Печальный кипарис - Кристи Агата (книги .txt) 📗
Мэри ответила резковато:
— Меня вполне устроит работа в больнице!
— Ну, а еще больше тебя бы устроило вообще ничего не делать, не так ли? Тебе бы только задирать нос да щеголять новыми замашками. Тоже мне, леди! Лентяйка ты, и больше ничего.
У Мэри от обиды выступили на глазах слезы:
— Это не правда, папа! Ты не имеешь права так говорить.
Хопкинс вмешалась с подчеркнутым добродушием:
— Ну, ну, это все от неважного самочувствия. Вы же на самом деле так не думаете, Джеррард. Мэри хорошая девушка и хорошая дочь.
Старик взглянул на девушку чуть ли не с откровенной злобой.
— Она мне не дочь теперь — со своим французским, и своей историей, и черт знает с чем еще! Тьфу.
Он повернулся и вновь вошел в сторожку. У Мэри в глазах стояли слезы.
— Видите, как с ним трудно? Никогда он по-настоящему не любил меня, даже когда я была маленькой. Только мама всегда заступалась за меня.
Но медсестра торопилась на обход и поспешила расстаться с Мэри, бросив той на прощание несколько добрых, но ничего не значащих слов. Девушка осталась одна, чувствуя, что на душе у нее «тало еще тяжелее.
Глава вторая
Миссис Уэлман лежала на старательно взбитых подушках. Глаза — еще почти такие же глубокие и синие, как у ее племянницы Элинор, — были устремлены в потолок. Это была крупная, полная женщина с красивым, пожалуй, несколько хищным профилем. Лицо ее отличалось выражением гордости и решительности.
Взгляд больной поблуждал по комнате и остановился на фигуре у окна. Он приобрел мягкое, почти нежное выражение. После долгого молчания она позвала:
— Мэри…
Девушка быстро обернулась.
— О, вы не спите, миссис Уэлман!
— Я давно уже не сплю. Я думаю… о многом. О тебе, например. Ты очень добра ко мне, и я тебя полюбила.
— Ах, миссис Уэлман, это вы столько сделали для меня! Не знаю, что бы со мной было без вас. Вы дали мне все.
— Не знаю, не знаю…
Больная беспокойно зашевелилась. Ее правая рука задергалась, в то время как левая оставалась неподвижной и безжизненной?
— Всегда стараешься сделать как лучше, но так трудно сообразить, что именно лучше. Всю жизнь я была слишком уверена в себе…
— Нет, нет, — вставила Мэри.
— Я убеждена, что вы всегда поступали хорошо и правильно.
— Ты не знаешь, девочка… У меня есть большой недостаток, Мэри: я горда. Это может обернуться злом. У всех в нашей семье была эта сатанинская гордость, у Элинор она тоже есть.
Мэри быстро сказала, стараясь отвлечь больную от ее мыслей:
— Вам будет приятно увидеть мисс Элинор и мистера Родерика. Это подбодрит вас. Они уже давно здесь не были.
Миссис Уэлман улыбнулась.
— Они хорошие, очень хорошие дети. И оба любят меня. Я знаю, стоит мне только позвать, и они мгновенно приедут. Но мне не хочется злоупотреблять этим. Они молоды и счастливы — вся жизнь перед ними. Ни к чему им так рано видеть медленное умирание и мучения… Я всегда надеялась, что они поженятся, но ни разу не заговорила об этом. Молодые люди так своенравны. Это, пожалуй, только оттолкнуло бы их друг от друга. Еще когда они были детьми, мне казалось, что Элинор неравнодушна к Родди. Но вот в нем я вовсе не била уверена. Он странное существо. Генри был таким же — сдержанным и застенчивым.
Она замолчала, думая о покойном муже.
— Как давно это было… Мы прожили вместе всего пять лет, когда он умер. Мы, конечно, были счастливы, но сейчас даже это счастье кажется каким-то нереальным…
— Вы, должно быть, чувствовали себя очень одинокой — потом? — нерешительно спросила Мэри.
— Потом? О да, страшно одинокой… Мне было двадцать шесть лет, а сейчас уже за шестьдесят. Столько времени прошло! А теперь еще и это…
— Вы имеете в виду вашу болезнь?
