мне-то ясно, чего мистер Филип так спокойненько лежит! – Гоуван бросил тоскующий взгляд на прелести Мэри Агнес. – Потому как это чистая правда, что при виде красивой женской груди мужчина нипочем не останется спокойным.
Мэри Агнес проигнорировала более чем прозрачный намек и вернулась к своим чайным подносам, отмахнувшись от его попытки продолжить рассказ:
– Шел бы ты работать, Гоуван. Ты вроде должен был утром заняться бойлером? Этой ночью он все чихал, как моя бабуля.
От столь прохладной реакции у Гоувана упало сердце. Рассказ о миссис Джеррард наверняка должен был поразить воображение Мэри Агнес, так что она могла даже, например, попросить отвезти ее на остров в следующее полнолуние. Сгорбившись, он поплелся в судомойню, где покряхтывал бойлер.
Однако Мэри Агнес, словно сжалившись над ним, заговорила снова:
– Но даже если б миссис Джеррард и хотела, мистер Филип не вернулся б к ней, дружок.
Гоуван замер на полпути.
– Почему?
– «И чтобы тело мое не лежало в этой проклятой земле Уэстербрэ», – язвительно процитировала Мэри Агнес. – Так говорится в завещании мистера Филипа Джеррарда. Миссис Джеррард сама мне это сказала. Так что, если твоя история верная, она может хоть вечность простоять у окна, если надеется воротить его таким манером. Не будет же он ходить по воде, как Иисус. Даже ради сисек, вот так-то, Гоуван Килбрайд.
Завершив свою речь сдержанным смешком, она пошла за чайником. И когда вернулась к столу, чтобы налить воду, прошла так близко от Гоувана, что вся его кровь забурлила снова.
Всего нужно было разнести десять подносов с утренним чаем, включая хозяйкин. Мэри Агнес была преисполнена решимости проделать это не споткнувшись, не разлив ни капли и не смутившись, если вдруг застанет кого-нибудь за одеванием. Или за чем похуже.
Она много раз репетировала свой первый выход в качестве гостиничной прислуги. «Утро доброе. Чудный денек», – и быстро пройти к столу и поставить чайный поднос, стараясь не смотреть на кровать.
«На всякий случай», – смеялся Гоуван.
Она прошла через буфетную, через столовую с задернутыми шторами и вышла в обширный холл Уэстербрэ. Ни на лестнице в его дальнем конце, ни в самом холле ковров не было. А обитые дубовыми панелями стены были в пятнах копоти. С потолка свисала люстра восемнадцатого века, в ее подвесках отражался, преломляясь, мягкий свет лампы, которую Гоуван всегда включал ранним утром кнопкой на стойке портье. Пахло масляной краской, чуть меньше – древесными опилками и совсем еле-еле – скипидаром – миссис Джеррард не щадила сил на ремонт и превращение своего старого дома в гостиницу.
Но, заглушая все эти ароматы, в воздухе витал более специфический запах – результат внезапной и необъяснимой вспышки страстей, ознаменовавшей собой прошлый вечер. Гоуван только что вошел тогда в огромный холл, неся поднос со стаканами и пятью ликерными бутылками, чтобы обслужить постояльцев, как вдруг из маленькой гостиной буквально вылетела миссис Джеррард, рыдая как ребенок. Ничего не видя перед собой, она столкнулась с Гоуваном, в результате чего он оказался на полу посреди груды осколков уотерфордского хрусталя и ликерной лужи глубиной в четверть дюйма, протянувшейся от дверей гостиной до стойки портье под лестницей. Гоувану понадобился почти час, чтобы ликвидировать весь этот разгром. Он ловко орудовал веником и совком, картинно поругиваясь каждый раз, когда мимо проходила Мэри Агнес, – и все это время туда-сюда, топоча, сновали люди, а на лестнице и в коридорах звучали взволнованные голоса.
Мэри Агнес так толком и не поняла, чем был вызван этот бурный всплеск эмоций. Она только знала, что компания актеров отправилась в гостиную вместе с миссис Джеррард, чтобы прочитать сценарий, но не прошло и пятнадцати минут, как там началась шумная ссора, завершившаяся сокрушением антикварной горки, не говоря уже о катастрофе с ликерами и хрусталем.
Мэри Агнес прошла через холл до лестницы, осторожно поднялась по ней, стараясь не грохотать каблуками по голому дереву. Комплект ключей от дома внушительно постукивал по правому бедру, придавая ей уверенности.
«Сначала негромко постучи, – наставляла ее миссис Джеррард. – Если никто не ответит, открой дверь – воспользуйся своим ключом, если придется – и поставь поднос на стол. Раздвинь шторы и скажи: какой прекрасный день!»
