Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт (версия книг txt, fb2) 📗
Он встал и начал спокойно застегивать пальто, остальные революционеры последовали его примеру. Когда они направились к двери, юный Хоум на секунду задержался и повернулся к следователям бледным лицом фанатика.
– Я хочу заявить, – произнес он, – что всю войну просидел в грязной тюрьме потому, что отказался убивать людей.
После этого они ушли, а те, кто остался в комнате, молча переглянулись.
– Кажется мне, – произнес отец Браун, – что, несмотря на отступление врага, вряд ли можно говорить о полной победе.
– Я готов вытерпеть что угодно, – сказал Нэриз, – кроме нападок этого горлопана Холкета. Хоум хоть ведет себя прилично. Что бы они там ни говорили, я уверен на все сто, что им все известно. Они замешаны в этом, по крайней мере почти все. Они ведь, считай, почти признались в этом. Они смеются над нами, и не потому, что мы не правы, а потому, что мы не можем доказать свою правоту. А вы что об этом думаете, отец Браун?
Священник бросил на Нэриза бесконечно мягкий, обескураживающий взгляд.
– Да, я тоже пришел к выводу, что определенный человек, знает больше, чем говорит. Только, пожалуй, будет лучше, если имени его я пока не назову.
У Нэриза от удивления выпал из глаза монокль, глаза его так и заблестели.
– Пока что дело ведется неофициально, – сказал он. – Но, я надеюсь, вы понимаете, что потом, если вы будете продолжать скрывать какую-то информацию, вы можете оказаться в сложном положении.
– Мое положение очень простое, – ответил священник. – Я нахожусь здесь для того, чтобы защищать интересы моего друга Холкета. В данных обстоятельствах, мне кажется, будет в его интересах, если я расскажу вам, что он в ближайшее время порвет с этой организацией и в этом смысле перестанет быть социалистом. У меня есть все основания полагать, что он превратится в католика.
– Холкет?! – вскричал пораженный Нэриз. – Да он же только то и делает, что с утра до ночи священников проклинает!
– По-моему, вы не совсем правильно понимаете людей такого склада, – доброжелательным голосом произнес отец Браун. – Он проклинает священников за то, что они, как ему кажется, не могут уберечь весь мир от несправедливости. Но как вы думаете, стал бы он проклинать их за это, если бы не считал, что они способны это сделать? Но мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать психологию обращения к религии. Я упомянул это лишь для того, чтобы упростить вам задачу, возможно, сузить поиск.
– Если это действительно так, он сужается до этого негодяя Элиаса… И меня это не удивляет, потому что я еще не видел более мерзкого, хладнокровного и изворотливого дьявола.
Отец Браун вздохнул.
– Он всегда напоминал мне несчастного Стейна, – произнес он. – Я даже думаю, они были родственниками.
Нэриз собирался что-то возразить, но в эту секунду дверь распахнулась и в комнату опять шагнул высокий и тощий Хоум. Однако на этот раз естественный бледный цвет лица молодого поэта был еще бледнее, точно он специально выкрасил лицо белилами.
– Смотрите-ка! – воскликнул Нэриз, поднеся к глазу пенсне. – И что же вас заставило вернуться?
Хоум, не сказав ни слова, пошатываясь, прошел через комнату и повалился на стул. Потом, глядя перед собой затуманенными глазами, произнес:
– Я отстал от остальных… Сбился с пути. И решил, что лучше будет вернуться.
На столе все еще стояли графины с напитками, и Генри Хоум, который за всю жизнь не выпил ни капли спиртного, налил себе полный бокал и осушил его залпом.
Потом Хоум приложил руки козырьком ко лбу, точно закрываясь от взглядов.
– И еще… – тихо добавил он, как будто обращаясь только к священнику. – Мне явился призрак.
– Призрак? – изумленно повторил Нэриз. – Чей призрак?
– Призрак Гидеона Уайза, хозяина этого дома, – ответил Хоум окрепшим голосом. – Он появился над бездной, в которую пал.
– Ерунда! – воскликнул Нэриз. – Ни один здравомыслящий человек не верит в привидения.
– Это не совсем верно, – с легкой улыбкой, вставил отец Браун. – Некоторые случаи встречи с привидениями имеют не меньше доказательств, чем большинство преступлений.
