Дело лошади танцовщицы с веерами - Гарднер Эрл Стенли (читать книги без сокращений .TXT) 📗

– Да.

– Я дал его вам, не так ли?

– Да.

– Когда?

– В ночь, когда было совершено убийство, то есть вы дали его мне вечером шестнадцатого, а Джон Каллендер был убит вскоре после полуночи в ту самую ночь, значит, это произошло уже семнадцатого.

– Совершенно верно, – сказал Мейсон. – Итак, что вы сделали с этим веером, когда я отдал его вам? Вееров было два, не так ли?

– Да.

– И что вы с ними сделали?

– Я… Я отдала их…

– Так-так, продолжайте, – торопил Мейсон.

– Я отдала их Джону Каллендеру.

– Итак, вы отдали их лично Джону Каллендеру или Гарри Когсуэллу, чтобы он передал их Джону Каллендеру?

– Гарри должен был передать их ему.

– И как только вы завладели этими веерами в Паломино, вы и Гарри Когсуэлл вскочили в автомобиль и отправились на полной скорости к Джону Каллендеру сообщить ему, что у меня нет лошади, которую он разыскивал, и что я нашел два веера, и для того, чтобы как-то подкрепить свой рассказ, вы прихватили эти два веера и дали их Когсуэллу, не так ли?

– Да.

– И вы отдали эти веера Когсуэллу, чтобы он отнес их Каллендеру?

– Да.

– Когсуэлл приехал в отель около часа двадцати, отправился к Каллендеру и оставил у него веера?

– Он отдал один веер, а другой остался у меня.

– Для вашего сведения, мисс Килби, – сообщил Мейсон, – а также чтобы не оказывать на вас никакого давления, я заявляю, что я лично видел, как Гарри Когсуэлл входил в номер Каллендера примерно двадцать минут второго утра семнадцатого сентября. Итак, он вошел в его номер примерно в это время или у вас другая информация?

– Он был там примерно в это время, все так.

– А где были вы?

– Я была около машины. Он не мог найти место, чтобы припарковаться около отеля, поэтому я проехала еще квартал, а Гарри отправился говорить с Каллендером. Возможно, мы и нашли бы, где припарковаться, если бы как следует осмотрелись, но тогда нам бы пришлось еще довольно долго идти пешком, а… ну, в общем, Каллендер хотел получить этот веер как можно быстрее. Он сказал, что тот ему нужен до двух часов, и поэтому хотел получить его без промедления.

– Вы беседовали с Каллендером по телефону?

– Да.

– Как только я отдал вам веера?

– Да.

– Итак, – продолжал Мейсон, – давайте будем искренни, мисс Килби. Вы пытались защитить свои собственные интересы, но я думаю, что вы были излишне осторожны. Предположим, я скажу вам, что могу доказать, что, когда вы пришли к Джону Каллендеру в два двадцать три утра семнадцатого сентября, он был уже мертв и что, когда вы открыли дверь, вы обнаружили тело, лежащее на полу. Заставит ли это вас изменить свои показания относительно того, что это вы были в отеле в это время?

Айрин Килби взглянула на него круглыми, широко открытыми глазами, на ее лице отразилось откровенное недоумение.

Судья Донахью подался вперед и произнес:

– Что?! Попрошу стенографиста зачитать мне этот вопрос. Я хочу понять его.

Стенографист монотонным голосом повторил вопрос судье Донахью.

Судья нахмурился, посмотрел на свидетельницу, затем на Перри Мейсона, потом обратился к свидетельнице:

– Вы поняли вопрос, мисс Килби?

– Да, – поколебавшись, ответила она.

– Вы можете ответить на него?

– Я… Да.

– Это можно понимать как ваш ответ? – спросил Мейсон.

– Да.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Итак, давайте дойдем до сути дела. Вы не приходили в отель, чтобы увидеться с Джоном Каллендером около двух часов утра, это так?

– Нет, не приходила.

– Но вы каким-то образом узнали в полиции или из какого-то источника, близкого к полиции, что они обнаружили горничную, видевшую, как Лоис Фентон выходила из номера Каллендера в два часа, и вы совершенно ясно осознали, что рано или поздно объявится какой-нибудь свидетель, который знал о том, что вы собирались прийти к Джону Каллендеру, и поэтому решили, что вам лучше поменяться местами с Лоис Фентон и всюду заявлять, что это вы были той женщиной, которую видели выходящей из номера в два часа утра, не правда ли?