— Да. Я всегда боялась именно удара, паралича. Тебя умывают и кормят, словно грудного младенца: до чего же это противно и унизительно! Беспомощность — вот что меня больше всего бесит. Эта О’Брайен — добродушное существо и не сердится, когда я на нее фыркаю. Но все равно мне гораздо приятнее видеть здесь тебя, Мэри.
— Правда?
— Девушка вспыхнула от удовольствия.
— Я… я так рада, миссис Уэлман.
Лаура Уэлман устремила на нее проницательный взгляд.
— Ты беспокоишься о будущем, не так ли? Предоставь это мне, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы у тебя были свои средства и ты могла бы приобрести профессию. Но наберись еще чуточку терпения, для меня так важно видеть тебя здесь.
— О, миссис Уэлман, разумеется, разумеется… Я ни за что не брошу вас. Если я вам нужна…
— Ты мне очень нужна.
— Голос старой леди был необычайно глубоким и звучным.
— Ты для меня все равно что дочь, Мэри. На моих глазах ты превратилась здесь, в Хантербери, из смешной, неуклюжей малышки в прелестную девушку. Я горжусь тобою, дитя мое. Надеюсь только, я сделала для тебя лучшее из того, что могла.
Мэри заговорила быстро и несколько несвязно:
— Если вы думаете, что я недовольна теперь, когда благодаря вам получила воспитание, ну… неподходящее для таких, как я, что мне, как говорит отец, не к лицу такие барские замашки, то это не так. Я вам страшно благодарна. А начать зарабатывать я хочу для того, чтобы не думали, будто я присосалась к вам ради денег…
Лаура Уэлман прервала девушку неожиданно резким и властным тоном:
— Вот, значит, что Джеррард вбивает тебе в голову? Не обращай внимания на своего отца, Мэри. Не может быть и речи о том, что ты «присосалась» ко мне. Я прошу тебя остаться здесь еще недолго только ради меня. Скоро все будет кончено.
— О нет, миссис Уэлман! Доктор Лорд говорит, что вы можете прожить еще годы и годы
— Спасибо, не хочу! Я как раз на днях говорила ему, что в приличном цивилизованном государстве должен быть способ помочь человеку безболезненно уйти из жизни, если он сам того желает. «И не будь вы трусом, доктор, — сказала я ему, — вы бы сделали это и сейчас».
— О, и что же он ответил? — в ужасе спросила Мэри.
— Непочтительный мальчишка только ухмыльнулся» милочка, и заявил, что вовсе не хочет, чтобы его из-за меня повесили. Он сказал: «Если бы вы завещали мне все ваши деньги, миссис Уэлман, тогда, само собой, другое дело». Нахальный юнец. Но он мне нравится. Его визиты помогают мне больше, чем все его лекарства.
— Да, он очень милый, — согласилась Мэри.
— Сестра О’Брайен его прямо обожает, да и сестра Хопкинс тоже.
— Хопкинс в ее-то возрасте следовало бы быть поумнее, а уж О’Брайен…
— Больная замолчала.
— Что это, машина подъехала.
Мэри выглянула из окна.
— Да, это машина. Мисс Элинор и мистер Родерика приехали.
Миссис Уэлман разговаривала с племянницей.
— Я так рада, Элинор, за тебя и за Родди.
Элинор улыбнулась ей.
— Я знала, тетя Лаура, что ты обрадуешься.
Больная спросила после некоторого колебания:
— Ты… любишь его, Элинор.
Тонкие брови девушки слегка приподнялись.
— Разумеется.
Лаура Уэлман быстро заговорила:
— Проста меня, дорогая. Я знаю, как ты сдержанна. Трудно понять, что ты думаешь и чувствуешь. Когда вы оба были много моложе, мне казалось, что ты, пожалуй, слишком привязана к Родди, и это неразумно. Я была рада, когда ты уехала за границу заканчивать образование. Ты вернулась совсем другой, была, по-видимому, совершенно равнодушна к Родди, и, надо же, это меня тоже огорчало. Привередливая я старуха, никак не угодишь, правда? Но мне всегда думалось, что у тебя, как бы это сказать, слишком страстная натура. Такие часто встречались в нашем роду, и люди эти были не очень-то счастливы в жизни… Но когда ты вернулась из-за границы и была так холодна к Родди, мне это было не по душе. Видишь ли, я всегда надеялась, что вы будете вместе. Ну, сейчас, слава богу, все устроилось! Но ты мне так и не сказала: ты действительно любишь его.
