Ночь у Насмешливой Вдовы - Карр Джон Диксон (первая книга TXT) 📗
Давайте, дорогой полковник, рассмотрим хорошенько ваше дальнейшее поведение. Вы почти сразу ворвались в спальню, как только услышали ее крик. Когда я думал, что вы носитесь по спальне, сбивая стулья, вы просто отодвигали туалетный столик подальше от кровати, ближе к стене. Способен ли был кто-нибудь услышать скрип двигаемой мебели? Нет, потому что там ковер. Свалятся ли со столика туалетные принадлежности? Нет, потому что вы заранее — наверное, днем, когда ставили в ящик стола миску с водой — распихали щетку для волос, ручное зеркальце и все остальное по ящикам гардероба. Я нашел их там. Рейф Данверс тоже их видел. Если сама Джоан и заметила, что ее туалетные принадлежности не на месте, она была слишком напугана, чтобы думать еще и о них.
Крикнув несколько раз, Джоан падает на подушку, и тут снотворное снова оказывает свое действие. Уэст смотрит в комнату с улицы, да еще из-за стекла, и не замечает, что зеркало передвинули… он видит лишь смутную игру света и тени. Я же ничего не заметил, потому что находился сзади и сбоку. Но, полковник! Что может быть естественнее, чем обойти кровать, сесть в изголовье и погладить Джоан по голове? Вы своим телом закрываете лицо племянницы, чтобы никто не увидел его даже в тени (пожалуйста, откройте глаза, полковник! Я с вами разговариваю!).
Вы достаете запасную салфетку, чистую, и окунаете в миску с чистой водой, которая стоит у кровати. Вам достаточно один раз провести по лицу Джоан, чтобы смыть с него зловещую маску Насмешливой Вдовы. Но у вас уйма времени, пока мы, болваны, возимся с лампочкой. Ведь мы даже слышали плеск воды! О волосах вы не заботились. При подобном освещении собственные волосы могли показаться Джоан черными и вьющимися…
Да, так вот! Помните, как та же самая сцена разыгралась перед нами накануне, только наоборот? Во время гонок с чемоданом, когда вы сидели за мольбертом, мой чемодан упал на вас и испачкал вам лицо. Джоан, смеясь, воскликнула: акварель легко смывается водой. Вам смешно, полковник Бейли? Готов поспорить, что да!
Вам оставалось лишь сунуть испачканную красками салфетку в ящик вместе с красками и кистью и поменять местами миски с грязной и чистой водой, вы надеялись, что никому не придет в голову заглянуть в тот ящик прежде, чем мы уйдем. Что ж, примите мои поздравления. Никто туда не заглянул.
Полковник Бейли в кепке и брюках-гольф медленно выпрямился; лицо его больше не казалось добродушным, в глазах застыло недоумение.
— Я не хотел причинить девочке вред! — возразил он. — Никогда не собирался… Я…
Казалось, он пытается доказать, что с ним произошло недоразумение. Так оно и было на самом деле, но ему вдруг захотелось отомстить кому-то — кому угодно, оказавшемуся поблизости. Полковник медленно поднял револьвер, повертел его в руке, криво улыбнулся и сказал:
— Он разряжен.
— Да, знаю, — небрежно кивнул Г.М. — Три раза стрелял Корди, два раза — вы по Корди, и один выстрел здесь. Это старомодный шестизарядный револьвер. Я не думал, что вы перезарядите его ради меня…
На следующее утро, — продолжал Г.М., ловя взгляд полковника, — я разгадал ваш трюк с запертой комнатой. Почему? Потому что я находился в номере отеля, смотрелся в зеркало и воображал себя индейцем. Потом мою старую тыкву вдруг осенило, потому что я разгадал не только тот трюк. Видите ли, уже некоторое время я смутно догадывался о том, что здесь скоро произойдет убийство. Но в понедельник вы все спланировали и наметили жертву. До тех пор я боялся, что жертвой станет Джоан.
А в понедельник я понял, что опасность угрожает Корди. Он был вашим сообщником в воскресном представлении.
Все очень просто, видите? Когда часы на колокольне пробили полночь, Корди выстрелил три раза. Попахивало сигналом. Конечно, Вдова обещала появиться незадолго до полуночи. Но Корди об этом не знал. У него не было часов, в чем я убедился позднее; а часы на колокольне отстают на четыре минуты.