– Да.

– Если суд не возражает, – заявил Мейсон, – то исключительно в целях упорядочения протоколирования дела, а также в целях соблюдения объективности в отношении свидетельницы я хочу привлечь внимание суда, а также защиты и обвинения к тому факту, что, исходя из показаний свидетеля Фолкнера, Артур Шелдон выскочил из номера пятьсот одиннадцать и вошел в номер пятьсот десять, находящийся напротив по коридору, почти сразу же после того, как Фолкнер занял свой наблюдательный пост в хозяйственном чулане. Это было примерно в два двадцать один утра. В два двадцать три в номер Джона Каллендера вошла свидетельница, но если суд примет во внимание, что свидетельница натолкнулась на гостиничного детектива и что тот принудил ее позвонить в номер Каллендера, то ответ немедленно становится ясным. Артур Шелдон должен был находиться в номере Каллендера в тот момент, когда раздался звонок. Артур Шелдон вышел из номера не как человек, который выходит, повидав кого-нибудь из знакомых. Он вышел так, как будто убегал от кого-то или от чего-то. Вы обратили внимание, что свидетель Фолкнер показал, что Шелдон быстро выскочил в коридор, захлопнул за собой дверь, рванул на себя дверь номера пятьсот десять и скрылся за ней? Таким образом, становится очевидно, что, когда он выходил из номера пятьсот одиннадцать, там было нечто, что вывело его из равновесия; что, по всей вероятности, Каллендер уже был мертв к этому времени. Но совершенно ясно, что Артур Шелдон находился в номере Каллендера в тот момент, когда туда позвонил из холла отеля гостиничный детектив. Я думаю, будет совершенно справедливо сделать вывод, что, исходя из личных соображений, Артур Шелдон взял трубку, когда зазвонил телефон, и это именно голос Шелдона услышал детектив в трубке, и именно Шелдону сказала по телефону свидетельница, что она находится в холле гостиницы и собирается подняться в номер. Но коль скоро свидетельница уже признала, что примерно в два двадцать, то есть в то время, когда зазвонил телефон, Джон Каллендер был еще жив, она тем не менее пока не заявила, что именно она была тем лицом, которое вошло в номер в два двадцать три. Я думаю, что на этом вопрос исчерпан.

– Означает ли это, что теперь вы утверждаете, что убийца – Артур Шелдон? – спросил Гамильтон Бергер.

– Я ничего не утверждаю, – нетерпеливо произнес Мейсон. – Я пытаюсь добиться оправдания обвиняемой в этом деле. Что касается дела об убийстве, вы вольны решать его сами. Что касается меня, то я закончил перекрестный допрос свидетельницы.

– Вы желаете провести повторный допрос? – спросил судья Донахью Бергера.

– Нет, ваша честь, – несколько ошарашенно проговорил окружной прокурор.

– Очень хорошо, – сказал судья Донахью, – есть еще кое-какие вопросы, которые я желал бы задать свидетельнице, но в связи с тем, что дело приняло весьма странный оборот, я полагаю, было бы несправедливо в отношении защиты или обвинения, если бы допрос был продолжен. Тем не менее следует признать, что свидетельница дала ложные показания, и поэтому я поручаю шерифу препроводить ее в камеру предварительного заключения, где она будет ожидать последующих решений.

Мейсон поднялся и начал собирать в портфель бумаги. Он ободряюще улыбнулся своей подзащитной.

– Я думаю, что все ясно, ваша честь, – произнес Мейсон со спокойным убеждением. – Окружной прокурор может либо немедленно закрыть дело в отношении обвиняемой, либо мы делаем перерыв до двух часов.

Судья Донахью быстро взглянул на Гамильтона Бергера и сухо произнес:

– Суд объявляет перерыв до двух часов пополудни.

Глава 22

Сидя в конторе Мейсона, Пол Дрейк обратился к адвокату:

– Право, Перри, я не могу понять.

– Вся беда в том, Пол, – ответил Мейсон, – что адвокаты становятся слишком большими циниками и скептиками. Лоис Фентон говорила мне абсолютную правду. Я долго не верил ей. Вся ее история звучала слишком неправдоподобно, но она в действительности не была неправдоподобной. Это была самая что ни на есть логически обоснованная история. Она рассказала, что на самом деле случилось с ней, и с того момента, когда я начал смотреть на все, что она говорила, именно с ее позиции, я уже доподлинно знал, кто убил Джона Каллендера. Это мог быть только один человек.