Шерлок Холмс в России (Антология русской шерлокианы первой половины XX века. Том 1) - Шерман Александр
Общими усилиями мы перенесли Нину Александровну на кровать в спальню. В это время жена Терентия, которая также живет у нас и помогает ему на кухне, вместе с казачком, который куда-то отлучился и только в этот момент вернулся в кухню, побежали за доктором. По дороге она сообщила о происшедшем постовому городовому.
К счастью, доктор, который живет в двух шагах — по другой стороне Каменноостровского, — оказался дома и прибежал уже через пять минут. Он мог лишь констатировать смерть отца (голос графа дрогнул). Нина Александровна, по-видимому, между жизнью и смертью.
Затем приехал Сергей Лукич, явилась полиция и все эти господа, которых вы видели. Вот и все, что я могу вам рассказать.
— Если не ошибаюсь, — быстро спросил Воронин, который, как и Введенский, все время делал в своем блокноте заметки, — вы упомянули имя вашего лакея Ганнибала. Где же он теперь?
— Я не знаю, — ответил граф. — Ганнибала отец привез из кругосветного путешествия, которое он совершил лет десять тому назад. Это человек идеальной честности, к тому же преданный моему отцу, как собака. Повар говорит, что приблизительно в половине первого часа он отправился прибирать комнаты и с того времени не возвращался на кухню. Но когда я вошел в комнаты в два часа, его там не было. Куда он девался, я не знаю, но до сих пор его еще нет.
— Вы говорите, Ганнибал — негр, — подхватил Сашка. — Стало быть, на него не могут не обращать внимания на улице и, если бы он вышел через подъезд на улицу, его бы неминуемо заметили.
— Конечно, — согласился граф.
— Постовой городовой, который стоял недалеко от дома с девяти часов утра, — отозвался маркиз де Варенн, — говорит, что Ганнибал не выходил на улицу ни разу…
— Вы его подробно расспрашивали о преступлении? — быстро спросил Воронин.
— Нет, я спросил его об этом случайно, к слову, — спокойно ответил маркиз.
— Какая удачная случайность! — воскликнул Воронин, и ироническая улыбка вокруг его губ обрисовалась яснее.
— Впрочем, мы, профессионалы, знаем, как много преступлений было раскрыто благодаря случайности.
— А как вы полагаете, граф, — вмешался в разговор Введенский, — каким путем преступник или преступники проникли в комнаты и с какою целью совершено преступление?
— Вы мне задаете очень трудный вопрос, — ответил граф.
— Обыкновенно дверь на террасу бывает утром заперта, точно так, как и окна. С улицы преступник войти не мог. Была ли дверь на террасу плохо закрыта, или ее просто забыли запереть, но факт тот, что, как я хорошо заметил, в момент обнаружения преступления дверь в сад была открыта. Я полагаю — это путь, которым злодей проник в дом…
— Если он имел надобность проникать в дом, — добавил Воронин.
— Как же иначе? — спросил граф. — Что же касается цели преступления, то она мне совершенно понятна. Преступники, очевидно, рассчитывали овладеть нашими фамильными драгоценностями. Шкаф в кабинете, в котором они хранятся, как вы сами видели, взломан. К счастью, злодеи не могли вскрыть стальной огнеупорной шкатулки, которая и спасла наши бриллианты.
— Эта шкатулка тяжела? — спросил Введенский.
— Да, довольно тяжела, — ответил граф. — Она весит около двух пудов.
— Почему же, в таком случае, они не унесли ее с собой? — вопросительно воскликнул Введенский. — Ведь двухпудовую шкатулку унести очень легко.
— Вероятно, вор искал чего-то другого, — проговорил маркиз де Варенн.
— Чего же другого? — рассмеялся Саша. — Имея в руках шкатулку с фамильными драгоценностями, вор искал бы чего-нибудь другого… Я склонен думать, что вора кто-то спугнул во время его работы, и он сбежал, бросив шкатулку в испуге, а может быть, просто затем, чтобы не затруднять себе бегства.
— Кто же мог спугнуть? — спросил де Варенн.
— Мы забираемся слишком далеко в область предположений, — прервал его Воронин.
В этот момента Сашка поднялся и неожиданно произнес:
— Я пройду на минутку в сад.