– Преступления – это по моей части, – немного раздраженно произнес Нэриз. – А призраками пусть занимается кто-то другой. Если кто-нибудь посреди бела дня решает испугаться призрака, это его личное дело.
– Я не сказал, что боюсь привидений, хотя мог бы, – ответил отец Браун. – Нельзя о чем-то судить, пока сам через это не пройдешь. Я только сказал, что верю в них. По крайней мере настолько, что хотел бы узнать побольше об этом конкретном случае. Что именно вы видели, мистер Хоум?
– Это было там, на краю старых утесов. Вы же знаете, там есть провал или расселина, рядом с тем местом, откуда его столкнули. Остальные ушли вперед, а я как раз шел через пустырь за тропинкой вдоль утеса. Я часто так ходил, потому что люблю смотреть, как волны разбиваются об острые утесы. Но сегодня я не об этом думал, только удивился, что море такое беспокойное, хотя небо чистое и лунное. Я даже видел, как поднимаются и рассеиваются большие облака брызг над выступающими камнями. Трижды я замечал, как вздымались пенистые гребни, а потом заметил что-то необъяснимое. Четвертое облако серебряной пены поднялось в воздух и не опустилось. Оно будто замерло в воздухе. Мне показалось, что я сошел с ума, и время вокруг меня каким-то загадочным образом замерло или вовсе остановилось. Тогда я подошел ближе и, наверное, вскрикнул. Зависшие брызги и пена, похожие на недолетевшие до земли снежинки, вдруг соединились в сияющие лицо и фигуру, жуткую, как застывшая в воздухе молния.
– И вы говорите, это был Гидеон Уайз?
Хоум молча кивнул. Наступившее молчание нарушил Нэриз, который порывисто встал из-за стола (до того порывисто, что опрокинул стул).
– Все это полнейший бред, – сказал он. – Но все же лучше сходить туда и посмотреть.
– Я не пойду! – неожиданно громко вскричал Хоум. – Я больше никогда не ступлю на эту дорогу!
– Я думаю, что нам всем придется отправиться туда, – с серьезным видом произнес священник. – Хотя не стану возражать, что эта дорога опасна.
– Я не… Боже, почему меня все куда-то тянут? – простонал Хоум, и глаза его странно забегали из стороны в сторону. Он встал вместе с остальными, но к выходу не пошел.
– Мистер Хоум, – строгим голосом произнес Нэриз. – Я – офицер полиции, и этот дом, хоть вы можете этого и не знать, окружен. Я пытался провести расследование мирным путем, но мне нужно проверять все, что может иметь отношение к этому делу, даже такую глупость, как привидение. Я вынужден просить вас провести меня к тому месту, о котором вы говорите.
Некоторое время Хоум стоял, обливаясь потом и тяжело дыша, видимо, борясь с обуревающими его страхами. Потом неожиданно снова опустился на стул и намного более твердым голосом произнес:
– Я не могу. И вы имеете право знать, почему. Все равно рано или поздно вы об этом узнаете. Это я убил его.
На секунду стало тихо, как после разряда молнии, попавшей в дом и убившей всех, кто был в нем. А потом в этой мертвой тишине раздался голос отца Брауна, прозвучавший неожиданно тонко, как мышиный писк:
– Вы убили его умышленно?
– Можно ли ответить на такой вопрос? – произнес сидящий, мрачно покусывая ноготь. – Наверное, я тогда был не в себе. Он был таким грубым, говорил так высокомерно. Я зашел на его землю, и, кажется, он ударил меня. Мы схватились и подошли к краю обрыва… И только потом, когда я уже был далеко, мне вдруг пришло в голову, что я совершил преступление и что теперь я не такой человек, как все. Каинова печать легла мне на лоб и на сам мозг. Впервые в жизни я осознал, что на самом деле убил человека. И понял, что не смогу жить с этим. Рано или поздно я сознался бы. – Неожиданно он выпрямил спину и расправил плечи. – Но о других я не скажу ни слова. Спрашивать меня о заговорах или сообщниках бесполезно… Я ничего не скажу.
– Учитывая остальные убийства, – сказал Нэриз, – с трудом верится, что убийство не было спланировано заранее. Наверняка вас кто-то послал туда, разве не так?