Ставлю лимузин против шести пенсов, что, когда вы разговаривали с Уэстом через окно, вы попросили его отобрать револьвер у Корди. Вы догадывались, что Уэст, скорее всего, невнимательно отнесется к вашей просьбе. Так и вышло: Уэст не взял револьвера.
Позже Корди действительно пальнул три раза — в никуда. Уэст, как и любой, кто сидит на улице при луне, да еще волнуясь из-за Джоан, был способен в тот момент увидеть что угодно. Замеченная им «проклятая странная тень» была почти настоящей. Но если бы Уэста посвятили в заговор, он посмотрел бы на часы и сказал Корди время. Разве не так, полковник? Вы, и только вы приказали Корди выстрелить три раза; единственной целью стрельбы было разбудить Джоан.
Однако все стало хуже, гораздо хуже! Если машинка действительно находилась там, где я подозревал, вы оказались гораздо теснее связаны с маленьким акробатом, так как, заручившись его помощью, спрятали машинку в глазнице Вдовы. Машинка была его. Он давно хвастался, будто выкинул ее в реку, а сам просто засунул в буфет. Более того, Корди мог передать гораздо больше сплетен об односельчанах, чем кто-либо другой. Когда же вы печатали — наверное, в погребе, по ночам…
— Я был рукой правосудия, — заявил полковник, открывая глаза. — Боже, я бил, и бил, и бил! Они того заслуживали. Порок должен быть наказан.
— Но нетрудно было догадаться, что к понедельнику положение Корди стало угрожающим. Он слишком много знал. Если, как прямо предположил Гарлик, он пытался шантажировать вас…
— Да, он вымогал у меня деньги.
— И вы убили его?
— Естественно, — ворчливо ответил полковник, как будто и он, подобно Г.М., считал убийство маловажным обстоятельством. — Сначала он требовал пять шиллингов, потом десять или фунт. После того как он три раза пальнул в воздух, он потребовал двадцать фунтов.
Я не мог заплатить ему, Мерривейл. Просто не было денег, вот и все. Я выкрал револьвер из дома Уэста. Это мой револьвер; он был у меня задолго до войны четырнадцатого года, и я его не регистрировал. Я договорился встретиться с Корди подальше от моего дома. В парке, с южной стороны, рядом с усадьбой Уайата.
Пропади все пропадом, я ведь не… не хотел причинять вред. Подумать только, как способна взбесить речь маленького негодяя, который угрожал все рассказать! Я достал револьвер и попытался схватить его за горло. Он вырвался и побежал по дорожке.
Я не гнался за ним. Слишком опасно. Бросился через заросли в парк, обходя его с севера. Я очень быстро бегаю; спросите кого угодно, кто видел, как я играю в теннис. Как в тот день, когда викарий… — Улыбка, мелькнувшая на губах полковника, мгновенно увяла. — В общем, я стрелял в него из-за ограды парка. Лунный свет — ненадежный помощник. Я едва не свалился в обморок, когда после двух попаданий Корди не упал. Но потом все же он упал — и Вдова тоже.
Полковник Бейли закрыл глаза ладонью.
— Видите ли, — сказал Г.М. с досадой, обращенной прежде всего против самого себя, — моя большая ошибка — о чем Гарлик неустанно мне напоминает — состоит в том, что я не схватил Корди, как только догадался, что машинка спрятана в голове Вдовы, да и вас не тряхнул как следует. Нет нужды добавлять, что наверняка я ничего не знал, просто догадывался; достаточно было послать наверх ловкого полицейского, и вопрос был бы решен. И Корди ничего не смог бы отрицать; у нас есть показания торговца, у которого он купил машинку. Но из вас ничего невозможно было вытянуть, я боялся спугнуть вас. Может быть, в глубине души (если у меня есть душа) я надеялся, что вы воспримете предостережение и замолчите.
Вечером в понедельник я зашел в спальню Джоан и попытался отыскать следы акварели: краски, кисть, миску с грязной водой, испачканную салфетку, которой вы вытирали ей лицо. Я знал, что накануне вы их убрали, когда Джоан перебралась спать наверх. Но вы тогда очень торопились, а освещение было недостаточным, вот я и подумал, что, может быть, краска осталась на стенках выдвижного ящика прикроватного столика.
Следов не было. Но сегодня утром я позвонил в Лондон Мастерсу и выяснил, что следы можно обнаружить, если прислать им столик.