— Поискать следов? — спросил Воронин. — Напрасно. Я уже смотрел, — абсолютно ничего. Асфальт и трава — судите сами; кроме того, ведь ночью прошла гроза; там мог бы пройти и слон, не оставив ни малейшего знака своей тоненькой ножкой.
Граф поднялся с своего места и спросил:
— Сергей Лукич, я вам больше не нужен? В таком случае, я вас покину и пройду к Нине Александровне. Если вам что-нибудь понадобится — будьте, пожалуйста, как у себя дома.
— Я ухожу с тобой, — сказал де Варенн и, сделав общий поклон, вышел вместе с графом.
Мы поднялись в свою очередь.
— Надо прежде всего разыскать Ганнибала, — сказал я, желая услышать мнение Воронина.
— Да, сам он не вернется, — уверенно ответил Сашка.
— Поживем — увидим, — медленно проговорил Воронин — и мы втроем вышли на улицу.
Городовой, которого по просьбе графа Николая Дмитриевича дали ему, как охрану, запер за нами дверь. Мы сели на извозчика, Воронин пошел пешком.
Было жарко, почти душно. Сашка задумался и молчал. Я перебирал в уме все виденное и старался нарисовать себе картину преступления.
— Тут, пожалуй, в конце концов и Воронин «сядет»! — подумал я вслух.
— «Сядет»! — подтвердил Сашка.
На следующий день, рано утром, меня разбудил возглас Сашки.
— Ишь, развалился, лодырь! Вставай, если хочешь ехать со мной на Каменноостровский.
— Зачем? — полюбопытствовал я.
— Ну, ну, не спрашивай! — рассердился Сашка. — Поеду осмотреть сад виллы графа В. Д. А ты, любопытная баба, мне поможешь.
Я не стал ждать, пока Сашка повторит свое приглашение, и через двадцать минут мы уже ехали по вчерашнему пути.
Мы вышли из экипажа, несколько не доезжая виллы графа В. Д., и приблизились к ней пешком. Окна обоих этажей, отражая яркий солнечный свет, так и сияли на красных, красиво отделанных рустами стенах, и весь изящный особняк, казалось, улыбался добродушною, ясною улыбкою, точно радовался этому прелестному майскому утру, позабыв о вчерашней драме.
Введенский долго и внимательно стал рассматривать высокую стильную решетку, отделявшую от улицы примыкавший к дому сад. Потом он быстро пошел далее по Каменноостровскому, молча увлекая меня за собой.
Так мы дошли до моста через Карповку. Введенский свернул в сторону. Идя по берегу речки, мы вскоре увидели решетку такого же рисунка. Очевидно, это была противоположная Каменноостровскому сторона сада. Посередине решетки находились ворота, за которыми виднелась какая-то будка; должно быть, в ней жил сторож или садовник.
Мои предположения скоро подтвердились. Сашка, внимательно осмотрев и эту часть ограды, подошел к калитке и дернул за ручку. Калитка была заперта.
На стук вышел из будки широкоплечий человек среднего роста, с короткой шеей, которая, казалось, не позволяла ему поднять вверх голову, и, подойдя к калитке, спросил:
— Вам чего надобно?
— Мы хотели бы осмотреть сад, — ответил Введенский.
— Сад осматривать не разрешается, — резко ответил неприветливый субъект.
— Вы садовник? — не смущаясь, продолжал Сашка. — Садовник? Ну и отлично. Вас-то мне и надо. Я думаю, вы не откажетесь показать нам сад. Вам от этого ничего, кроме прибыли, не будет (тут Сашка вынул из кармана и стал равнодушно вертеть в руках полуимпериал), а мне надо описать сад графа В. Д. в газете.
При виде золотого, взгляд угрюмого Цербера смягчился. Немного поколебавшись, он вытащил из кармана ключ и открыл калитку. Мы с Введенским вошли, а садовник поплелся за нами, не отставая ни на шаг.
Мы обошли весь сад кругом. От берега Карповки и от Каменноостровского он отделялся, как уже было сказано, высокой железной решеткой, покрытой тонкими ветвями вьющихся растений, перелезть через которую можно было разве лишь с помощью очень длинной лестницы. С двух других сторон сад ограничивали сплошные стены, на гребне которых, в свою очередь, была устроена еще деревянная стенка, очевидно, с целью закрыть внутренность сада от любопытных взглядов из окон соседних домов. Посередине возвышалась красивая беседка в китайском стиле, в окна которой были вставлены разноцветные стекла.
